Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда - Страница 37

Золотые и красные ленты спускаются с балок наверху. Я запрокидываю голову и откровенно пялюсь на нескольких обнаженных мужчин и женщин, связанных в самых разных позах. У некоторых связаны руки и ноги за спиной, их груди и гениталии полностью выставлены напоказ, поскольку они болтаются на повязках вокруг запястий и лодыжек — единственное, что удерживает их в воздухе. Другие открыто отдыхают, покачивая ногами взад-вперед, играя на лентах, как будто это качели для их развлечения.

— Держи голову склоненной, — внезапно раздается голос Теоса позади меня, повелительный шепот, когда мы останавливаемся в конце длинного зала перед тремя тронами, которые я могу описать только как древние троны — такие, на которых, предположительно, когда-то восседали короли и королевы древних людей, прежде чем Боги пришли в наш мир. В центре, на самом большом троне из всех покоится единственная темная корона, сделанная из черного камня и металла. Справа располагается вторая корона, на этот раз из жемчуга и серебра. Никто их не носит.

Каликс указывает нам налево, где единственный человек на возвышении ждет, когда ему представят нас. Призрачная фигура Долоса небрежно восседает на самом маленьком троне из всех. Тени вокруг нижней половины его тела рассеялись, открывая взору покачивающуюся золотоволосую Терру, стоящую перед ним на коленях и снова и снова берущую в рот его член. Я опускаю глаза в пол, не желая замечать отчаянные звуки, вырывающиеся из горла девушки, как будто она делает все возможное, чтобы угодить Богу Заточения, опасаясь, что он убьет ее, если она потерпит неудачу.

Ничуть не смущенный неловкостью когда к нему подходят, в то время как ему доставляют удовольствие, Долос не обращая внимания на девушку, говорит. — Даркхейвены, идите сюда, — приказывает он. На периферии моего поля зрения он машет им рукой, размахивая рукой скрытой тенью. — Приведите мне свою Терру. Я хочу посмотреть, как она поживает после своего наказания.

Я пристальнее смотрю в пол, даже когда мои ногти все глубже впиваются в руку Каликса. Когда мы поднимаемся на верхнюю ступеньку помоста, жар Даркхейвена рядом со мной исчезает, когда он отстраняется от меня. Не зная, что еще сделать, поскольку тело Каликса больше не соприкасается с моим собственным, я опускаюсь на колени, склоняясь перед Долосом. Я не поднимаю свой взгляд, чтобы встретиться с ним, даже когда слышу, как девушка, которая сосала его, вскрикивает от удивления.

Мои зубы скрипят, когда волна тяжелого воздуха ударяет мне в затылок, заставляя опустить лицо ниже, пока я не оказываюсь почти на расстоянии поцелуя от камня под ногами. Тени Долоса скользят по моему плечу, приподнимая мои волосы и отводя серебристые пряди со спины, пока он осматривает мой позвоночник.

Ледяной костлявый палец скользит вниз по хребту моей спины, очерчивая то, что, как я знаю, является одним из худших моих отметин. Я выдыхаю, медленно и ровно, стараясь не напрягаться и не подымать голову в порыве неповиновения. Каждый инстинкт, который я когда-либо оттачивала за последние десять лет, требует, чтобы я не показывала спину врагу. Я закрываю глаза и расслабляю свое тело, забывая обо всех болях, которые он мне причинил, и не обращая внимания на тихое, но хриплое дыхание девушки.

— Сейчас она кажется довольно покорной, — говорит Долос несколько недовольным тоном. — Она стала такой после своего наказания?

Я слышу слова, пропускаю их мимо ушей и не отвечаю. Он говорит не со мной. Проходит такт, и, к моему удивлению, отвечает Теос.

— Она осознала ошибочность своего пути, ваше Божественное, — заявляет он. — Эта Терра выразила, как она благодарна вам за милосердие.

— А она благодарна? — Похоже, Долос не совсем верит Теосу, и никто не отвечает на его подозрения, поскольку я чувствую, как Бог Заточения снова окружает меня, пока не оказывается передо мной.

