Зубных дел мастер - Дроздов Анатолий - Страница 5

Деревня показалась незаметно. Лес словно расступился, и на открытой местности возникли темные дома, стоящие вдоль дороги – теперь уж улицы. Горели желтым окна – пока Кир шел, стемнело, но вечер был не беспроглядно черным, как на Агорне, – серый полумрак, и дома, заборы различаются хорошо. Кир отворил калитку у третьего по счету дома, вошел в просторный двор, образованный постройками, и отворил дверь дома…

За столом в передней комнате сидела женщина и что-то зашивала, сидя под тусклой лампочкой, свисавшей с потолка на шнуре. Игла так и мелькала в ее пальцах. Кир встал и сбросил на пол сумку. На звук она подняла голову. Кир рассмотрел усталое лицо и блеклые глаза под светлыми бровями, складки возле рта.

– Костенька! Сынок! Приехав, наконец!

Отбросив в сторону шитье, она метнулась к гостю, обняла, расцеловала в щеки, но тут же отстранилась.

– Да ты весь мокры! Шел под дождем? Здымай одежу! Дам табе сухую. Прастынешь…

Кир не успел опомниться, как с него стащили рубашку и штаны, а следом – и носки. Все это бросили на лавку под окном. Мать повернулась к сыну, и брови на ее лице внезапно поползли на лоб.

– Што гэта?

Она указывала пальцем на грудь Кира. Он посмотрел туда же. От шеи до пупка и даже ниже, теряясь под резинкой трусов, на коже был рисунок – багрово-красный, по виду – будто дерево росло. Понятно… Кир пальцем прочертил зигзаг и ткнул им в пол.

– Маланка?[1] Тябе ударыла маланка?

Он мыкнул отрицательно и указал рукой чуть дальше – дескать, не в меня, а рядом.

– Ох, божечки! – воскликнула она и покачала головой. – Магла ж забиць.

Кир улыбнулся и развел руками – ведь не убила, видишь? Хотя, конечно, да, но знать об этом женщине не стоит.

– А, ну-ка, повернись!

Он подчинился.

– И на спине застався след, – вздохнула женщина. – Ох, божечки, што гэта робится?..

Она присела и заплакала, закрыв лицо руками. Кир подошел, поколебался и осторожно погладил женщину по голове. Она убрала руки от лица и неловко ткнулась лбом в его живот. Кир вновь погладил волосы, зачесанные на затылок и закрученные там узлом.

– Боже! – внезапно спохватилась женщина. – Да ты жа голы. Прастудишься. Чакай, я зараз.[2]

Она вскочила и умчалась в другую комнату. А через несколько минут Кирилл в сухой одежде (трусы он тоже заменил), присев к столу, ел теплую картошку с кислым молоком. Мать повинилась, что другого блюда нет – она не думала, что он приедет в этот день, поэтому сегодня ничего не приготовила, иначе постаралась бы. Кир только мыкнул и махнул рукой – подумаешь, беда. К тому же вареный корнеплод, который приготовили в печи в сосуде странной формы с названьем «чугунок», внезапно оказался очень вкусным. У стенок сосуда он слегка припекся до золотистой корочки; такая «бульба», как назвала ее мать, была ну просто восхитительной. Не уступало ей по вкусу и молоко – чуть кисловатое, густое, нежное. Все натуральное, как понял Кир. Продукты в магазинах на Агорне не шли в сравнение с едой крестьянина Земли. Безвкусные, с добавками, происхождение которых производители не раскрывали. Лишь уверяли, что они полезны для здоровья. Нет, продавали в Обитаемых мирах и натуральные продукты, но цена их была недоступной для отставного офицера.

Устроившись напротив за столом, мать не сводила с сына глаз. В этом взоре Кир видел радость и любовь и чувствовал себя неловко. В Обитаемых мирах он не познал родительской любви, поэтому терялся, не зная, как с этой женщиной себя вести. К тому же сын ее погиб, Кир занял его тело и теперь, выходит, обязан этой женщине. Системник просвещал, что в обществе СССР положено чтить и уважать своих родителей, заботиться о них. Ему придется следовать такому правилу. Но это не проблема – он и сам бы это делал, но как отреагировать на ее взгляд? Здесь принято благодарить родителей за вкусный ужин? И если да, то как? Что следует сказать? Как хорошо, что немой…

Закончив есть, Кир отодвинул опустевшую тарелку и кружку из металла, покрытую эмалью. Кивнул и улыбнулся.

– Поев? А можа, дать ящэ? Ёсть сало, хлеб и яйки. Могу яешню сделать на газу.

Он сделал жест – не нужно больше, и в доказательство погладил свой живот: наелся, дескать.

