Гусар - Барчук Павел - Страница 5

– За-ши-би-сь… – Тихо высказался я себе под нос.

«Барин?» – тупо повторил мой мозг, который категорически отказывался принимать происходящее за действительность.

Я стоял с сапогом в руке, как идиот, пялясь на коленопреклоненного старика. Старик, кстати, вызывал у меня серьёзные опасения. Он упорно продолжал хватать мою руку, дабы припасть к ней губами. Тьфу, блин…гадость-то какая.

Я, естественно, с не меньшим энтузиазмом отбивался от столь странных действий, пытаясь спрятать родную конечность за спину.

И все-таки… Почему барин? Это ведь он ко мне обращается. Или не ко мне? Может, у него со зрением проблемы, что с такого близкого расстояния принял меня за кого-то другого?

Ситуация из абсурдной стремительно превращалась в сюрреалистическую. Хотя, скрывать не буду, мой внутренний сценарист уже потирал руки в предвкушении. Неплохая история выходит. Комедия положений, типа того. Ох, не зря мне «Оскар» снился несколько ночей подряд. Ох, не зря… Как со всей этой сранью разберусь, непременно скажу Толику, что есть готовая идея для фильма. Правда, имеется ощущение, что-то подобное уже было…

В любом случае от фантазий об актерской карьере пришлось отвлечься. Старик, вроде бы, угомонился и оставил мою руку в покое, но зато подошли еще несколько человек. Их появление послужило толчком новому витку абсурда.

Это были двое мужчин в таких же синих рейтузах, как мой недавний оппонент. Следом за ними топали еще несколько людей в более скромной одежде.

Вся эта компания замерла, с нескрываемым удивлением и любопытством глядя на развернувшуюся перед ними мизансцену. То есть дед все-таки вел себя слегка странновато не только с моей точки зрения. Хотя… Пожалуй, удивление новоприбывших участников этого крайне дурацкого представления относилось ко мне, а не к старику.

Точно. Они пялились в мою сторону с такими выражениями на лицах, будто у меня рядом с одной головой выросла вторая. В общем, эти тоже неадекватные, похоже…

– Так… А что, собственно говоря, происходит? – Начал было я, но договорить или дождаться ответа не смог. Не дали.

– Барин! – Снова взвыл старик, который вроде бы уже начал подниматься с земли, но, услышав мой вопрос, опять рухнул на колени.

– Да что такое?! – Окончательно психанул я, – Пожилой человек, а ведете себя, как… Странно себя ведете! Встаньте, пожалуйста.

Старичок поднял на меня морщинистое лицо, полное неподдельного ужаса. Мне, честно говоря, окончательно мтало не по себе. Я даже нервно оглянулся назад, предположив, что его напугал кто-то другой. Я, конечно, не красавец модельной внешности, но прежде при виде Олега Лайфхакера люди в такую панику не впадали.

А дедок реально был в панике. Его губы дрожали, глаза наполнились слезами.

Не знаю, какие именно слова произвели на него столь сильное впечатление, однако старик в данный момент выглядел так, будто его вот-вот хватит удар. Хотя, если так будет продолжаться, то скорее всего удар хватит меня. Потому что более тупой ситуации, чем эта, в моей жизни еще не случалось. А в жизни блогера, поверьте, до хрена тупых ситуаций.

– Петр Алексеевич, батюшка наш! Чем провинился ваш верный Захар?! Неужто заслужил такого? Зачем же вы со мной как с равным?! Зачем же на «вы» обращаетесь?! Укора ради? – снова заголосил дед, его голос срывался от волнения. – Да как же вы… да что же это… Ох, что творится! Мало было бед! В конюшне ночевать изволили! Один, без присмотра! А ну как простыли бы, захворали? Грех-то какой на наши головы! Ох, грех! Так еще одежу Прошки по темное одели. Ох, думал ли Захар, что на его седую голову падёт такая беда? Простите, Петр Алексеевич. Простите, Христа ради!

Петр Алексеевич? Я осторожно, стараясь не делать резких движений, чтоб не нервировать окончательно впавшего в приступ бесноватости деда, посмотрел по сторонам. На всякий случай. Вдруг где-нибудь рядом притаился этот самый Петр Алексеевич, о котором голосит старик.

Естественно, кроме оппонента, застывшего неподалёку, и кучки свидетелей нашего дурдома, больше никого не было. Старик несомненно снова обращался ко мне, но при этом отчего-то называл меня чужим именем.

