Предатель. В любовь (не) играют - Ром Рика - Страница 6

Пора реанимировать себя прежнюю. Той, кем я была до встречи с обаятельным предателем.

– Нашел.

Даня в сопровождении двух верзил с лицами «нам всё по барабану», шагает ко мне широким шагом. Полы его черного пальто при этом синхронно распахиваются в стороны.

– Привет. Ты все–таки приехал? Я же просила…

– Я искал тебя.

Опускаю голову и медленно выдыхаю.

– А я думала, ты всё понял…

Присаживается на кушетку, расставляет свои длинные ноги и говорит:

– Я же сказал, ты моя, – слегка сдавливает мое хрупкое плечико. – Как прогулка?

Быстро же он меняет тему разговора.

– Бродила по городу, выпила кофе, съела эклер. – Чеканю я, держа сердце в узде. Вот-вот вырвется и понесется галопом.

– Насыщенная культурная программа. А хочешь узнать, чем я занимался в промежутках между твоими поисками?

– Чем? – навожу на него усталый взгляд. Я даже толком сфокусироваться не могу. Только точку устойчивую нахожу, и кажется, проваливаюсь в нее целиком.

– Забирал видео с камер наблюдения. И увольнял двух обнаглевших уё…мужиков.

Моргаю, но сухость в глазах не исчезает. Сердце тоже иссушается и скукоживается.

– Что? – я же совсем забываю о камерах. На них было доказательство его измены, а теперь в случае чего, а случай будет – развод, я не смогу ничего доказать.

Данька вздыхает, глядя на меня с немым вопросом. Я все понимаю, просто не верю в сказанное им.

– Да, любимая, порно-видео больше нет. Говорю, просто для справки. Вдруг ты решишься нанять адвоката.

– Собираешься шантажировать меня?

И мой голос дребезжит, переходя на хрип.

– Зачем же. Масса рычагов давления существует. Я не бог, а всего лишь мужик, который совершил ошибку и пытается ее загладить.

Не плачу. Сердце ноет от незаживающих шрамов и вместо крови по венам слезы.

– Удалив видео с изменой? Ты же понимаешь, я никогда не забуду ваших стонов, поцелуев, Снежаны на коленях.

Я всегда и во всём ищу зацепки для оправдания гадких поступков людей, но Даня переплевывает всех…

Когда–то, мама пообещала забрать меня из балетной школы, но забыла. Я просидела в фойе до тех пор, пока охранник не попросил меня выйти. Мне было пятнадцать.

Пришлось вызвать водителя, которого отпустили пораньше и ехать домой, надеясь, что мама просто заболталась с подругами на очередных пятничных посиделках.

Утром она даже не вспомнила о своем обещании. Я не стала заводить разговор. Папа только вернулся из поездки, рассказывал нам об успешных переговорах. Настоящий семейный завтрак.

Позже, я спросила ее о прошедшем вечере. Она с улыбкой ответила: мы с девочками обсуждали новую коллекцию сумок, отдых в Каннах и премьеру балета.

При упоминании балета, на ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Варь? – Даня встает, загораживает собой свет. – Ты переселяешься из отеля в нашу квартиру. Я съеду, чтобы у тебя было время обо всем подумать.

– Ты больше не имеешь права решать за меня. – Твердо стою на своём.

Из палаты папы выходит врач. Вовремя. Словно кто–то выманивает его оттуда специально.

– Здравствуйте. Варвара Ильинична, что же вы не ушли?

Павел Юрьевич немногим старше моего папы, чуть сутулый, с жирной родинкой на щеке. Под очками скрываются глубокие черные глаза.

– Я хочу его увидеть.

– Сегодня ему сменят лекарства. Посмотрим динамику. А насчет повидаться, – снимает очки, они повисают на шее, болтаясь на серебряной цепочке, – думаю, можно. Поднимите настроение ворчащему филину.

– Спасибо.

Встаю, отходя подальше от Дани, проверяю наличие сумки на плече и оборачиваюсь к нему.

– Уходи.

– Да, конечно. – Даня находит зрительный контакт с одним из охранников и тот кивает. – Мой парень останется с тобой. Отвезет тебя в нашу квартиру.

Хочется ударить его посильнее, но плотно поджимаю губы и иду навестить папу.

Если бы мое сердце имело голос, оно бы сказало – хватит меня мучить! Последние несколько дней я живу в режиме нон–стоп. И самый важный, уязвимый человеческий орган умоляет о передышке.