– Что ж, добра, – она взяла тарелку и вдруг поставила обратно. – А як ты разумеешь, што я табе кажу? Чытаешь па губам?

Кир понял, что невольно себя выдал. Глухие в этом мире между собой общались, используя жесты и мимику лица. Мать донора такой язык немного знала – от сына научилась, но в этот раз она всего лишь говорила, и Кир ее прекрасно понимал, несмотря на смесь русских слов с белорусскими. Системник закачал в имплант оба этих языка. Кир мысленно пожал плечами – таиться он не собирался: глухонемому в этом обществе в элиту не пробиться – там инвалидов нет. Не для того он умер и возродился в новом теле, чтобы в дальнейшем прозябать. Жить заново прекрасно, но хочется, чтоб лучше, чем в Обитаемых мирах. Кир, улыбнувшись, указал на уши.

– Ты меня чуешь?[3]

Он кивнул.

– Як гэта? – женщина, похоже, растерялась.

Кир пальцем в воздухе изобразил зигзаг.

– Пасля маланки?

Он опять кивнул.

– Святая Богородица!

Она метнулась в угол, где на стене висела темная икона, украшенная полотенцем с вышивкой, упала на колени и стала истово молиться, крестясь и кланяясь до пола. Кир удивленно наблюдал за ней. Религию он не любил. В Республике существовало много культов, и все они боролись за адептов, охмуряя паству обещаниями благ в жизни и в загробном мире. На деле добивались денег и влияния, что Кир прекрасно понимал. А СССР, как сообщил системник, был атеистическим государством, и с верой в Бога здесь боролись, что Киру понравилось. Но выходило, что религия здесь существует, раз женщина так молится.

Мать донора поднялась и повернулась к сыну.

– Приедешь в Минск, сходи в царкву и свечку там поставь, – велела строго. – Скажи спасибо Господу и Богородице за то, что исцелил тебя. Понял?

Кир подтвердил кивком.

– А зараз будем спать, вставать нам рано…

Его подняли на рассвете. Мать накормила сына яичницей, зажаренной на сале, налила молока и спросила после того, как он поел:

– Як ты? Работать можаш?

«Похоже, что бесплатно здесь не кормят», – подумал Кир и жестами показал: пока что слаб, и тяжело трудиться он не сможет. Импланту нужно время, чтобы окончательно прижиться в голове. Хотя бы пару дней.

– Тады гуляй, – вздохнула мать. – Тут бульбу надо б подкучить, но пачакае[4]. Пилу наточишь? Скоро дровы привязуць, пилить их надо.

Кир подтвердил, что постарается.

– За курами гляди, – велела мать. – Залезуць в огород, павыдзираюць огурцы и помидоры. В обед им дашь зерна – стоит в мешке в кладовке. Там миска, одной им хопить. Кабана я накормила, корову выгнала пастись, сама приду нескоро. Сегодня – бураки, а там барозды длинные, пока окучишь…

На том расстались. Воспользовавшись памятью донора (она не вся, но потихоньку возвращалась), Кир заглянул в сарай напротив дома, где обнаружил небольшую мастерскую: верстак и инструменты – в ящике и на стенах, развешанные на гвоздях. От донора он знал, что все это принадлежало отцу Чернухи, колхозному механизатору, который умер год тому от рака легких – курил Василий много. Здесь Кир нашел двуручную пилу, а после, покопавшись в ящике, – слегка заржавленный напильник на деревянной ручке. Системник подсказал: нужна еще разводка – нехитрый инструмент, которым отгибают зубья в стороны, чтобы пила легко ходила в дереве. Разводку он нашел и выбрался во двор, где сел на табуретку, которую принес из дома, и занялся работой. Пил раньше не точил, но процесс легко освоил – он все же инженер. Зажав пилу между колен, он шоркал по металлу напильником, в два-три движения придавая зубьям остроту. Светило солнце, по двору бродили куры, которые вначале потолкались рядом, но, поняв, что еды им не отвалят, разбрелись по сторонам. Клевали травку, копались у забора, а Кир точил пилу. Покончив с этим, отложил напильник и взял разводку. Очень скоро пила была готова для работы, и Кир отнес ее в сарай. Окинул его взглядом и обнаружил в углу велосипед. Они имелись в Обитаемых мирах – использовались для катания на свежем в воздухе и на спортивных состязаниях. Кир вытащил велосипед во двор и осмотрел. Обод переднего колеса был похож на цифру «8» – скорей всего, им куда-то врезались. Приподняв велосипед, Кир покрутил педали. Так, скрип в узле и тормоз не работает. Скорей всего, из-за него седок и угодил на велосипеде в яму…