Десять лет с драконом - Пульс Юлия Александровна - Страница 5

– И куда ты пойдешь? К Зельде плакаться?! – вспомнил он о моей подруге, с которой мы дружили долгие годы. Чистокровная дварга из древнего рода ван Беккен понимала меня, как никто другой. Но нас объединяла дружба семьями и ее муж Даркару лучший друг детства. Род Беккен никогда меня не поддержит. Они будут всецело на стороне Даркара, но мне действительно больше некуда идти этим вечером. – Никто тебя не примет даже прислугой! После подписания соглашения и снятия вязи ты станешь оклой Краон! – озвучил он мою девичью фамилию впервые за годы нашего брака. – Ковен проклял и не примет обратно! Для таких, как ты, есть путь только в дальние земли. А я предлагаю тебе покровительство! Как можно от этого отказаться?! – в голове моего супруга никак не укладывалось, что даже у бесплодной женщины без магического дара может быть гордость.

– Не твое дело! Думай о судьбе своей шлюхи! Моя тебя больше не должна волновать! – выкрикнула я так громко, что Дар резко отвернулся, будто пощечину по лицу получил.

Психанул, хлопком ладони припечатал к столу соглашение и стиснул кулаки.

Пробежавшись по тексту глазами, я окунула перо в чернильницу и поставила размашистую подпись. Муж молчал, лицо его стало каменным, а в глазах плясали противоречивые эмоции: гнев, обида, и, может быть, даже… страх? Он ожидал от меня слез и унижений, но получил лишь решительный жест, поставивший точку в нашей истории любви.

Тишину, густую и липкую, нарушало лишь потрескивание камина, он будто шепотом выгонял меня из кабинета.

В этот миг мир, который я знала, рухнул. Осталась лишь горькая свобода и неопределенное будущее.

Даркар, наконец, нарушил молчание, голос его был низким и хриплым, словно сломанный механизм:

– Ты пожалеешь об этом отказе, когда поймешь, что никому кроме меня не нужна!

Я не ответила. Что я могла сказать? Его слова были лишь отражением моей собственной боли.

Он взял соглашение, не глядя на подпись, и медленно, почти бережно, положил его в ящик стола. Жест был настолько неожиданным, что я на мгновение потерялась. В глазах дракона я увидела что-то похожее на… сожаление?

На миг показалось, что поместье пошатнулось, но это не оно, а я попыталась встать с места и едва не потеряла равновесие. Вцепилась в край дубового стола, отдышалась и двинулась к выходу.

– У тебя три дня, Мириам, подумай хорошо. Потом не приму на прежних условиях. И детей ты больше никогда не увидишь! – ранил меня вслед ядовитой стрелой прямо в спину, заставив вздрогнуть от страшной мысли о детях. Он прекрасно знал, в какую точку надо бить, чтобы причинить мне самую невыносимую боль.

Разбитая и поломанная я взяла за ручку потрепанный чемодан и вышла из кабинета, оставив позади мужчину, который разбил мое сердце, но которого я, несмотря ни на что, еще долго буду помнить.

– Десять лет, – невольно шептали полуоткрытые губы. – Как пришла с одним чемоданом, так и ухожу, – в последний раз провела рукой по мраморной стене коридора и взглянула на свадебный портрет. Мысленно попрощалась с той юной глупой девочкой, что улыбалась на красочном изображении, прошептав: – Мне тебя жаль.

Глава 4

Дождь, начавшийся до того, как я покинула стены драконьего дома, усилился, превратившись в настоящий ливень. Капли, словно стальные шарики, громко барабанили по крыше новенькой лакированной кареты, оставленной возницей у переднего крыльца – немой свидетельнице моего бегства.

«У тебя три дня, Мириам, подумай хорошо», – бесконечным, с ума сводящим калейдоскопом кружилось в мыслях. Его слова, пронзительно холодные, как ледяная вода горного ручья, звенели в ушах. Каждый удар капель по крышам эхом отдавался в моей голове, усиливая глухое, всепоглощающее отчаяние. Пять шагов не успела пройти, как промокла до нитки, но сейчас меня даже ураган не заставил бы вернуться.

Невольно обернувшись и подняв взгляд на окно второго этажа, увидела широкую фигуру мужа, наблюдающего за мной из уютных и сухих покоев. Он не пытался меня остановить, не кричал, не звал. Просто смотрел, как я утопаю в потоках дождя, уходя все дальше от его каменного, как и его сердце, дома.

