Ютти на краю бездны - Пожарская Анна - Страница 2

Она поежилась, и Клом невольно поморщился. Представлял, как кто-то из местных пытается воспользоваться хорошенькой зеленой девчонкой.

– А ты у него ничего не украла? – поинтересовалась Нюта, давно путешествующая с балаганом певица. Пухлая, еще не растерявшая девичьей красоты брюнетка.

– Разве сейчас у меня есть хоть что-то, что стоит красть? – Ютти развела руками, и Клом заметил, что у нее на поясе нет даже сумки. Девчонка и впрямь пришла без всего: только платье и обувь.

– Укутывайся, пока не заболела, – приказал он. – И поешь. Я придумаю, как расплатишься.

– Я на любую работу готова, – Ютти накинула на плечи плед и взяла наконец чашку с похлебкой.

– Мы бродячие артисты, у нас не так много работы без навыков, а в те услуги, в которых навыки не нужны, нам особо не требуются, – съехидничала Нюта, и Клом кинул на нее укоризненный взгляд. Ясно же, что девчонке и так досталось, чего зубоскалить?

– Я вижу прошлое! И могу немного предсказывать будущее!

Сидящие у костра ребята как по команде прекратили есть и уставились на девчонку.

– Правда, не все, – продолжила она уже не так уверенно. – И нужно, чтобы человек готов был открыться.

– Так мы все умеем, – ухмыльнулся Фудри. Кудрявый крепкий блондин, в балагане он играл музыку и показывал фокусы. – Ты, например, рискуешь закончить жизнь в дешевом борделе, в драке с постоянным клиентом из-за скидки.

Девчонка пропустила его замечание мимо ушей. Приложилась к чашке и прошила мужчину внимательным взглядом.

– Я могу рассказать? – прищурилась она и снова спешно приложилась к чашке. Будто кто-то пригрозил ей, что отнимет остатки.

– Рассказывай, – Фудри нырнул ложкой в тарелку, выуживая оттуда кусок рыбы. Похоже, сейчас он казался сам себе остроумнее некуда.

– Ты бежишь от правосудия. Думаешь, что можешь убежать. Но главная твоя кара внутри. Ты видишь ее глаза, жаждешь коснуться ее губ и проклинаешь себя за каждое сказанное слово.

Фудри рассмеялся. Прищурился, протянул руку и картинно зашептал, копируя интонацию.

– И кару зовут… – замер, делая вид, что прислушивается к толпе, ожидая, когда жертва сама назовет имя.

– Листрис, – невозмутимо продолжила Ютти. – Если бы ты женился на ней и она не прыгнула с обрыва, у вас бы родился сын. Такой же кудрявый, как ты. Веселый смышленый мальчишка. Если бы ты не был жесток с ней и просто признал ребенка, ты бы подружился с ее братьями, и тебе не пришлось бы бежать из родных мест. Твой отец с радостью бы принял внука.

– Чушь! – парировал Фудри.

Клом едва заметно ухмыльнулся. В отличие от остальных он прекрасно знал, почему Фудри путешествует с балаганом. Девушка не ошиблась. Он и впрямь обрюхатил подружку и отказался жениться, а она бросилась с обрыва. Сын крупного торговца, Фудри верил, что все сойдет с рук, но братья девушки оказались не промах, и ему пришлось дать деру.

– Расскажи, откуда мы пришли, – попросил Клом примиряюще. Знал, что в его труппе каждый со своей тайной, и не собирался разводить вечер откровений.

– Вы идете из Тарда на юг. Надеетесь пересидеть там зиму. Ты переживаешь, что публика там недостаточно щедра, но по всем приметам зима обещает лютый холод и лучше чуть постройнеть, чем замерзнуть насмерть.

Клом одобрительно хмыкнул. Девушка говорила чистую правду.

– Ты умеешь танцевать? – поинтересовался он. В его труппе не хватало только танцовщицы.

– Не помню, – Ютти пожала плечами и залпом допила чашку. – Пусть кто-нибудь сыграет, и я попробую.

– После еды, – согласился Клом.

Чтобы внести ясность, хватило одного куплета. Ютти двигалась великолепно: плавно, выверено и завораживающе. Память играла с девушкой злую шутку, забыто явно не все, без серьезной подготовки танцевать так было невозможно.

Уже через пару дней они придумали для нее несколько номеров с учетом местных зрительских особенностей, и Ютти присоединилась к балагану. Ребята поначалу переживали, общаясь с ней, но после привыкли. Легко называли имена и помогали вспомнить, какого рода общение их связывало. Давно свыкшаяся с недугом Ютти была приветлива и мила со всеми.