– Дедуль… Дедуля… Дед! – Попытался я остановить словесный поток старика. – Какой еще Петр Алексеевич? Вы меня с кем-то путаете, уважаемый. Я… э-э-э. Да. Заблудился немного. Ищу дорогу…

Старичок, которого, как я понял из его же причитаний, звали Захаром, посмотрел на меня с таким выражением, будто я только что сообщил ему, что собираюсь немедленно взлететь на Луну. Причем, без каких-либо подручных средств. Его глаза расширились, рот приоткрылся, а вместо дыхания из груди вырвался то ли стон, то ли протяжный плач.

– Батюшка Петр Алексеевич, да что ж вы такое говорите-то? – Старик всплеснул руками, потом оглянулся на свидетелей, стоящих рядом, словно искал у них поддержки. – Опять за свои книжные выдумки взялись? Вы же у нас Бестужев-Рюмин, сын графа Алексея Кирилловича! Гордость наша, свет очей его сиятельства, хоть и… – тут он запнулся, бросив быстрый, полный опаски взгляд на моего «дуэльного» оппонента, и закончил уже тише, почти шепотом, с глубоким, полным вселенской скорби вздохом, – …хоть и нрава порой… э-э-э… весьма замысловатого, да простит меня Господь.

Бестужев-Рюмин. Сын графа… Сын графа?!

Я чуть сапог не выронил. То есть, этот дед на полном серьезе уверяет меня… Так…Стоп. Если он уверяет, что я – Бестужев-Рюмин, получается… Да ни хрена не получается! Что за бред?!

Может я в кому впал после удара? Может, это мне снится?

Незаметно, стараясь не привлекать внимания присутствующих, я сильно ущипнул себя за руку. Чуть не взвыл. Боль была вполне реальная. Нет, сон, кома и вся подобная чушь отменяется.

Может, развод? Прикол?

И тут вот в чем дело. Я бы мог допустить, что кому-то из моих придурков-друзей стукнуло в голову организовать столь масштабную постанову ради хайпа. Но! Чертов дед… Он так громко выл и так реалистично страдал, что усомнится в его искренности было очень сложно. Станиславский отдыхает.

Не знаю, каким образом, не могу объяснить это логически, но внутри меня вдруг появилось четкое понимание – старик не играет. Он – настоящий, его слова – настоящие. А значит… Я – Бестужев-Рюмин? Графский сын? Аристократ?

Стоило мне задать самому себе эти вопросы, мое сознание… или уже не мое… В общем, в голове появилась четкая, очень уверенная мысль – да. Все происходящее – правда. Ты, Олежа, – аристократ теперь. Причём, судя по многозначительным вздохам Захара, которые перемежались в его рассказе с испуганными взглядами, – аристократ с «нюансами». За-ши-бись!

Если все же допустить, что дед не сумасшедший, а я не лошара, которого сейчас разводят, то… Твою ж мать. Только я, наверное, мог оказаться в подобной ситуации. Перенестись в прошлое и попасть в тело графского сына, которого принимают за идиота. А именно об этом и говорят упомянутые Захаром «странности» и те взгляды, которыми на меня смотрят остальные участники спектакля.

Кстати, мой оппонент сразу ведь говорил что-то подобное. Мол, чудаковатость моя всем известна. И еще, получается, он меня узнал. Дуэль предложил, даже при том, что видок сейчас у «графского сына» – просто жесть. Как голодранец выгляжу. Но мужик с усиками сразу понял, кто перед ним.

– Ой, барин, не молчите! Петр Алексеевич, скажите хоть что-нибудь… – Выдал вместе с очередным стоном Захар, а потом, наконец, замолчал. По-моему, он просто задолбался выть. Устал, бедолага.

– Замысловатого нраву… говоришь? – осторожно уточнил я, пытаясь нащупать почву. – А можно поподробнее? А то я после… э-э-э… вчерашнего… несколько не в себе. Голова немного… не варит.

Захар посмотрел на меня с выражением глубочайшего сочувствия, смешанным с привычной многолетней тоской и смирением перед барскими странностями.

– Да уж известно, батюшка, как вы… заумничать любите, да прожектами разными увлекаться. Всегда вы у нас были склонны к размышлениям глубоким, да книгам ученым, не по возрасту серьезным. Оттого вас и в свете не больно-то жалуют, почитают занудным и странным. Бывает, как начнете про тактику военную аль про политику аглицкую рассуждать, да с цитатами из древних философов, так все вокруг и разбегаются, кто куда. Даже здесь, в полку…