Демон в университете магии 2 - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 5

– Нет, орла не показывал, – отрицательно покачал я головой и решительно сказал: – Всё, закругляемся. Пора покидать это славное местечко. Чую, Варвара и Каролина не вернутся.

– А что случилось-то? – тревожно спросила Дарья, выглядящая чуть трезвее сестры.

– Потом как-нибудь расскажу, – проронил я и вышел из коридора.

– А поехали-и в нашу квартиру. Там и расскаже-ешь, – ударил меня в спину весёлый голос Виктории.

Я проигнорировал его и нашёл мрачным взглядом официанта, обслуживающего наш столик. Надо бы выяснить во сколько обошлось наше застолье. Думается, что цена, мягко говоря, не хилая, а платить мне. Не стану же я трясти деньги с сестёр Астафьевых? Поэтому встаёт логичный вопрос…  А человеку с одной почкой так же комфортно жить, как и с двумя?

К счастью, Дымова заранее внесла депозит, который покрыл стоимость нашего застолья. Эта новость изрядно обрадовала меня, так что кафе я покинул в сносном настроении. Астафьевы же ещё раньше укатили с личным водителем.

На улице к этому моменту пошёл мелкий, противный дождь, напоминающий холодные слёзы. Капли стучали об крыши домов, автомобили, купола зонтиков и падали на мостовую, собираясь в лужи.

Однако позеленевшие от времени медные часы на башне показывали, что время всего лишь приближалось к девяти часам.

Как-то рановато ехать домой. Может, стоит наведать того простолюдина? Как там его? Александр Смертин, кажется? Адрес я его помню, так что стоит посетить его и договориться о татуировке, чтобы к понедельнику он уже был готов. Да, так и сделаю.

Цапнув кем-то забытую на карнизе газету, я прикрыл ею голову и быстрым шагом двинулся в сторону метро, проклиная про себя мерзкую погодку. Да ещё она довольно быстро выдула из меня весь хмель. В метро я уже спустился практически трезвым и несколько станций хмуро смотрел в одну точку, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Благо желудок меня всё-таки не предал. Успокоился. Посему я без эксцессов выбрался из метро, оказавшись далеко не в самом хорошем районе, облюбованном рабочими.

Вокруг высились красные, кирпичные трёхэтажные дома с мутными окнами, часть из которых оказалась заколочена досками. Входные двери были обшарпаны, стены испещрены трещинами, а улицы изобиловали глубокими ямами, заполненными мутной водой, смешанной с нечистотами.

– Что-то мне моя идея уже не кажется такой хорошей, – прошептал я себе под нос. – Но возвращаться не солоно хлебавши как-то не хочется.

Смахнув с носа дождевую каплю, я пошёл вдоль домов, поглядывая на немногочисленных местных жителей, не побоявшихся дождя. Заросшие щетиной, с серыми от тяжёлой работы лицами и с потухшими глазами. Они порой провожали меня тусклыми взглядами. А я старался не привлекать ничьего внимания. И вот таким макаром добрался до покосившегося дома с побитым ржавчиной номером тринадцать. Тут-то и живёт Смертин.

Я вошёл внутрь, поморщился от запаха тухлятины, поднялся по рассохшимся ступеням на второй этаж и постучал в хлипкую дверь.

– Кто там? – донёсся из квартиры хриплый голос Смертина.

– Михаил, тот, что студент.

– А-а-а, надумали-таки татуировку сделать, сударь? – обрадовался парень и следом зашёлся в надсадном кашле.

– Ага. Детали обговорить надо. Дед дома?

– Нет, в больнице он. Я немного денег отыскал – и отправил его лечиться, – открыв дверь, проговорил бледный Смертин, чьё костлявое тело скрывала заляпанная майка.

С последней нашей встречи он обзавелся густой синевой под глазами. Его скулы ещё больше заострились, а на губах блестела слюна. Но в глазах полыхал живой огонь, не угасший под напором болезни.

– Благородный поступок, – оценил я, понимая, что парню и самому бы хорошо обратиться в больницу, а он благородно потратил деньги на деда.

– Спасибо за похвалу, сударь. Так какую татуировку делать будем?

– А где гарантии, что ты в таком состоянии не напортачишь?

– Да вот вам крест! – горячо выдохнул Смертин и перекрестился. – У меня рука набитая. Хотите, прямо сейчас нарисую то, что попросите? У меня как раз бумага с карандашом на столе лежат.

