Неверный. Я не вернусь - Гейбатова Мила - Страница 2

«Хотя с его точки зрения нежность может быть совсем не мнимой, а самой что ни на есть настоящей. Он ведь не увольняет меня без выходного пособия, а переводит подальше с глаз супруги–стервы долой, да еще и премию обещает, и колечко это дурацкое, будь оно неладно», – думаю со злостью.

– Хорошо, ладно, – киваю, а Иванов тут же облегченно выдыхает, что вызывает во мне новую порцию презрения к мужчине, которого я буквально пятнадцать минут назад чуть ли не боготворила, – с работой разобрались, понимаю, да и я изначально стремилась не к тебе в помощницы. Что не узнала раньше о твоем якобы «номинальном» статусе женатого мужчины, спишем на мою глупость. Правда, я искренне считала, что о таком предупреждают партнера прежде, чем вступить с ним в близкие отношение. Черт, – снова качаю головой, – но какая же я наивная, что сама не разузнала ничего о тебе. Я терпеть не могу социальные сети и других там не ищу, и вот поплатилась. И ни с кем не поделилась, никому не раскрыла личность своего ухажера!

– И правильно, Машенька, ты такая разумная, сглазят ведь подружки! – то ли на полном серьезе выдает Иванов, то ли это он так надо мной завуалированно смеется.

– Издеваешься? – прищуриваюсь. – А если я к жене твоей приду, про нас расскажу, а?

Если, честно, я не собиралась опускаться до банального шантажа, но Андрей сам поставил меня в это положение, вынудил. Грубость в ответ на грубость.

– Маша, – на миг в глазах Иванова мелькает неприкрытая злость, но он быстро берет себя в руки, – зачем оно тебе надо? Сама подумай, я–то улажу все, в конце концов мой тесть – не дурак, понимает, что молодой мужчина не может жить монахом целый год, пока его супруга разъезжает по заграницам, якобы «подлечивая свое здоровье». Ведь никто не знает, чем она там на самом деле и с кем занималась. А тебя уволят, выгонят с фирмы и скорее всего на этот раз точно без выходного пособия. Тебе оно надо? – Андрей все рассчитал и сейчас говорит очень складно и логично, мне нечего возразить. – И потом, побыли мы вместе почти год, отлично провели время, отношения у нас сложились неплохие, но люди расстаются, думай об этом, как о банальном расставании.

– Ага, а полчаса назад у нас чуть не произошел прощальный акт любви, да? А колечко ты мне подарил, чтобы я верила в себя и в то, что найдется еще кто–то кто его подарит, но уже свободный? – ярюсь все больше. – А ребенок у нас получился, так то вообще не твоя вина?!

– Кто у вас получился? – со стороны двери раздается требовательный голос.

По моей спине проносится холодок, и я инстинктивно сжимаюсь, уже догадываясь, кто становится невольным слушателем нашего с Ивановым разговора. А ведь я этого не планировала. Совсем не планировала…

Медленно разворачиваюсь лицом к задавшему вопрос человеку, чувствуя себя ужасно грязной. Я не хотела выставлять что–то на обозрение, столько времени держала знакомых и родственников в неведении относительно моей жизни в этом городе, и надо же, проговорилась так невовремя.

Андрей делает шаг вперед и как бы закрывает меня своей спиной. Я не совсем понимаю его мотив, не защитить ведь он меня в самом деле хочет? После его циничной оценки наших отношений, которым я отдавала всю себя, я не могу поверить хоть во что–то хорошее, что, по идее, должно быть в Андрее.

Не была бы я столь наивной и неопытной, может быть, тоже отнеслась бы к сложившейся ситуации куда более прозаично, но, черт, кольцо!

Оно не было подарено мне, как просто подарок, как украшение для девушки на женский праздник, нет! Иванов ведь сам его надел мне на тот самый палец, на ту самую руку, еще и сказал: «Хочу, чтобы ты была только моей».

Для чего? Зачем он это сделал?

Неужели просто потешить свое самолюбие, чтобы не ушла раньше времени к свободному ровеснику?

Отвратительно. Противно и отвратительно.