Сегодня Клома насторожило желание девушки запомнить имя господина Салдера. Ею и прежде интересовались мужчины, но она никогда не собиралась упоминать их в своих вечерних записях. Похоже, Салдер понравился ей, и ничего хорошего это не сулило. Клом боялся, что господин воспользуется наивностью Ютти, их роман затянется и получит нежелательное продолжение, а после она от отчаяния совершит какую-нибудь непоправимую глупость. Она видела будущее и прошлое многих людей, но знание не делало ее ни осторожнее, ни мудрее. Клом понимал, что с учетом происходящего вокруг его опасения выглядят глупее некуда, но ему до боли внутри хотелось защитить девчонку.

Обычно они не задерживались нигде дольше десяти дней, но с Уорлом вышла неприятность. Началась эпидемия сонной болезни, и город, как всегда в таких случаях, закрыли запирающим заклинанием. У балагана не осталось выбора: никто не мог ни выйти из Уорла, ни зайти в него. Пока заболевших было немного и погребальные костры не стали жаркими буднями, но никто не мог поручиться, что они выйдут из города живыми после полугодового карантина.

Оставалось только ждать и стараться сохранять силы и спокойствие.

***

Вечер дурманяще пах шиповником. Ютти еле заставила себя вернуться в кибитку, чтобы сделать записи перед сном. Пропустила бы, если бы не встреча с тем мужчиной, Салдером. Его отчего-то захотелось сохранить в памяти.

Он выглядел необычно. Высокий, стройный, но некрупный, темная шевелюра до плеч и слишком правильные черты лица: прямой нос, большие, внимательные глаза, мужественный подбородок с аккуратной ямочкой и густые темные брови. Ютти казалось, она видела его там, в забытой ею жизни, но память не давала подсказок. Оставалась лишь наблюдать и делать выводы. К несчастью, спешить им было некуда. Выйти из города было невозможно. Им всем предстояло здесь или умереть в кошмарных муках, или пережить множество чужих кошмаров.

Ютти приподняла плоскую крышку сундука, достала оттуда две толстых красных свечи, поставила их на небольшой стол и потерла фитильки. Те послушно загорелись. Ютти подвинула лежащую здесь же стопку листов ближе, взяла карандаш и принялась за записи.

«Мы все еще в Уорле, – написала она. – Получается, наш балаган здесь уже двенадцать дней. Боюсь не сонной болезни, а того, что наши номера скоро наскучат местным и нам снова будет нечего есть. Отлично помню, что не люблю голод. После трех дней могу думать только о пище.

Добряку Клому отчего-то не понравился мой новый знакомый Салдер. Меня он тоже настораживает, я не увидела ни его прошлого, ни его будущего, но не чувствую от него угрозы. Возможно, мы оба: и Клом, и я, придаем слишком много значения мимолетной встрече, и Салдер не придет завтра, как обещал. Мы заперты здесь, но, мне кажется, у него куда больше свободы, чем у остальных.

Нюта предлагает поискать работу в городе, все равно мы выступаем только после обеда. Думаю, это здравая мысль. Лучше, чем голодать.

Надо непременно прогуляться к озеру, местные говорят, там очень красиво».

Ютти отложила карандаш, положила сверху вынутый с самого низа стопки лист и пробежалась глазами по тексту на нем. Много дней назад описала здесь всех участников балагана и перечитывала строки каждое утро. Снова взяла в руки карандаш и дополнила текст:

«Салдер. Красавец-брюнет с хитрым взглядом темных глаз. Мил, но нагловат. Не раскрывается внутреннему взору, кажется старым знакомым, но виду не подает».

Ухмыльнулась, оставила столик к другой стене кибитки, стянула платье, достала из сундука подушку, подстилку и одеяло и пристроила их там же. Погасила свечи и улеглась. Завтра ждал еще один суетный день, и следовало выспаться.

Снился знакомый сон. Он показывался каждую ночь, но, как и все остальное, растворялся к утру, оставляя после себя только невнятную дымку.

Ютти видела перед собой Бездну. Дышащий черный бездонный океан. Стояла рядом, втягивала сладкий густой воздух и мучилась от жары, казалось, кто-то ошпаривает легкие каждый вздох. С радостью бы отступила на несколько шагов, но из-за тумана по другую руку не понимала, есть ли для них место.