– Дварга ван Дер-Аберкон, постойте! – кинулся вслед за мной возница, не побоявшись промокнуть. – Куда же вы в такую погоду? Да на ночь глядя? Совсем скоро стемнеет! – перегнал он меня и перегородил дорогу. Скинул с себя непромокаемый плащ и накинул мне на плечи, заботливо прикрыл голову капюшоном, чем растрогал почти до слез. – Я вас отвезу, куда скажете.

– Благодарю, Лютер, – прикинув что до соседнего поместья мне придется буквально плыть, рассудила, что следует в последний раз воспользоваться имуществом бывшего мужа. – Буду признательна, если довезешь меня до владений ван Беккен.

Пожилой мужчина с добродушной улыбкой кивнул и повел меня к карете.

Я куталась в плащ, пахнущий высушенной на солнце травой и конским потом, а дождь, казалось, стал немного тише, ритм сменился с бешеного стука на размеренное шуршание.

Возница служил Даркару много лет, верный и преданный слуга, но сейчас он вел себя, как мой старый друг, готовый подставить плечо в самый трудный момент. Он ничего не говорил, как и всегда, оставаясь немым свидетелем чужих трагедий. Это как раз то, что мне сейчас нужно.

Усевшись в кабину, я подложила под ноги чемодан и карета тронулась. Капли дождя стекали по стеклам, рисуя причудливые узоры. Пейзаж за окном превратился в размытую акварель серых тонов. Дорога, уходящая вдаль от ненавистного теперь поместья, казалась бесконечной, как и моя безнадежность. Сердце сжималось от боли, от осознания потери всего, что когда-то казалось нерушимым и вечным. Память прокручивала яркие моменты десятилетия: смех детей, их звонкие голоса, тихие семейные вечера в каминном зале, наполненные иллюзией тепла и уюта…

А впереди меня ждал бесконечный лабиринт неизвестности, возможно, бедность и лишения в Оклане. Мои мысли переносились в будущее, рисуя перед внутренним взором разные картины: тесную комнатушку в дешевом пансионе, изнурительную работу за гроши, постоянную борьбу за выживание. Я представляла себя уставшей, измученной, с потухшим взглядом, но, вопреки ужасающим образам, внутри все еще тлел огонек надежды на лучшее.

Внезапно карета остановилась с резким скрипом.

– Мы приехали, леди, – объявил возница и указал на возвышающее над каменным мостом богатое поместье, у ворот которого мы остановились.

Я медленно, но с твердой решимостью вышла из кареты, вздрогнула от холода и втянула носом приятный аромат кустов сирени, что окружали подъездную дорогу к особняку.

Лютер вытащил мой чемодан из кабины и сообщил стражам четы Беккен, что прибыла гостья.

– Благодарю, – попрощалась я с мужчиной, когда ворота распахнулись и мне навстречу вышел учтивый дворецкий.

– Приветствую, двагра Мириам! – Рамон хорошо меня знал, но был обескуражен неожиданным визитом, хотя и не подал вида, пряча это за дружелюбной улыбкой.

– Простите, что явилась без предупреждения, но на то есть причина. Мне нужно поговорить с дваргой Зельдой, – я чувствовала себя неловко, но мне сейчас очень нужно было убежище там, где меня поймут.

Высокий мужчина с седыми висками, элегантно одетый в строгий темно-синий костюм, кивнул, забрал у меня чемодан и сопроводил в холл поместья. А потом завел меня в приемную и оставил одну в томящем ожидании хозяйки дома.

Холодный мрамор под ногами приятно контрастировал с теплом, исходящим от камина, потрескивающего в углу зала. Воздух наполнял тонкий аромат древесины и полированного дерева. Свет фонарей из огромных окон, украшенных тяжелыми бархатными шторами темно-пурпурного цвета, струился по стенам, освещая картины в позолоченных рамах и антикварную мебель, каждая деталь которой словно дышала историей рода Беккен.

Не успела я сесть на софу у камина, как в приемную ворвалась прислужница с подносом в руках. Наполнив изящные фарфоровые чашки крепким черным чаем, она быстро упорхнула. Я же с удовольствием избавилась от плаща, удобно расположилась и вкусила горячий, согревающий напиток.