Мои глаза зажмуриваются еще сильнее. Это делает меня жестокой сукой, но я надеюсь, что он не заменит девушку мной. Я молюсь, чтобы я не заняла ее место. Мысль о том, чтобы склониться перед этим Богом, предложить ему кусочек своей плоти, чтобы доставить удовольствие человеку, который причинил мне такую боль, сидит у меня в желудке, как наполненный сгусток яда. Слезы подступают к моим глазам, и я сдерживаю их, борясь с ними изо всех сил.

Я и раньше трахалась ради убийства, но я всегда контролировала ситуацию. Я была той, кто решал, какой метод быстрее приведет к моей цели. Мне никогда не приходилось трахаться ради своей жизни, и я надеюсь, что мне не придется помышлять о подобной жертве.

Этот ледяной палец касается моей щеки, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности, когда он скользит ниже, пока не оказывается прямо под моим подбородком и медленно поднимает мое лицо вверх. Мои ресницы приподнимаются, и я проклинаю слезящееся зрение, которое затуманивает то, что уже является искаженным зрением за этой проклятой маской.

— Похоже, теперь у нее гораздо лучшие манеры, — комментирует Долос. Он так близко, что вес этих невидимых цепей обвивается вокруг моего запястья и удерживает меня, сжимаясь вокруг меня так, что сопротивляться становится невозможно. Его палец опускается ниже, пока не касается чешуйчатой вставки на горле, которая на мне надета. — Я рад, что вы трое приняли мой подарок для нее, теперь, когда она вновь появилась на территории нашей Академии.

— Наша Терра благодарна вам за это, — отвечает Руэн.

— Это правда, Кайра Незерак? — Долос поворачивает голову ко мне. — Ты благодарна за мое великодушие? — Одинокая слеза скатывается из моего глаза по щеке. Стыд разрывает меня на части.

— Да, Ваша Божественность, — отвечаю я самым тихим голосом. — Ваша милость — благословение для такого ничтожества, как я.

Его палец касается моего подбородка, побуждая приподняться еще выше. Я поднимаюсь, но не стою, а выпрямляю спину, пока моя голова не оказывается на уровне его колен. Я сглатываю и смотрю вверх, потому что он хочет, чтобы я сосредоточилась именно на нем. Я не могу разглядеть выражение, которое он скрывает за тенями, могу сделать вывод только из того, что вижу его. А это практически ничего не значит.

— Рад это слышать, дитя, — говорит он. — Я буду с интересом наблюдать за твоими успехами и как ты покажешь себя в Академии.

Долос делает шаг назад, и его рука снова убирается от моего лица. Воздух наполняет мое тело, и я даже не осознаю, что задыхаюсь, когда он садится на свое место и жестом приглашает светловолосую Терру, которая обслуживала его раньше, вернуться на свое место. Она не колеблется, вероятно, привыкнув к такого рода обязанностям, когда подползает вперед и обхватывает губами головку его члена и заглатывает ее, ее щеки ввалились, а слезы текут по ее лицу из-под кружевной маски, которую она носит, которая почти совпадает с моей, если бы не другой малиновый цвет.

— Благодарю вас, ваша Божественность, — Каликс снова появляется рядом со мной, его тон гораздо вежливее, чем я когда-либо слышала, даже если он произнесен с чуть большей резкостью, чем у его братьев. Его рука сжимает мой бицепс, и он поднимает меня на покачивающиеся ноги, чуть не срывая с платформы, когда тащит назад, к толпе и тусовщикам.

У меня кружится голова, когда я делаю вдох за выдохом, пытаясь справиться с инстинктивным желанием бороться или бежать, которое переполняет меня. Каликс продолжает вести меня через холл, проходя через арку в другую комнату, которая была оборудована для еще большего разгула Дня Нисхождения.

Еще больше обнаженных тел извиваются. Темнокожая Смертная Богиня смеется, а затем стонет, когда два мужчины Терры обслуживают ее — один у ее груди, а другой у ее влагалища. Я поворачиваюсь, мой взгляд скользит в одну сторону, потом в другую. Рыжеволосая, веснушчатая девушка Терра вскрикивает, когда Смертная Богиня проводит пальцами по копне таких же рыжих волос над ее киской. Я понимаю, почему все Терры теперь должны носить эти маски — это указывает на то, что они являются слугами, слабыми, если Смертные Боги слишком увлекутся.