Маска теней (СИ) - Кас Маркус - Страница 5

Причина была как раз в новой тёмной кафедре. А точнее в том, что её фактически пока не было. Выступать, соответственно, тоже было некому. Чтобы не ставить академию в неловкое положение, решили изменить традициям и ограничиться речью главы академии. Ряпушкин очень старался сгладить ситуацию, но когда у тебя в подчинении разномастные маги, обладающие столь же разнообразными амбициями, многое может пойти не так.

Студенты, впрочем, краткости вводной части праздника только рады были.

А вот одного преподавателя даже пришлось выводить, чтобы перестал требовать дать ему слово. Справились своими силами, всё же учительский состав обладал внушительной силой.

— Володя — неплохой человек, ваше сиятельство, — рядом со мной появилась Людмила Владиславовна и взяла под руку. — Ума порой не хватает вовремя подумать. Стихийники… Они все своеобразные личности.

Историчка выглядела, как и всегда, сногсшибательно. Насколько я был наслышан, с адмиралом они уже успели сойтись и разойтись несколько раз, дело дошло до помолвки, после чего дама заскучала и отвергла все притязания графа. Правда, потом они снова сошлись…

Но в дела любовные, а уж особенно людей в весьма взрослом возрасте, я не лез. А вот в качестве информатора мне бы милейшая дама пригодилась. Я так и не удосужился изучить коллег по академии.

— Володя? — улыбнулся я её наивной бесцеремонности.

— Ах, прошу простить мне мои манеры, — она и не старалась изобразить раскаяние. — Князь Владимир Аксёнович Пожарский.

А вот фамилия мне была знакома. Роду Пожарских удивительно подходила их фамилия. Огненных стихийников среди них оказывалось стабильно много. Они уступали Оболенским и, по сути, постоянно во всём соперничали. Включая борьбу за внимание императора. Тот, не будь дураком, выделял то одних, то других, держа оба рода в подвешенном состоянии. И правильно, пусть свою вспыльчивость на благо государству пускают.

Огонь — магия взрывоопасная, сильнее этого аспекта влияют разве что тёмные.

Держать таких в узде непросто. Им нужно давать возможность показать нрав, но лучше это направить на противника. Ну или, как в данном случае, соперника.

К тому же Пожарский, возглавляющий кафедру в академии, был младшим братом патриарха рода. Четвёртым, по словам исторички. Оттого за каждую возможность выделиться хватался, как за последнюю. Шансов унаследовать главенство рода у него было крайне мало. Но всё же брат мог принять решение в его пользу.

Видимо, младший князь заготовил поистине великолепную речь, способную поразить всё общество. А ему не дали высказаться…

Огневика быстро скрутили и вывели, а мы продолжили наблюдать за церемонией. В компании Людмилы Владиславовны это стало делать интереснее. И просить даму не надо было, — сама с удовольствием выдавала комментарии.

Второй нюанс оказался лично для меня предсказуемым. Тёмный маг вызвал страх, любопытство, опасения, сомнения в руководстве и так далее по длинному списку нормальных человеческих эмоций. Илью Лопухина на данный момент спасало лишь то, что он сын светлейшего князя.

Но шум поднялся, конечно же. От перешёптываний до прямых вопросов от самых дерзких и высокородных.

Тут Драговит Ижеславович опять взял огонь на себя и чётко поставленным голосом объяснил, что раз уж император одобрил подобное, то кто с ним поспорит? Или есть неуверенные в решении правителя?

Это прямо ощутимо снизило боевой настрой отдельных личностей, ну а с другими подсобил я — слегка успокоил магией жизни, а кого-то и тёмным даром. Последних я запомнил. Возможно, поддались общей панике, но вполне вероятно, что могут быть упёртые.

Историчка мне любезно назвала всех.

Моего вмешательства, в принципе, не требовалось. Но мне самому было спокойнее, что никто не испортит праздник. Стоял себе тихо в сторонке, делал скучающий вид и магичил понемножку.

При этом с удивлением отметил, что все защитные амулеты для меня стали какими-то… слабыми, что ли. Пробиваться через контуры не пришлось, удалось обойти их, причём без особых усилий.