– Доброе утро, Илья Витальевич! – мой лихой заход в палату вызывает у папы слабую улыбку.

– Варюша. – Синие папины глаза смотрят на меня с преданной любовью.

– Папуль! – бросаюсь к его кровати, осторожно наклоняюсь и целую его в щетинистые щеки. – Как же я по тебе соскучилась…

– Моя кнопка. – Рука на миллиметр отрывается от матраса и касается меня. Теплейшая нега разливается по всему телу. Не выпрямляюсь, впитываю ее до капли.

– У меня столько перемен в жизни. Хочется тебе обо всем рассказать. Как раньше, помнишь?

– Конечно, помню. – С немалыми усилиями делает вдох. – Я жарю мясо, ты сидишь неподалеку и болтаешь без умолку.

– Твой шашлык самый вкусный.

– Ну, спасибо…

– Пап? – наконец отстраняюсь от него. Седые брови, точно, как у мудрого филина, еле заметно шевелятся. – Я очень тебя люблю. Поправляйся и возвращайся домой.

– Как там мама?

Я усаживаюсь рядышком с ним, скрещиваю ноги, беру его холодную руку и подношу к лицу. Рассказывая о маме, трусь подбородком о кожу, пахнущую витаминами.

Естественно, ложь без зазрения совести слетает с моих губ. Я не заглядывала к маме после одной ночевки. Но папе нужен лучик света, и я даю его.

Мастерски плету паутину лжи, делясь с ним различными новостями, избегая разговоров о Дане.

– Нашему любимому пациенту пора делать укольчик. – Заходит медсестра и наше уютное уединение рассеивается.

– Я уже ухожу. Передайте Павлу Юрьевичу огромное спасибо за то, что разрешил нам повидаться.

– Обязательно передам. – Улыбается девушка с раскосыми глазами. – Меня если что Айгуль зовут. Так, на будущее.

– Приятно познакомиться и до свидания.

Я шлю папе море воздушных поцелуев и покидаю палату. Внезапно захотелось встретиться с Инной. С подругами у меня тяжелая ситуация, а Инна вроде бы адекватная и веселая.

– Варюха!

Опешиваю от оклика за спиной. Сложно не узнать басистый голос Кирилла. Впереди меня парень, которого приставил Даня и на его лице злобная маска. Всем своим видом показываю ему не нервничать.

– Привет, Кир! – неторопливо оборачиваюсь, надеясь, что моя фальшивая улыбка затмит тревожную дрожь. Но из–за угла выворачивает Снежана и вся моя напускная смелость рассыпается на мелкие–мелкие бусинки…

Заикаюсь, словно ребенок, увидевший монстра, и навожу взгляд то на Снежану, то на Кирилла. Снова и снова.

– Какими судьбами? – слава богу, голос меня не подводит.

– Илья Витальевич, не чужой мне человек, столько раз сотрудничали. Да и родня брата, моя родня. – спокойно говорит Кир, а Снежа ковыряет под ногтем, создавая мерзкие щелчки. – Как он, я слышал ему уже гораздо лучше?

Я не перестаю смотреть на брюнетку в белой шубке. Кир замечает мой плавающий взор и спрашивает:

– С твоим отцом что–то серьезное?

– Что? – свожу свои идеальные брови. – Нет, что ты, с ним всё хорошо. Как фужеры? Выбрали?

– Фужеры? – переспрашивает Кир. – А, вроде бы, да.

Снежана фыркает в пустоту. Охранник Дани неустанно следит за нами всеми с расстояния пары метров. Наблюдает сцену из драматического фильма с непредсказуемым финалом.

– Сейчас у папы процедуры, думаю, вам лучше проведать его позже.

Лишь бы медсестра не решила выйти раньше времени. Тогда мне будет сложнее держать позиции.

На телефон Кирилла проходит звонок. Он выставляет вверх указательный палец, говоря, одну минуту, и быстро удаляется по коридору.

Мы со Снежаной оказываемся в западне.

– Ничего не хочешь мне сказать? – вдруг поднимает свои надменные глаза и пронизывает меня ими насквозь.

– Я? Кажется, ты что–то путаешь. – С тяжелой интонацией реагирую я. В груди такое непонятное чувство. Невкусное, пряное и до чертиков ванильное. Как и сама Снежа.

Я помню день, когда Кирилл привел ее на семейный ужин. Мы все собрались в ресторане «Лори», праздновали открытие филиала, в который я временно вселилась на днях и совсем не ожидали появления Кирилла с девушкой.