Эра пустоши. Трилогия - Д Алекс - Страница 36

– Поклянись, – требует он, целуя меня в макушку.

– Клянусь, Эрик.

Пробуждение дается тяжело. Остатки странного сна кружат в сознании, создавая разрозненную путаницу. Почему Эрик приснился мне именно сейчас? И что, черт возьми, означает это на удивление реалистичное послание из глубин моего мозга? Стертое подсознанием воспоминание или очередной обман разума?

Пытаюсь пошевелиться, но конечности онемели так, что от каждого движения мышцы пронзают колющие спазмы. Тело словно чужое, налитое свинцом. Голова неподъемная, будто обмотана тугими бинтами, мысли расплываются как туман. Издав сдавленный стон, я медленно оглядываюсь по сторонам, и вместо серой спартанской обстановки барака, вижу стерильную, холодную комнату. Белые стены, еще одна аккуратно застеленная кровать у окна с плотной шторой, ровный свет встроенных в потолки ламп, металлические панели, максимально практичная хромированная мебель с идеально-чистыми поверхностями, отражающими блики искусственного освещения, и запах… специфический с выраженными нотками дезинфицирующих средств и чего-то еще… неопознанного и инстинктивно вызывающего отторжение. Кровь, ржавчина? Не могу определить, но само помещение вызывает у меня стойкую ассоциацию с операционной, хотя внутреннее убранство указывает на то, что комната, скорее всего, предназначена для обычного использования.

Это не Полигон. Всё выглядит слишком стерильным, слишком неживым и необитаемым.

Где я?

Отталкивающий запах проникает в ноздри и неприятным металлическим привкусом оседает на языке. С трудом выпрямляюсь на кровати и снова осматриваюсь по сторонам. Моё сердце начинает колотиться быстрее, когда в самом темном углу комнаты я различаю знакомую фигуру.

Харпер. Он сидит в тени за металлическим столом, расслабленно откинувшись на спинку стула. Массивная мужская фигура удивительным образом сливается со сгустившимся полумраком, накрывшим его словно плащом. Пульс моментально подскакивает, голова гудит от вопросов, на которые нет ответов. Последнее, что я помню – это жесткий приказ генерала: «Огонь». Потом – оглушающий грохот пуль, тяжесть свалившегося на меня Харпера и пронизывающая боль в шее.

Но я жива. Как?

Пытаюсь сфокусироваться, чтобы хоть как-то восстановить контроль над собой. Рука рефлекторно тянется к месту, куда угодила пуля. Морально готовлюсь к боли, но мои пальцы нащупывают всего лишь тонкую полоску пластыря. Прикосновение вызывает небольшой дискомфорт… и на этом всё. Конечно, можно списать отсутствие болевых симптомов на сильные препараты, но под пластырем не чувствуется ни швов, ни опухоли… Словно мне заклеили обычную царапину, а не пулевое ранение. Будто выпущенные солдатами генерала автоматные очереди пролетели мимо… Но я точно помню, что пронзающий укол в шею был реальным. Или страх посеял путаницу в ощущениях? Может, пуля прошла мимо, по касательной, слегка задев кожу? Нет… маловероятно. Невозможно.

Глаза медленно привыкают к непривычно яркому свету, бьющему по чувствительным радужкам. Харпер бесстрастно наблюдает за мной, не торопясь что-либо объяснять. Все воспоминания об ужасной ночи вспыхивают разом. Лес, шершень, медбокс… расстрел по приказу Одинцова. Мысли взрываются так же быстро, как влетали пули в тела всех, кто стоял перед шеренгой вооружённых бойцов генерала. Мне не привиделось, и там были не только инициары. Лейтенант Эванс и солдаты из их боевой группы тоже находились рядом с нами, когда началась стрельба… и они не ответили, не сделали ничего, чтобы отразить огонь.

Жива ли моя команда?

Где все?

Почему здесь только я и Харпер?

– Выспалась? – его голос звучит ровно, без признаков удивления.

Он выглядит как обычно – собранный, хладнокровный, ни одной эмоции на лице. На нем нет привычной военной формы. Он в простой черной рубашке, заправленной в такие же темные брюки. Ни знаков отличия, ни ранга. Харпер выглядит… странно. Еще более странно, чем в медбоксе, где облегающий термокостюм подробно познакомил меня с анатомическими особенностями его мощного тела.

