Когда просыпается сердце - Ро Рита - Страница 8

И все равно мне больно. Я сжимаю пальцы.

– Сколько? – спрашиваю глупо. Ли Ян не отвечает. Только смотрит. – Ты помнишь их всех?

И вот теперь он поднимается. Медленно подходит ко мне. Встает совсем рядом.

– Я помню… касания. Ритмы. Реакции.

– А имена?

– Иногда.

– И меня ты тоже забудешь?

Я спрашиваю это, не поднимая глаз. Он молчит. И вдруг… касается моего подбородка и поднимает его, чтобы взглянуть в глаза.

– Я помню то, что по-настоящему. И то, что меняет.

– А я… меняю?

Ли Ян не отвечает. Просто смотрит. И это хуже, чем «да» или «нет». Это значит: еще не решил. Это значит, что ничего не обещает.

Он отходит на шаг.

– Сегодня ты открыта. Но при этом напугана.

– А ты?

– Я всегда сдержан. Таковы правила.

Я делаю шаг вперед.

– А если я попрошу, Ян… не играть? Сегодня. Просто быть.

Ли Ян улыбается.

– Ты хочешь нарушить правила?

– Я хочу… быть не частью сценария, а собой.

Он смотрит на меня, будто оценивает не только слова, но и внутреннюю стойкость. Потом кивает.

– Хорошо. Сегодня не ночь. Сегодня, скажем… момент.

Ли Ян касается моего плеча. Не властно. Без намека на приказ. Просто… как человек, которому не все равно. Я замираю, и что-то в груди мягко сдвигается.

Он обнимает меня. Не с желанием, а с согласием. И я, в этом почти невинном объятии, вдруг понимаю, что вот оно… Самое страшное. Я влюбляюсь.

Не в его голос. Не в игру. А в самого Ли Яна. Без маски и загадок. А он, возможно, этого даже не заметил.

Он гладит меня по волосам.

– Ты сегодня была смелее, чем думаешь.

– Я не хочу быть просто фигурой в инсталляции, Ли Ян.

– Тогда стань художником.

Этой ночью он не касается меня, как прежде. Не приказывает и не раздевает. Он просто остается рядом.

Я засыпаю, положив голову на его грудь. Слышу его дыхание. И чувствую нашу тишину. Понимаю, что он снова открыл новую грань. И я снова хочу большего.

А это значит, что на следующей встрече… ставки возрастут.

На пятый вечер я снова в гостинице. Комната другая, и все же… те же свечи, те же тени, та же обстановка, будто вырезанная из сна. Я накрашена легко, совсем без яркости. Волосы убраны назад. Тело вымыто до скрипа. Благоухаю персиком и сливками. И все же… что-то не так.

Я жду. Он приходит тихо и точно, будто его движение подчинено внутренним часам. Но сегодня он… жесткий. Не грубый, нет-нет. Не холодный, но собранный, как пружина. Вся его поза и жесты, как у дирижера, которому не нравится, что скрипка ушла на полтона выше.

Ли Ян смотрит на меня, долго и вдумчиво. Я улыбаюсь, робко, но с доверием.

Он не отвечает. Только подходит ближе. Не обнимает и ее касается. Просто стоит рядом, смотрит в глаза.

– Ты снова ждешь, что все будет как в прошлый раз? – спрашивает он.

– Я… – совершенно теряюсь.

Ли Ян качает головой:

– Это не спектакль с фиксированными актами, Инга. Не повторяй ожиданий.

– Но ты ведь… приходишь. Каждую ночь. Ты… – Я не знаю, что хочу сказать. Что он нужен мне? Что я запуталась? Что каждое его прикосновение, как выстрел в правду? Он перебивает, тихо, но жестко:

– Это не твоя роль – спрашивать.

Слова падают, как камни. Без истерики и обвинения. Просто как стена. Ли Ян отходит. И… идет к двери. Я не верю.

– Подожди. Что ты…

– Ты знаешь условия.

– Я человек, Ли Ян, а не объект.

Он останавливается на полпути. Оборачивается.

– А ты уверена?

Смотрит так, что можно сойти с ума, а потом говорит:

– Иногда желания сильнее сути. Иногда ты сама делаешь из себя объект.

После этого он уходит без объяснений. Без прикосновений. Без… финала.

Дверь закрывается. И тишина становится звенящей.

Я стою посреди комнаты. В одном белье. В ожидании, которое уже не оправдано.

