Эра пустоши. Трилогия - Д Алекс - Страница 40

Элина отрицательно качает головой:

– Мы проверили его мозг до мельчайших деталей, – её голос полон уверенности. – Никаких чипов, ничего необычного. Но его нервная система могла развить что-то вроде способности считывать электронные сигналы, без каких-либо устройств.

Подполковник Бессонова снова поднимается с места, её массивная фигура застывает в тени приглушённого света тактического зала.

– Эта тварь взломала системы Полигона, заблокировала доступ и вышла за пределы зоны изоляции! – резко чеканит она. – Без вмешательства извне и без технологической поддержки. Какой вывод мы можем сделать, кроме того, что кто-то нам уже солгал? – Анна сужает глаза, переводя взгляд с одного на другого, словно сканируя их мысли.

– Я не думаю, что тут замешана ложь, – с ледяным спокойствием возражает майор. – Факты перед нами. Системы были взломаны, но не с помощью известных технологий. Это ставит нас в тупик, но не значит, что кто-то сознательно манипулировал информацией.

– Если биологических аномалий нет, это означает, что перед нами новая, непознанная способность организма, – вставляет Эванс. – Возможно, мы имеем дело с неким вариантом клеточного резонанса. Нервная система шершня каким-то образом реагирует на сигналы наших систем, словно настраивается на их частоты. Это могло позволить ему взять под контроль оборудование, не прикасаясь к нему напрямую.

Анна выходит из-за стола, начиная нервно мерить зал широкими шагами.

– Клеточный резонанс? Вы действительно это обсуждаете? – её полный скепсиса взгляд останавливается на Эвансе. – Мутации, резонансы… Мы на военной базе, а не на симпозиуме. И вы хотите сказать, что эта тварь каким-то образом «поймала волну» нашей системы и взломала её, как какой-нибудь компьютерный вирус?

– Это предположение, – возражает Зак, неуверенно перебирая пальцами металлические колечки в брови.

– И оно логично, если учитывать, что шершень мог эволюционировать на молекулярном уровне, как некоторые насекомые приспосабливаются к ядам. Только здесь мы говорим о цифровых системах, и он мог просто синхронизироваться с ними, – заканчивает его мысль Харпер.

– Это бред! – категорично возражает Бессонова. – Сколько ваш образец пробыл в лаборатории? Сутки?

– Пять дней, – вставляет Элина.

– И вы будете мне рассказывать, что мутант за этот срок смог из тупого животного эволюционировать в сверхсущество?

– Хватит, – грубо обрывает её Харпер, чувствуя, как разговор уходит в ненужные теоретические дебри. – Нам нужно объяснение здесь и сейчас. И оно должно быть таким, что мы можем применить.

– Мы обязаны выяснить, как далеко зашли изменения в геноме этого вида мутантов, – тихо говорит Элина.

Майор задумчиво кивает, вновь поворачиваясь к окну, где бушующий океан кажется отражением его внутренних сомнений.

– Нам нужен новый образец, – говорит он, словно себе, но его слова слышат все.

– Ты хочешь… снова поймать одного из них? – недоверчиво спрашивает Бессонова.

– Не просто поймать, – отвечает Харпер, сдерживая своё раздражение. – Мы должны захватить нового шершня и сделать это быстро. Единственный способ понять, что происходит с их эволюцией – это изучить их в контролируемых условиях. Мы не можем полагаться только на догадки. Нам нужен живой образец, чтобы выяснить, как они приспосабливаются.

– Захватить? Где? Мы ведь едва справились с предыдущим! – Элина с трудом сдерживает дрожь в голосе.

– Мы поймали первого неподалёку от южного побережья материка, на старой исследовательской базе, – отвечает Харпер. – Раньше там велись эксперименты с М-вирусом. База частично заброшена, но окружающие леса заражены. Это наш шанс.

– Это недалеко, – медленно проговаривает Эванс, его взгляд всё ещё прикован к планшету. – Можно добраться на вертолёте, всего сорок минут перелёта. Но у нас будет ограниченное окно для действий.

Харпер непроизвольно сжимает руки в кулаки.

– Мы найдём способ. Без вариантов.

