Бесконечная жизнь полная бесконечной похоти (СИ) - Кита Никита - Страница 63

И без того злобная четырёхлапая тварь взбесилась до невозможного, закрутилась в разные стороны, то влево, то вправо, то влево, то вправо, остервенело пытаясь извернутся и сцапать прицепившегося сзади зверолюда. Чтобы удержаться за собачий хвост и не свалиться наземь легендарный воин вышел на пределы своих способностей. По пять раз в секунду он отталкивался от земли определённой стопой и сменял направление своего манёвра.

«Отличная тренировка.» — пронеслось в голове мужчины.

Удерживая в ладони пёсий хвост, он ограничивал подвижность чарки и одновременно получал третью точку опоры, тем самым, увеличивая свой контроль над верхней частью тела.

Эта подлая борьба продолжалась недолго. Кудлатый быстро выдохся и обречённо остановился, дабы восстановить силы. Переминаясь с лапы на лапу, он ускоренно дышал и слегка порывался вперёд, держа руку Пауля в напряжении.

Старик Лагот, с ножом наготове, возник сбоку. Он не спеша подступал к парню, на полусогнутых ногах и сгорбившись. Поняв, что его заметили, престарелый харачунец заговорил:

— Не понимаю, почему ты пришёл безоружный…

На последних словах он сделал резкий рывок и взмахнул лезвием. Хорошо заточенное оружие помчалось в беззащитную шею зверолюда. Юноша отклонил торс и кончик острия прочертил у него на щеке тонкую красную полосу. Не успела рука с ножом вернутся назад, как по ней влетел хлёсткий удар босой стопы снизу вверх. Короткий клинок вырвался из загорелой ладони и отлетел в сторону. Лагот хрипло вскрикнул и затрусил повреждённой кистью. Противник выбил ему не только оружие, но и пару суставов в пальцах.

— Теперь понимаю… — заговорил охранник, кривясь от боли.

Такой ход стоил Паулю потери преимущества над Тихако. Вислоухий чарки почувствовал, что парень отвлёкся и рванул на него, что есть мочи. Собачий хвост выскользнул из пальцев котолюда. Когда получеловек повернулся от старика к его питомцу, оценка ситуации подсказала, что он никак не успевает уклониться. От зева пасти до бедра в драных шортах, оставались считанные сантиметры…

Руки юноши вцепились в морщинистую морду, торс наклонился навстречу зверюге, а всё тело в один миг напряглось в колоссальном усилии. Босые ноги немного проскользили по траве, под чудовищным нажимом здоровенного пса. Как вдруг, они оторвались от твёрдой почвы, взмыли вверх, вместе с остальным телом! На одной лишь шее, тварь умудрилась поднять мелкого котолюда над землёй. Парнишка чудом повис на лицевых складках, пока острые клыки грозились оттяпать ему достоинство.

«Мне критически не хватает веса, для эффективной борьбы.» — рассуждал Вейгер — «Не думал, что выполнение такой простой задачи будет столь захватывающим. Будь я в своём изначальном теле, то поборол бы Тихако без всяких приёмов и хитростей, одной лишь силой. Тогда бы всё вышло гораздо скучнее…»

Перерожденец малость согнул локти, за счёт чего опустился ниже и вновь обрёл упор в стопы. В тот же миг, он дёрнул левой рукой вниз, а правой вверх, проворачивая собачью морду по кругу. Подобным образом было невозможно сломать мощную шею. Мужчина преследовал иную цель.

Дальше наседать с вывернутой башкой чарка не мог. Он поспешно замедлился, а потом и вовсе остановился, сосредотачивая все усилия на том, чтобы не завалиться на бок. Брод в теле внука нещадно давил на его кожные складки. Левое мохнатое веко задралось вверх, оголяя глазное яблоко. Правое веко, наоборот, сползло вниз, закрывая глаз целиком. Старый воин чувствовал, как его ногти впиваются в толстую собачью шкуру.

В итоге, четырёхлапый зверь поддался и грохнулся на бок, лишь бы пытка прекратилась. Двуногий зверь навалился тазом ему на шею, прижимая пёсью голову к земле. Поняв, что никто больше не тягает его за складки, Тихако сразу попытался выскользнуть. Тогда сжатый кулак юноши разок всадил ему по рёбрам, для успокоения.

И тут, кошачье ухо рефлекторно повернулось вбок. Звуки быстрых шагов надвигались на Пауля сзади. Время замедлило свой ход.

