Код доступа: Счастье - Вестова Лея - Страница 6

Но желание и здравый смысл – это принципиально разные вещи. Еще пять лет назад я тоже хотела. Хотела своего мужа, слепо верила ему, строила радужные планы на будущее. А в итоге получила болезненный развод, ипотеку и циничную усмешку бывшего, когда он равнодушно объяснял, что «просто перерос наши отношения». Тогда мне было тридцать пять, и я думала, что мир окончательно рухнул. Сейчас мне сорок, и я прекрасно знаю: мир не рушится. Он просто показывает тебе, какой невероятной дурой ты можешь быть.

Между желанием и решимостью лежала глубокая пропасть страхов, сомнений и горького жизненного опыта. И ядовитые слова Светланы только беспощадно подтверждали: история готова повториться.

Уходя с работы, я снова постаралась не встречаться с ним взглядом. Но в лифте, медленно спускаясь на первый этаж, я случайно поймала свое отражение в зеркальной стенке. На меня смотрела женщина с горящими глазами и слегка раскрасневшимися щеками. Женщина, в которой, несмотря на все страхи, что-то определенно проснулось.

Может быть, стоило просто довериться своим чувствам. Но ядовитое эхо слов Светланы все еще настойчиво звучало в моей голове, безжалостно отравляя каждое драгоценное воспоминание о его прикосновении.

Вечер четверга я провела в состоянии, которое можно было назвать контролируемой паникой. После вчерашнего кофе с Алексеем мой мир окончательно сошел с рельсов. Я металась по квартире, пытаясь заняться обыденными делами – разобрать почту, проверить счета, приготовить ужин, – но все валилось из рук. Мысли путались, концентрация была нулевой. Я несколько раз поймала себя на том, что стою посреди комнаты с документом в руках, не помня, зачем его взяла.

В половине десятого зазвонил телефон. На экране высветилось: «Данил». Мой сын. Обычно его звонки приносили радость и покой, но сегодня я почему-то занервничала. Словно он мог почувствовать на расстоянии в пятьсот километров, что с его матерью творится что-то неладное.

– Привет, мам! – его голос звучал бодро и молодо. – Как дела? Как работа?

– Привет, солнышко. Все хорошо, – солгала я, устраиваясь в кресле и натягивая на ноги плед. – А у тебя как? Как учеба?

– Да нормально. Завтра экзамен по сопротивлению материалов, готовлюсь. – Он зевнул. – Слушай, а помнишь Женьку Королева? Мы с ним в школе дружили.

– Конечно помню. Высокий такой, рыжий?

– Угу. Так вот, мы тут случайно пересеклись. Он теперь в Москве учится, на программиста. И у него, мам, такая девчонка! – В голосе Данила послышались мечтательные нотки. – Красавица просто. И умная. Они на одном курсе познакомились. Он говорит, как увидел ее первый раз на лекции, так сразу понял – это она. Представляешь?

Я слушала, как мой двадцатилетний сын рассказывает о любви с восторгом и абсолютной верой в то, что «сразу понял – это она» – нормальное явление.

– Здорово, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал искренне, заинтересованно. – А ты? У тебя никого нет?

– Да нет пока. Учеба, сессия, знаешь… – Он снова зевнул. – Хотя есть одна девочка на потоке, Кристина. Прикольная такая, смешная. Мы иногда в кино ходим. Но это так, дружим пока.

Мой сын жил в мире, где можно было просто «дружить пока» с девочкой, ходить с ней в кино и не мучиться вопросами о том, правильно ли это, что подумают окружающие и не слишком ли большая между ними разница. Он был свободен. Свободен от предрассудков, от страхов, от груза прожитых лет и неудачного опыта.

– Мам, а ты как? – неожиданно спросил он. – Не скучаешь без нас с папой?

Вопрос застал меня врасплох. Данил никогда не спрашивал о моей личной жизни. Для него я была просто мамой – константой, точкой опоры, человеком, который всегда на месте и всегда в порядке.

– А почему ты спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Да так. Женька рассказывал про своих родителей. Они недавно развелись, и его мать теперь встречается с кем-то. Он говорит, она стала какая-то… счастливая что ли. Другая. И я подумал… – Он помолчал. – Мам, ты же не должна оставаться одна только потому, что у тебя есть взрослый сын. Понимаешь?