Свет словно замер в воздухе, заполняя пространство чем-то странно неживым, очертания мебели будто растворились, оставив меня один на один с собственными страхами. Тишина укутывает, как плотное одеяло, навевая смутное ощущение одиночества. Событий так много, что я не знаю за какую мысль хвататься первой. В голове разрастается путаница, словно кто-то вставил в мой разум фальшивые воспоминания, и я тщетно пытаюсь отделить их от реальности.

В памяти вновь всплывает тот сон. Образ Эрика, его спокойная решимость, его тепло, чувство защищенности и безусловная вера… в него. Но это всего лишь иллюзия, сон… или нет? Всё казалось настолько реальным, что я до сих пор ощущаю солёный запах океана, свежий ветер, холодные брызги на щеках…

Почему Эрик приснился мне именно сейчас, когда я так запуталась в том, что происходит вокруг?

Может быть, это отражение реальности? Мой разум просто пытается переработать всё то, что происходит в настоящем – разочарование, страх, неизвестность. Как будто внутренний голос подсказывает мне что-то очень важное…

Мои мысли резко переключаются на Харпера. Его ледяной взгляд, слова, полные скрытых смыслов и недосказанности. Он слишком много знает, но не спешит делиться информацией. Харпер привык контролировать всё вокруг, но только со мной ему это явно не светит. И это его раздражает. Особенно то, что ему приходится «присматривать» за принцессой. Но тем не менее… там за воротами госпиталя он, не раздумывая, прикрыл меня, словно не знал, что в нас стреляли холостыми патронами. И это, черт возьми, снижает градус моей неприязни, заставляя видеть в нем что-то человечное.

Зафиксировав взгляд на интерактивной панели справа от двери, пытаюсь прочесть мигающие красным буквы, но перед глазами плывет, строчки расплываются. Кажется, это новое расписание и в нем наверняка по часам указаны выматывающие тренировки. Харпер заикался про обучающий центр. Не сомневаюсь, что он тут есть.

Тревога нарастает и затягивает как зыбучий песок, и, чем больше я пытаюсь абстрагироваться, тем глубже погружаюсь в удушливое отчаяние. Мучительно сильно хочется домой… Моё подсознание лихорадочно ищет ответы, но они ускользают… Я не могу понять, где реальность, а где игра разума. Даже то, что произошло с шершнем в лесу, теперь кажется каким-то отголоском иллюзии.

Как этому монстру удалось вырваться? И почему именно мы оказались в том месте?

Внезапно мои размышления прерывает деликатный стук в дверь.

Я вздрагиваю, возвращаясь в реальность, и в следующее мгновение в комнату заглядывает Теона. Она выглядит растерянной и уставшей, тёмные круги под глазами придают её лицу болезненный оттенок, растрёпанные волосы торчат во все стороны.

– Теа, не представляешь, как я рада тебя видеть, – резко сев, искренне восклицаю я.

Она осторожно закрывает дверь и медленно приближается. Походка и движения неуверенные, будто она ещё не до конца осознала, где находится.

– Ты давно проснулась? – спрашивает слабым голосом, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

– Пару часов назад, может, чуть больше, – киваю я, жестом приглашая её присесть на край кровати. – Ты видела остальных? – затаив дыхание, пытливо всматриваюсь в её лицо.

Теона опускается рядом и тяжело вздыхает, потерянно уткнувшись носом в мое плечо.

– Никого… – её голос дрожит. – Но мне сказали, что выжили все. Кошмар, Ари… – всхлипывает она. – Я была уверена, что мы умрем… Но, видимо, нашу массовую казнь решили отсрочить.

– Никто не умрет, Теа, – твердо проговариваю я, заключая ее в объятия. Чувствую исходящие от нее нервозность и дрожь. – По крайней мере не сегодня.

– Слабое утешение, – горько отзывается Теона.

Какое-то время мы сидим в тишине. Крепко обнявшись, погруженные в свои безрадостные мысли. Оказывается, нет ничего естественнее, чем черпать поддержку в другом человеке, когда мир вокруг тебя начинает вращаться с бешеной скоростью. Для меня это почти открытие… Приятное, несмотря на обрушившийся на нас хаос.