«Если он уже здесь, значит он не подбирал нож…» — пронеслась в голове мысль — «Он будет бить кулаком или ногой. У него больные колени… Скорее кулаком… Если я отпущу пса и встану прямо сейчас, он ударит меня на подъёме и собьёт с ног. Значит решено — первый удар я пропускаю.»

Затылок взорвался острой болью, в глазах потемнело, а сознание помутнело. Надо сказать, дед умел врезать по-взрослому, на все свои шесть десятков прожитых. Бей он обычного зверолюда, то сумел бы выключить того на полторы секунды. Но он ударил сосуд, содержащий душу великого воина. А Вейгер, до того отточил свои рефлексы, что мог действовать, даже потеряв сознание. Поэтому лёгкое оглушение, нисколько не помешало ему свершить задуманное.

Тело парня подорвалось вверх, на лету оборачиваясь передом к противнику. Пока Тихако соображал, что он снова свободен, в запасе было пару мгновений. Гибкая нога котолюда взмыла вверх, очерчивая дугу. Носок босой ступни жёстко врезался в встретившийся на пути мужской подбородок. Лагот мгновенно обмяк и сложился вниз.

«С молодыми суставами драться одно удовольствие.» — отметил арханурец, когда пришёл в себя.

Голова продолжала гудеть, но вислоухий чарки не давал ему передохнуть. Он, в который раз, остервенело набросился на Пауля. Правда, уже не так энергично, как по началу.

Своим ускоренным восприятием Вейгер увидел заторможенные движения пятнистой псины и со скукой подумал:

«Дело за малым.»

Том 2

Глава 5. Кот и доярка (часть 5)

Вынырнув из беспамятства, старик ощутил, что сидит на холодной земле, облокочённый спиной на дерево. Он раскрыл глаза и увидел, что связан, по рукам и ногам, войлочной верёвкой. Прямо перед ним стояло то самое существо, за которым он гнался от харачунского поля. Синеволосый котолюд глядел на Лагота сверху вниз, со скучающим выражением на лице.

Сбоку послышались странные звуки и пожилой мужчина обернулся. Оказалось, там лежит, также связанный, его верный пёс, Тихако. Вислоухий чарка беспрерывно чихал и мотал мордой. На чёрных ноздрях у него виднелись следы какой-то зелени.

Прочный канат обвивал задние лапы собаки. Оттуда он тянулся к передним и обвивал также их. От передних лап канат вился к собачье голове, а там стягивал вместе верхнюю и нижнюю челюсти. Потому питомец и не мог никак облизнуть выпачканный неизвестно в чём нос.

От пёсьей морды верёвка была проложена к щиколоткам деда. А от них уже к его же запястьям.

— У тебя даже ножа нарезать верёвку на куски нет! — злобно прыснул старик, подняв взгляд на Пауля.

— Как видишь, он и не потребовался. — не без бахвальства произнёс тот в ответ.

Недовольная рожа старика отвернулась вбок.

— Ты победил меня. — всё так же сердито продолжал он — Раз так, волен делать со мной что пожелаешь.

Зверолюд помолчал, с интересом ожидая, что ещё выдаст пожилой харачунец. Серьёзный взгляд седовласого мужчины суетливо забегал из стороны в сторону. Было заметно, что он собирает в кучу остатки достоинства для какого-то заявления.

— Это со мной… Ну а Тихако, здесь не при чём. Он просто следовал моим командам. Так-то он, ещё молодой и очень хороший пёс…

Серые, окружённые ореолами морщин глаза сторожа вдруг внимательно посмотрели в тёмные спокойные глаза юноши.

— Если есть в тебе хоть капелька сострадания, не убивай его. Можешь не отпускать, но оставь в живых.

Вейгер выдержал небольшую паузу, наблюдая за просящим выражением на старом лице. Оно было сухим и суровым, готовым принять прискорбный отказ. Сколько славный воин повидал таких лиц? Едва ли не больше, чем мёртвых, лишёных признаков жизни. Любая власть неизменно сталкивается с моментом, когда слабые вымаливают у неё сострадание.

Перерожденец бросил к ногам Лагота валун имеющий в своей форме одну заострённую грань. Видимо, харачуенец думал, что зверолюд намеревался размозжить им ему башку.

— Умеешь перетерать верёвки об камень? — спросил Пауль и приподнял одну бровь.