В комнате пахнет мускусом, свечами и… персиками. А еще – отсутствием. Он ушел.

Я сажусь на кровать. Руки дрожат. Я не плачу. Слез нет. Но все тело… ломает. Не физически, а изнутри. Как будто кто-то вытянул струну, на которой держалась реальность.

Использованная. Да. Словно он взял не тело, а душу. Прочел. И… закрыл книгу. Я чувствую это: я не равна ему. Ни во власти, ни в знании, ни в контроле.

И при этом хочу его еще сильнее. Даже сейчас, когда внутри все выворачивается.

Это… зависимость. Никакие прежние влюбленности, флирт или игры не стояли с этим рядом. Словно мой мозг теперь вообще ничего не понимает. Каждое слово – загадка. Каждое прикосновение – власть. А пауза – самое громкое заявление.

Я сижу на полу, обняв колени. И чувствую себя как та маска на витрине с трещиной у губ. Красивая, но больше не цельная.

Ли Ян не просто возбудил или увлек. Он стал частью моего сумасшествия. И теперь я уже не думаю: хочу ли его. Теперь я думаю: смогу ли без него?

Я говорила себе, что играю. Что это эксперимент. Что это все – часть процесса.

Но игра закончилась в ту самую ночь, когда я заснула у него на груди.

Теперь все другое. Теперь – я записана. Как произведение искусства в журнал. Как экспонат.

От этого хочется кричать. Быть живой. Настоящей. Способной сделать выбор.

Но стоит закрыть глаза, и в голове только он. Голос. Глаза. Слова: «Это не твоя роль – спрашивать».

Я подхожу к зеркалу. Смотрю не себя и говорю вслух:

– Тогда какая у меня роль?

Ответа нет. Только отражение. Сломанной. Живой. Готовой… все равно ждать.

Я еще не знаю, что завтра кое-что изменится.

Утро пахнет свежей бумагой, кофе и тревогой. Я просыпаюсь раньше будильника, будто не от звука, а от странного ощущения. Словно на тонком стекле начались невидимые трещины. И я та, что стоит на нем босиком.

Работа зовет. Я еду в галерею, как обычно. Сумка, телефон, блокнот. Открываю двери, приветствую охранника, киваю смотрителям. Все, как всегда. Только внутри… все не так.

Я сижу в офисе, просматриваю план экспозиции, когда приходит сообщение от куратора:

«Инга, через час экскурсия для группы возможных инвесторов. Руководство просит провести мини-тур. Без лишнего, просто аккуратно и элегантно. Держи лицо».

Я вздыхаю. Конечно. Когда еще, как не после бессонной ночи и ощущения, будто тебя разорвали и собрали заново.

В полдень приходят потенциальные инвесторы. Мужчины и женщины в дорогих костюмах, с приглушенными голосами и внимательными взглядами. Один из них выделяется сразу – из-за осанки, походки и какого-то невероятного внутреннего света. Азиат. Высокий. Прекрасно одет: темно-серый костюм с почти незаметным бордовым узором. Тонкие запястья и длинные пальцы. Его волосы темные, чуть волнистые, уложены с легкой небрежностью. Глаза теплые, смеющиеся, с едва заметной иронией, будто он всегда в курсе какого-то шутливого секрета.

Он замечает меня первым.

– Госпожа Смирнова Инга? – спрашивает, произнося мое имя почти без акцента, но с музыкальной интонацией.

– Да. Добро пожаловать. – Я протягиваю руку, и он слегка касается моей ладони. Его пальцы прохладные и точные, как у пианиста.

– Меня зовут Сон Джинхо. Вы потрясающе подходите этому пространству. Как будто сами часть экспозиции.

Я улыбаюсь. Автоматически. Я умею быть вежливой, умею держать маску. Но его слова все равно проникают куда-то под кожу. Это явно флирт. Умный, красивый и не навязчивый. Он идет рядом, чуть ближе, чем требуется, но не нарушает границ. Просто говорит:

– А вы верите, что предметы помнят прикосновения?

Я сбиваюсь на полшага.

– Да, – отвечаю. – Особенно если прикосновение было настоящим.

– Тогда… вы сами – реликвия? Или куратор?

Сон Джинхо улыбается, и я смеюсь – звонко, чуть выше обычного. Нервно.

– Я всего лишь проводник. Между вещами и людьми.

– Красиво сказано. А вы всегда так красиво говорите?