– Так кто там у вас получился, Андрюшенька? Я не ослышался, ребеночек? – вкрадчиво произносит неожиданный вечерний гость. – Это ж какое счастье, выходит, ты полностью здоров по этой части, раз детей делать начал. Моя Женечка так себя винила, целый год лечилась, но ничего, теперь–то ты ей все возместишь, – кивает седовласый мужчина.

Кажется, я имею честь познакомиться с тестем Иванова. Вернее, не познакомиться, а увидеть воочию. Все–таки, мне не по чину знакомиться с таким человеком. О нем–то я, конечно, слышала, но биографию не изучала. А зря.

Даже фамилия этого владельца пароходов и заводов улетучилась у меня из головы. Моя нелюбовь к сплетням сослужила мне плохую службу.

– Я был здесь все это время, я работал за двоих, я тянул вашу фирму, Игнат Борисович, – твердо произносит Андрей. – И мы оба знаем, как и о чем переживала когда–либо Евгения. Она всегда пеклась в первую очередь о себе. И это она не захотела детей и под предлогом поправить здоровье уехала.

– Сам выбрал такую супругу, глаза видели, что руки брали, – произносит Игнат, делая шаг вперед и наклоняясь вправо, чтобы рассмотреть меня. – Смотрю, тебе захотелось видеть восторг в глазах своей избранницы, да? Молоденькую взял, хорошенькую и, конечно, влюбленную! Девочка, он вас обманул, вы это уже поняли, надеюсь?

Последнее сказано мне, да таким псевдо заботливым тоном, что мне хочется тут же спрятаться под стол, а лучше убежать на другой конец города от страха.

Может, и странная у меня реакция, да только тесть Иванова по–настоящему пугает. Чувствуется сила и мощь, заключенная в нем. Все же именно он хозяин фирмы и ее многочисленных филиалов. Такой человек не может быть добрым дедушкой, раздающим подарки детишкам на Новый год.

– Д–да, – отвечаю, вновь заикаясь. После сегодняшнего вечера впору идти к неврологу, – я поняла, уже все поняла.

– Поняли? – Игнат Борисович вопросительно приподнимает брови. – А зачем тогда был рассказ про ребеночка? Разве это не манипуляция, чтобы удержать Андрюшу подле себя? Разве не попытка вынудить его бросить законную супругу и жениться на вас?

– Что? – в изумлении только это и выдавливаю из себя. – Вы же сами, это вы сказали про лечение и прочее, – сумбурно бормочу. – Вы считаете, что я придумала беременность, чтобы удержать Андрея подле себя?

– Хм, – седовласый мужчина смотрит на меня несколько секунд, как на невиданную забавную зверушку в зоопарке, – пожалуй, такая, как ты, не придумала бы подобного. В таком случае, у меня другое решение. Сейчас, – он копошится в поисках чего–то во внутреннем кармане своего пиджака, – я собирался завтра вручить подарок одному важному человеку, подготовился заранее, но да ничего, успею еще раз подготовиться. Держи, девочка, это тебе, – Игнат Борисович достает белый конверт с хорошо угадываемым содержимым, – бери и беги делать аборт. И чтобы я тебя здесь больше не видел, – добавляет напоследок, моментально превращаясь из хитрого дедушки в злого и беспринципного хозяина жизни. – Если увижу – не поздоровится. Сделай правильный выбор, – говорит он и швыряет мне конверт, как прохожий кидает кость злой собаке, чтобы та ушла с дороги.

Очень унизительно. Теперь я чувствую себя еще грязнее. Мне на душе не было так противно, наверное, никогда.

Я решила, Иванов чудовище, но нет, он всего лишь эгоистичный мужчина, кобель, пользователь женщин и так далее и тому подобное, но! Все же именно его тесть, а не он, самое что ни на есть настоящее чудовище, и он не скрывает этого.

Как в замедленной съемке смотрю, как падает конверт на пол, как он раскрывается, и оттуда показываются аккуратно сложенные купюры самого большого из возможных в нашей валюте номинала.

Не пожалел гад отдать мне столько. Или дело в моменте? Эмоции накрыли? Даже у такого железного гада они имеются, да и не будет же он пересчитывать наличные, конверт уже был подготовлен, хоть и для других целей.

Перевожу взгляд с лежащего на полу «подарочка» на его непосредственного дарителя. Что–то противное и темное виднеется сейчас в его глазах.