Эта ложь убьет тебя - Питчер Челси - Страница 21

Но тогда он не исчез, а теперь слышал, как в его кармане звякает кастет, еле слышно и успокаивающе. Напоминание о том, что он все еще здесь. Он все еще сражается по-своему и стремится выжить в этом ночном кошмаре.

Он должен выжить.

Потом, когда Брет вошел в пятую спальню, у него сердце ушло в пятки. На стуле справа, где раньше сидела девочка, теперь никого не было. Ни девочки. Ни куклы. Взгляд Брета метнулся влево. Там по-прежнему сидел мальчик, одетый в черный костюм, но с него кто-то сорвал пиджак. И на каждом открытом участке кожи кто-то написал ярко-красным маркером слова.

«Придурок. Извращенец. Белая шваль».

Здесь, на мальчике с ярко-синими глазами, эти слова имели определенный смысл, но не потому, что Брет был с ними согласен. Сколько раз Паркер в коридорах Фоллен Оукс отпускал злобные замечания об этом «белом придурке»? Сколько раз он умолял Брета уничтожить «извращенца», который опозорил Руби Валентайн? Сначала Брет сопротивлялся, потому что Шейн Феррик казался ему приятным. Заботливым. Таким парнем, с которым хотелось подружиться. Потом, однажды утром, перед рождественской вечеринкой у Далии Кейн, в школе появилась видеозапись Руби.

И мнение Брета изменилось.

– Это я сделал, – сказал он, указывая на куклу. – Джунипер заманила его к бассейну, а Гэвин написал на нем эти слова, но уничтожил его я.

– Нет. – Паркер сжал зубы. – Он погубил Руби, и ты ему отомстил.

– Нет.

– Ты это сделал. – Паркер протянул руку. У Брета жгло в желудке, в глазах все плыло, но рука сделала то, что делала всегда, когда друг протягивал ему руку. Он протянул ему свою руку. – Что бы ни произошло сегодня, мне необходимо, чтобы ты помнил об одном, – произнес Паркер.

Брет кивнул головой, вглядываясь в его глаза. Он искал золотые искры в зеленых глазах. Изумруды, искрящиеся светом. Но глаза Паркера были черными, когда он прошептал:

– Ты оказал миру услугу.

С Шейном Ферриком что-то было не так. Паркер понял это в тот день, когда этого парня ветром принесло в их город. Дело было не только в том, что Шейн явился во время бури, и не в том, что у него были растрепанные волосы и рваная одежда. Все ученики школы липли к нему, и от этого Паркера тошнило. О, это делалось тонко, девочки предлагали проводить Шейна до класса, мальчики звали его покурить с ними в парке, но Паркер видел то, чего не видели остальные: Шейн Феррик – лицемер, играющий на симпатиях людей и манипулирующий ими.

Ему только нужно было это доказать.

Потом Паркер получил подарок. Это произошло в понедельник, на уроке биологии. Они должны были препарировать дохлую лягушку, и Паркер с волнением вошел в класс. Он этого ждал, ждал возможности научиться делать своими руками то, что многие учителя считали важным, но очень немногие позволяли ученикам попробовать. И, возможно, он с нетерпением ждал случая заняться препарированием, хоть чуть-чуть. Ведь это существо не почувствует боли. Оно мертвое.

Но Шейн Феррик бросил один взгляд на серо-зеленую амфибию, распластанную, как содержимое пробирки безумного ученого, и заорал, как сумасшедший. Слеза скатилась по его щеке и плюхнулась на стол. Тепло разлилось по желудку Паркера и спустилось к рукам и ногам. Наконец-то, после того, как он неделю терпел всю эту чушь, связанную с Шейном, ему не придется больше слушать о замечательном Шейне Феррике. Этот парень показал свое истинное лицо.

Жалкое лицо.

Паркер хрустнул костяшками пальцев, ожидая, когда раздастся смех. Но происходило нечто странное. Девочки в классе оборачивались и смотрели на Шейна, широко раскрывая озабоченные глаза. Когда Руби поспешно подошла к Шейну и слегка дотронулась до его плеча, пальцы Паркера сомкнулись вокруг стеклянной мензурки. Он ожидал, что стекло разлетится на мелкие осколки, как всегда происходило в телевизионных фильмах, когда кто-то впадал в ярость. Мензурка выдержала. В тот момент Паркер почувствовал, что это идеальная метафора его существования: он был полон страсти, полон огня, но ничего не мог с этим поделать. Он был бессилен.