– Ну, давай, – решил я.

– Проходите, милости просим, – парень посторонился, пропуская меня внутрь убого обставленной комнатушки с дощатыми полами, топчаном в углу и единственной свечой, горящей на столе.

– Благодарю, – кивнул я, слыша за растрескавшимся шкафом отчётливый мышиный писк.

– Чего уж там… – махнул рукой Смертин и снова начал сильно кашлять, прикрыв руками рот. Его аж скрутило в три погибели, и на глазах выступили слёзы. А когда он откашлялся, то с вымученной улыбкой проговорил, потирая солнечное сплетение: – Ох, будто бесы нутро раздирают. Ладно, сдюжу. А вы присаживайтесь вот на стул, а я сейчас нарисую чего скажете.

– Волка нарисуй, – решил я и с кривой улыбкой добавил: – В овечьей шкуре.

– Будет сделано, – кивнул Смертин, плюхнулся на табуретку, вооружился огрызком карандаша и стал шустро выводить линии.

Мой взор принялся следить за его действиями, а в голове настойчиво крутилась какая-то мысль, словно в диалоге с парнем было что-то важное. Но что это может быть? Я начал мысленно просеивать наш разговор и вдруг поражённо открыл рот. Смертин сказал, что его нутро будто бесы раздирают. А мне недавно досталось рунное заклятие, позволяющее обнаруживать бесов, терзающих человека!

А что если мне прямо сейчас провести эксперимент? Подопытный есть. И ему мой опыт точно не повредит, а вот помочь авось и сможет. И я был совсем не против помочь Смертину. Признаться, его характер меня подкупил. Я даже собирался всучить ему задаток. Хороший задаток, чтобы он смог купить себе медицинские препараты.

– Уважаемый, – обратился я к Смертину. – Отложи карандаш. Я вижу, что никакая болезнь не способна заставить дрожать твою руку.

– Это верно, – улыбнулся парень. – Мастерство, как говорится, не пропьёшь. Хотя у меня по мамкиной линии был дед-кузнец. Так он к старости даже подкову сковать уже не мог. На корню пропил мастерство. Видимо, изобретательный был человек, раз сумел совершить подобный трюк.

– Ага, незаурядный мужик, – иронично сказал я и показал парню на топчан. – Ложись и майку подними. Осмотрю тебя. Я в медицине кое-чего понимаю.

– Да не надо, сударь. Не тратьте своё время.

– Не будь эгоистом. Если ты помрёшь, то кто мне тогда будет делать татуировку?

– Верно вообще-то, – раздумчиво выдал Смертин, улёгся на топчан и задрал майку, обнажив рёбра и впалый живот.

– Глаза закрой, – приказал я, взяв со стола бумагу, карандаш и тушь, предназначенную для татуировок. – Спички есть?

– Ага, на полке с посудой, – ответил парень, лёжа с закрытыми глазами.

Он даже не стал уточнять на кой шут мне спички и зачем ему закрывать глаза. Вот и отлично. Идеальный пациент.

Я довольно усмехнулся, цапнул засаленный коробок и в неверном свете свечи вывел на бумаге руны, предназначенные для того, чтобы стереть из памяти Смертина последние десять минут. Это будет моя страховка. Он не должен помнить то, что я сейчас сделаю.

Конечно, можно понадеяться на то, что Смертин не будет подглядывать или не поймёт, что я проделываю с его животом, но лучше так не поступать. Поэтому я сунул бумагу с рунами в карман, а сам сел на топчан подле Смертина, окунул палец в баночку с чернилами и стал выводить руны на коже парня. Тот лежал смирно. И кажется, даже не пытался подсмотреть. Видимо, он мне доверяет, как родной матушке. Да и что дурного я мог с ним сделать? Ну, по его мнению.

– Щекотно, – вдруг сказал Смертин, всё-таки нарушив молчание.

– Так и должно быть, – напряжённо проговорил я и вывел последнюю руну, ощутив как солнечное сплетение покинула часть маны.

– Ай, щиплет, – пожаловался парень, когда на его животе засветились руны.

– Всё нормально. Лежи и глаза не открывай, – быстро выдал я, лихорадочно облизал губы и впился напряженным взором в грудную клетку Смертина. Она будто бы стала извергать туманные протуберанцы, все больше уплотняющиеся и наливающиеся черным цветом.