Археологи против пришельцев (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович - Страница 17

Сложно было припомнить, был ли я человеком религиозным, но я знал совершенно точно, что Велеса среди почитаемых мной божеств не было. Я был из тех, кто верит в ржавию монтировку, крепкое слово и силу кулака, если совсем припрёт. А тут — бородатый мужик с претензией на божественность. Может, это стендап-комик сбежал из дурдома «Вальхалла», и сейчас он пошутит про мою голую задницу или пипирку?

— Я в тебя не верил, — попытался разобраться я в ситуации. — Как вышло, что я попал в твой лес и говорю с тобой?

— Ты в меня не верил, — согласился он, и в его голосе не было ни капли обиды. — Но это мне и не нужно. Сюда ты попал по своему собственному выбору. Свобода выбора — это неотъемлемое право вашего вида.

— Неожиданно…

— Для меня тоже, — улыбнулся тот, кто представился языческим богом, и его взгляд стал серьёзным, как у хирурга перед операцией. — Ты готов.

— К чему? — удивился я, напрягаясь всем телом.

— К борьбе, — спокойно пояснил Велес. — Тебе пора обратно в миры смертных.

— Так, я что, в загробном мире? — задумчиво спросил я, размышляя, что все мои фокусы с памятью могут объясняться этим.

Сдох? Неплохое объяснение для избирательной амнезии.

— Как я уже сказал, это очень упрощённо. Мир намного сложнее букваря, но, да, и так эт о состояние с натяжкой можно назвать.

Блин! Чего-то расстроился я. Так хорошо гулял по лесу, а тут на тебе. Такая новость. Оказывается, тихо подох и я мёртв. Но ведь жив! Говорю же с бородатым голым Велесом, сам голый, но меня это уже почти и не смущало. Мне радоваться, что есть загробная жизнь, или злиться, что я пропустил момент собственной смерти?

— Я… э-э-э… что… — припомнил я словечко, — реинкарнирую? Оживу снова на Земле в теле младенца?

Велес улыбнулся мне, но только взглядом, лицо его осталось неподвижным.

— Так мы поступаем обычно. Отправляем вас обратно в круг перерождений, чтобы вы совершенствовались и становились лучше. Но у меня есть для тебя иная миссия…

Я всё ещё был расстроен новостью, что уже мёртв.

— Не священник и проповедовать не обучен, — ответил я. — Толку от меня не будет. Не миссионер я.

— Будет, — уверенно возразил мой необычный собеседник. — Если поставишь во славу Велеса рунный камень, это будет не лишним, но это необязательно. Тебе надо нести не моё слово, а мой меч.

— Но как я справлюсь с этим, если буду младенцем? — снова задал я вопрос, пытаясь найти лазейку.

— Я отправлю тебя обратно, — в его взгляде проскочила хитрая искорка.

— Как это?

— Монада твоей личности отправится обратно в твоё же тело. Такое случается не так часто, мы обычно связаны правилами, которые нарушить можно, но потом придётся расплачиваться. Сейчас в том мире, куда ты отправишься, нашими врагами нарушено уже столько правил, что я могу воскресить тебя безболезненно и не оглядываться на правила.

— Ты пошлёшь меня не на Землю? — обалдел я от таких заявлений. Лавкрафтовский ужас начал обретать форму: я — не просто умерший, а потенциальный инструмент в войне богов.

— Так ты и не со своей Земли пришёл, человек прохожий. Ты отправишься обратно с тем, чего так желал, с моими дарами и силой, но останешься собой. Важен смысл: ты должен будешь выполнить моё задание.

— Можешь рассказать мне немного про задание, которое мне поручаешь? — осторожно закинул я удочку, чтобы хоть немного разузнать, чем придётся расплачиваться за своё воскрешение.

Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а бесплатное воскрешение — в мышеловке божественного масштаба.

— Нет, — отрезало божество. — Тебе просто нужно знать, что я счёл тебя приемлемым кандидатом. Будь собой. Поступай по совести. Сказать большего не могу. Это нарушит баланс…

Внезапно меня обожгло догадкой.

— Скольких ты уже послал до меня туда?

— Ты сорок четвёртый.

— Что случилось с предыдущими сорока тремя?