От этого открытия я ненадолго перестал следить за происходящим, но благо уже всё закончилось. Доворчали самые упрямые и разошлись.

Громыхнула музыка, оркестр заиграл что-то бравурное и энергичное. Счастливо загомонили студенты, без стеснений признаваясь, что собираются на славу погулять этой ночью.

— Присоединитесь к нам, Александр? — спросила дама, указывая на группу преподавателей, тоже обсуждающую праздник.

— Благодарю вас за приглашение, — поклонился я. — Но увы, у меня уже другие планы.

— Вы восхитительно воспитаны, юноша, — рассмеялась она. — Правильно, что вам со стариками делать. Заскучаете. К тому же знаю я их, после второго бокала заведут вечную тему, как раньше было лучше.

Заскучать — это тоже выбор, да и стариков я там не видел, но в чём-то она была права. Когда впереди ждала чудесная ночь наедине с городом, обсуждения былого уже не привлекает.

Старость не наступает с возрастом. Она лишь в разуме. Встречал я сварливых юнцов, которые устали жить, и боевых дедков, которые только начинали жить. Не в возрасте дело.

Я догадывался, что Людмиле Владиславовне гораздо больше лет, чем я предполагаю. Но это ничуть ей не мешало плевать на это и пленять практически каждого, кто попадал в зону её интереса. И тем тоже становилось плевать.

— Но я вас прикрою, ваше сиятельство, — лукаво подмигнула мне дама. — Придумаю достойную причину вашего отсутствия.

Вот этого не хотелось бы, но я не стал перечить. Всё равно сделает так, как ей в голову взбредёт. Особенно если я попрошу не делать. Впрочем, я не сомневался, что она мне не навредит.

Женщина упорхнула, подхватила под руку новую жертву своего обаяния, вроде это был заведующий арсеналом академии, который моментально оживился и расцвёл, и компания удалилась.

Я же снял галстук, засунул его в карман и расстегнул пару верхних пуговиц. Моё свидание не требовало идеального внешнего вида. Скорее наоборот.

Вышел на набережную и улыбнулся тёмным водам канала.

— Ну здравствуй, дорогая.

Отчего-то мне казалось, что душа Санкт-Петербурга — женская. Возможно, оттого, что хотелось восхищаться городом и склоняться перед его красотой. Я шёл по улицам, даже не зная, куда именно хочу прийти. Бесцельно и вместе с тем очень познавательно.

Заглядывал в горящие светом окна, видел жителей, сценки их вечера, радости и печали. И столица дышала этим так же, как и нагретыми мостовыми, ароматами сирени, повторно цветущей из-за тепла, тихой музыкой уличных ресторанных террас, звонками велосипедов, гудками автомобилей.

Если остановиться на миг и увидеть всё это, то картина вдруг разрастается и становится настолько необъятной, что дыхание перехватывает.

И мне хотелось в эту ночь увидеть каждую из мириадов деталей моего дома.

Запомнить каждую мелочь, каждый неровный камешек тротуаров и каждый барельеф зданий. Так, что окажись я очень далеко отсюда и разбуди меня среди ночи, я смогу назвать форму пуговиц разносчика газет Графского переулка или черты лица памятника дворнику.

Именно в эту ночь, когда город не спит и наполнен смехом и песнями.

Я гулял и гулял, жадно поглощая все эти образы. Словно нёс ночную стражу, убеждаясь, что столица выстоит перед студентами. В особняк я вернулся перед рассветом. Гудели ноги, слипались глаза, но я был совершенно счастлив.

Удивительное дело. Когда я отсюда уезжал в прошлой жизни, у меня не было даже скромной лачуги. Не было необходимости. Когда я вернулся, у меня оказался не просто дом, а целый город. Награда, о которой я и не думал. Лучшая награда.

Волшебная ночь закончилась, а я уснул так крепко и хорошо, как не засыпал очень давно. С чувством глубочайшей удовлетворённости. И вроде ничего такого не случилось, но ощущение было масштабным.

— И чего вам, молодой барин, на месте не сидится-то, — выговаривал Прохор, намазывая уже десятый по счёту бутерброд толстым слоем масла.