– Где мы? – выдавливаю я, с трудом узнав собственный голос. В горле адски сухо и страшно хочется пить.

Словно угадав мои мысли, Харпер берет со стола стакан воды и тяжелой походкой направляется ко мне. Я мгновенно подбираюсь, стараясь держать осанку, но это чертовски сложно. Желудок сжимается от голода, словно я не ела несколько суток. Голова кружится, а тремор от пальцев рук распространяется волной нервной дрожи по всему телу.

– Держи, – грубовато произносит он, протягивая стакан. Я хватаюсь за него обеими руками и жадно осушаю половину. Вода прохладная и кристально-чистая. Клянусь, я никогда не пила ничего вкуснее.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарив, возвращаю стакан и обессиленно откидываюсь на подушки. Божественно мягкие подушки! С ума сойти… может, я все-таки умерла? – Где мы? – повторяю вопрос, стоически выдерживая зрительный напор майора. Странно, но его присутствие немного успокаивает, сбивая уровень паники до средних значений.

– На базе «Аргус», – произносит он, сканируя меня своими ярко-зелеными гипнотическими глазами. Насыщенный малахитовый оттенок его радужек тоже вызывает немало вопросов. Это довольно редкий цвет даже для высшей касты обитателей Улья, состоящей из неоспоримой элиты человеческой расы.

– Где остальные?

– Здесь, – коротко и без какой-либо конкретики отвечает он.

– Все? – тихо уточняю я. Харпер бесстрастно кивает, не собираясь упрощать мне задачу. – Они живы?

– Да. Ты скоро их увидишь, но сначала мы должны кое-что прояснить.

Облегченно выдыхаю, проводя ледяными трясущимися пальцами по лицу. Я не против «прояснить» и не «кое-что», а все, что Харпер позволит мне выпытать из него. Но, боюсь, что разговор у нас будет очень несодержательным.

– Твои люди тоже живы? – захожу издалека.

– Да, – снова звучит однозначный скупой ответ.

– И Эванс?

Харпер насмешливо вздергивает бровь, на секунду сняв бронебойную маску полнейшего пофигизма.

– Переживаешь за лейтенанта? С чего бы, Дерби. Не думал, что вы успели подружиться.

– Не успели, – признаю я. – Но это не значит, что мне безразлична его судьба. Не ты ли вещал с трибуны про командный дух?

– Снова дерзишь? – ухмыляется майор. – Сбавь тон и поумерь гонор, иначе долго не проживешь. Помнится, ты в своей пламенной речи ратовала за равенство всех жителей островов в борьбе с общей угрозой, а что на деле?

– На деле меня чуть не угробили при первом же испытании, а когда не вышло, попытались добить на тренировках. Но я справилась, и тогда мне устроили очередную проверку, отправив на ночное патрулирование без особой подготовки и с минимальным инструктажем. После – меня и мою команду чуть не сожрал живьем шершень. Кстати, откуда он взялся на острове?

– Специально притащили, чтобы сожрать наследницу президента. Сама подумай, зачем нам нужны шпионы Корпорации? – невозмутимо заявляет Харпер.

Опешив от серьезности его тона, я на мгновение теряюсь и не сразу распознаю сарказм и издевку.

– Ты… шутишь, – заикаюсь я.

– Иронизирую, – он небрежно пожимает плечами, ловко уклонившись от расспросов о шершне. – На самом деле генерал приказал мне присматривать за тобой.

– Зачем это ему? – недоверчиво уточняю я.

– Личная просьба главы Верховного Совета.

– Тебе это не понравилось…

– Ты на удивление проницательна, Дерби, – хмыкает Харпер, продолжая сверлить меня изучающим взглядом.

– Что произошло возле госпиталя? Если у генерала был приказ моего отца, то почему по нам открыли стрельбу? – сбивчиво говорю я. – И как мы выжили? Я видела, как ты упал… и остальные. В нас выпустили сотни пуль…

Моя голова снова начинает пульсировать от волны нахлынувших вопросов, но Харпер, не дав мне времени разобраться, резко меняет тему:

– Вашей группы не должно было быть в лесу. Вы сошли с маршрута, и все, что случилось потом – целиком и полностью твоя вина, – стальным тоном чеканит он. – Это ты повела людей в неправильном направлении. Тебе дали время, чтобы ознакомиться и запомнить карту, но ты умудрилась запутаться в трех секторах, подвергнув свою команду и мой отряд смертельной угрозе.