— Они погибли, — развёл руками бородатый бог. — Если бы я только мог, то отправил бы их снова. Уверен, что они бы не отказались, но…

— Этого ты не можешь, — догадался я. — А я? Я могу отказаться?

Меня очень смутило, что на бога налагается столько ограничений. Хотя, если с другой стороны посмотреть, чем больше власть, тем выше ответственность. Если простой человек скажет неосторожное слово, максимум — кого-то ранит. Другое дело — император. Неосторожное слово правителя может начать войну. Я — сорок четвёртый, как патрон в пулемётной ленте. Тот самый, счастливый? Или просто очередной расходник?

— Хорошо, что ты меня понимаешь, — величаво кивнул Велес. — Да, ты можешь отказаться.

— Что ждёт меня в этом случае? — замер я в ожидании ответа.

А что я теряю? Да, в общем, немного. Я даже не помню, как меня звали. Однако, есть шанс сохранить то немногое, что у меня осталось, и возродиться в теле взрослого человека.

— Я согласен! — выпалил я на одном дыхании, чувствуя, как адреналин, забытый в этом умиротворённом лесу, снова вскипает в крови

— Я в тебе не сомневался, — ухмыльнулся он. — Тогда не будем тянуть.

Велес поднял руку.

— Погоди-погоди… Так скоро? — внезапно мне стало страшно. — Может, мне нужно как-то подготовиться, узнать что-то новое? Я же не знаю ничего!

Велес снова ухмыльнулся в бороду.

— Не переживай, человек прохожий. Ты сам во всём и со всем разберёшься со временем.

Он возложил длань на мою голову, а другой прикоснулся к Древу. В глазах всё посветлело. Больше не было ни холма, ни ясеня, ни поляны, ни тёмного частокола векового ельника, ни Велеса, ни меня. Всё вокруг растворилось в белом ослепительном свете, не оставлявшем теней. В ушах всё ещё звучало напутствие: «Ступай, с тобой моё благословение», когда мир вокруг меня начал обретать тени и наливаться красками.

Болело всё, кроме волос и ногтей. Я едва сдержал стон мучений, чувствуя, как каждая клетка моего тела кричит от боли. Оглянувшись, я увидел, что лежу в убогой хибаре. Рабский барак. Я вспомнил. Лежал я на циновке, но фактически на голой земле, в грязи, в которой ползали насекомые. Вокруг стояла жуткая вонь. Возле меня сидела чумазая, полуголая, лохматая женщина непонятного возраста. Хесира. Увидев, что я открыл глаза, она начала быстро что-то лопотать на неизвестном мне языке. Это только добавило мне головной боли. Я обхватил голову двумя руками и застонал. Нахрена я не отказался от предложения бога-медведя? Ребёнка хоть первый год на руках носят и грудью кормят! А потом детский сад, школа… Кайф!

Сознание плыло, в висках пульсировала боль, чумазая бабка продолжала что-то мне вещать, а закончилось всё тем, что она приподняла мне голову и ткнула в рот чем-то твёрдым. Я приоткрыл глаза и увидел кожаный бурдюк с деревянным горлышком. Попытался выпить, но хлебнуть-то я хлебнул, да вода оказалась настолько вонючей, что меня вывернуло этой самой водой. Тело рефлекторно согнуло пополам, и я освободился от всего, что было в желудке, добавляя к царящему зловонию тяжёлую вонь рвотных масс.

Тем не менее, опорожнить желудок было к месту. Боль в голове хоть и не делась никуда, но поутихла. Я попытался встать на ноги, но получилось у меня не с первого раза. Помогла всё та же сердобольная бабка, поддержав меня во время третьей попытки. Все мои действия она сопровождала собственными комментариями, которые, хоть и были мне непонятны, звучали как-то ободряюще. И в этот момент, стоя на дрожащих ногах, чувствуя, как боль смешивается с новой, звериной силой, я вспомнил всё. Всё уложилось в систему. Попадание в додинастический Египет, рабство, тяжёлый труд, побои, Стелла, слова Хесиры, сделка с Велесом. Игра началась. Я — сорок четвёртый. И я не собираюсь погибнуть, как предыдущие сорок три. Я собираюсь победить. Или хотя бы забрать с собой побольше этих ублюдков, кем бы они ни были.