В то утро, пока половина учащихся школы без умолку болтала о том, какой Шейн Феррик чувствительный, какой он милый, у него, должно быть, душа праведника, Паркер прогулял третий урок, чтобы съездить в магазин. Он купил яблок, и сыру, и плетеную корзинку для пикника, и – да, он чувствовал себя последним дерьмом, когда покупал их. Но еще он купил и бутылку шампанского, дьявольски дорогого, предъявив фальшивое удостоверение личности, которое было у него с пятнадцати лет.

Руби будет в восторге.

Через двадцать минут Паркер свернул на автостоянку школы, взвизгнув шинами под рев двигателя. Он вальяжно вышел из своего классического «мустанга» как царь вселенной с идеальной прической. Такой, знаете ли, царь, который несет очаровательную корзиночку для пикника. Но если девочки его школы считают это сексуальным, то Паркер будет это делать.

Он готов на что угодно, лишь бы получить то, что ему нужно.

Он обогнул толстый, раскидистый дуб в центре школьного двора и заметил Руби, сидящую среди группы девочек. Она не подняла глаз, когда он подошел. Она, как зачарованная, смотрела в глаза синеглазого мальчика и подносила к его губам виноградину. Но когда виноградина была уже у рта Шейна Феррика, он покачал головой и отстранился. Девочки захихикали.

Паркер откашлялся.

Руби взглянула на него и заморгала, будто свет был слишком ярким и мешал ей видеть его.

– Парк? – сказала она, прищуриваясь. – Что ты там держишь, черт возьми?

На этот раз девочки расхохотались. В этом не было ничего милого или тонкого. Шейн вызывал у них восторг, а Паркер их явно забавлял. Он почувствовал, что краснеет. Что происходит в этой школе? Всего месяц назад любая из этих девочек бросилась бы к его ногам.

Похоже, Шейн околдовал их.

В конце концов, невзирая на все смешки, Паркер обрел способность говорить.

– Я подумал, что могу угостить тебя вкусным ланчем, – сказал он Руби. Он старательно избегал смотреть на Шейна. Он никогда не верил в магию, но в этом мальчике было нечто совершенно ненормальное. Нечто, вызывающее тревогу. Паркер не хотел иметь к этому никакого отношения.

Руби бросила в рот виноградину и стала медленно жевать. Прошла целая вечность, прежде чем она ее проглотила.

– У меня уже есть планы на ланч.

Паркер стиснул зубы, мышцы у него напряглись, а Шейн вытянул шею и заглянул в корзинку с ланчем.

– Похоже, у тебя там есть что-то вкусненькое, – сказал он. И девочки тут же переключили внимание на корзинку Паркера, заохали и заахали над отборными сырами, шепотом обсуждали, как откупорить шампанское, чтобы их не поймали. Паркер смотрел на них, пытаясь осознать такое развитие событий.

Затем, словно отвечая на его вопрос, мимо прошла Брианна Феррик.

На ней было белое платье. Брианна всегда одевалась в белое, как девица из той истории, которую бросили в день свадьбы и она так и не удосужилась снять проклятое подвенечное платье. Паркер не помнил подробностей. Но он помнил, что та девица была психически неуравновешенной. И Брианна была тоже неуравновешенной. Он это определил с первого взгляда. Она носила дюжину кулонов с оберегами. Кристаллами, и пентаграммами, и всевозможными пугающими амулетами поклонников дьявола. Каждый раз при виде ее Паркеру хотелось намотать эти кулоны на руку и дернуть изо всех сил.

Провожая взглядом идущую через двор Брианну, он услышал знакомый голос и обернулся. Руби хихикала, прижавшись к Шейну.

– Ладно, ты не любишь виноград. Но бьюсь об заклад, ты обожаешь яблоки.

Паркер заморгал, когда она поднесла яблоко к губам Шейна. Яблоко было из его корзины! Она старается причинить ему боль или она под влиянием каких-то чар? Всего несколько месяцев назад она сказала ему, что любит его. Смотрела ему в глаза, задыхаясь, и тянулась к нему с поцелуем. А сейчас она гоняется за Шейном с яблоком, а Шейн делает вид, будто отталкивает ее, и все они так хохочут, словно ничего смешнее в жизни не видели.