Мое сердце сжалось. Мой мальчик, мой умный, деликатный мальчик. Он давал мне разрешение. Разрешение на то, чтобы быть не только матерью, но и женщиной.

– Данечка, – сказала я мягко. – Я не одна. У меня есть ты, есть работа, друзья…

– Мам, ну ты понимаешь, о чем я. – В его голосе прозвучала легкая нетерпеливость. – Я имею в виду… ну, мужчину. Ты красивая, умная. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Слезы подступили к горлу. Когда он стал таким взрослым? Когда научился говорить такие слова?

– Спасибо, солнышко. Если что-то случится, ты будешь первым, кто узнает.

– Окей. – Он явно смутился от серьезного оборота разговора. – Ладно, мам, мне еще учить надо. Целую тебя.

– И я тебя. Удачи на экзамене.

Я положила трубку и долго сидела в кресле, уставившись в темное окно. Разговор с Данилом перевернул что-то у меня в голове. Мой сын, плоть от плоти моей, человек, мнением которого я дорожила больше всего на свете, дал мне благословение на счастье. Но самое странное – он даже не знал, что я в нем нуждаюсь.

«Ты заслуживаешь быть счастливой». Эти слова звучали в моей голове как мантра. Когда я в последний раз думала о том, что заслуживаю счастье? Когда перестала воспринимать себя как человека, имеющего право на желания, страсть, любовь?

Я встала и подошла к зеркалу в прихожей. На меня смотрела сорокалетняя женщина в домашней пижаме и мягких тапочках. Волосы растрепались, макияж давно смыт. Но глаза… в глазах был тот самый огонек, который я заметила после пятничного квеста. Огонек, который разжег во мне Алексей.

Я вернулась в гостиную и взяла телефон. В мессенджерах было несколько сообщений от коллег, уведомление от банка и… сообщение от неизвестного номера.

«Елена, это Алексей. Взял ваш номер в отделе кадров, надеюсь, вы не против. Хотел сказать спасибо за помощь с чертежами. И еще… я думал о нашем разговоре за кофе. Вы говорили о стенах и воротах. Может быть, я все-таки найду ключ? А.»

Сердце забилось так сильно, что я услышала его стук в ушах. Он написал. Он думал о нашем разговоре. Он искал мой номер.

Я читала сообщение снова и снова, анализируя каждое слово. «Надеюсь, вы не против» – вежливо, не навязчиво. «Думал о нашем разговоре» – он не просто флиртовал, наша беседа действительно что-то для него значила. «Может быть, я все-таки найду ключ?» – он не сдавался. Он принял мой вызов.

Я набрала ответ, стерла, набрала снова. Что писать? «Спасибо за сообщение» – слишком сухо. «Мне тоже понравился наш разговор» – слишком откровенно. «Ключ спрятан надежно» – слишком игриво.

В итоге я написала: «Алексей, добрый вечер. Не против, рабочие вопросы всегда можно обсудить. Что касается ключа… замок очень старый, может заржаветь. Е.»

Отправила и сразу же пожалела. Что за глупость? «Замок может заржаветь»? Он подумает, что я совсем сошла с ума.

Ответ пришел через две минуты: «Хорошо, что у меня есть опыт работы с металлом. Ржавчина не проблема. Спокойной ночи, Елена».

Я улыбнулась, прижимая телефон к груди. Он понял метафору. Он играл в мою игру. И он не собирался отступать.

Следующие полчаса я провела, глядя на наш короткий диалог и пытаясь понять, что чувствую. Волнение? Безусловно. Страх? Тоже. Но под всем этим была что-то новое, незнакомое. Предвкушение. Я предвкушала завтрашний день, встречу с ним в офисе, возможность снова почувствовать это электричество между нами.

Я легла спать почти в полночь, но сон не шел. Я лежала в темноте и думала о том, что происходит со мной. Я, которая пять лет жила по расписанию, строила планы на месяцы вперед и избегала любых неожиданностей, вдруг оказалась в ситуации, где не могла предсказать, что будет завтра. И это не пугало. Это… возбуждало.

В какой-то момент я поймала себя на том, что лежу на боку, прижав подушку к груди, и представляю, как его руки скользят по моей спине. Как он целует мою шею, шепчет что-то на ухо своим низким, бархатным голосом. Как я откликаюсь на его прикосновения, не думая о возрасте, о том, что правильно, а что нет.