Царство бури и безумия (ЛП) - Дарк Люсинда - Страница 2

— Я… — У меня не хватает слов. Я не знаю, что сказать на его признание, как объяснить, почему я чувствую себя таким чертовски виноватым. Что я сделал, чтобы так себя чувствовать.

Кэдмон наклоняет голову в мою сторону, его землисто-карие глаза кажутся одновременно глубокими и поверхностными. Если бы я лично не знал, насколько сильны способности самого Трифона, насколько злобным он может быть, когда ему угрожают, то я бы сказал, что человек с силой Кэдмона больше подходит для царствования. Он кажется всезнающим, и все же никогда не показывает, таков он на самом деле или нет.

Несмотря на ледяной холод в воздухе, Бог Пророчеств одет относительно легко. В другом из своих повседневных костюмов, черном, темнее даже его кожи, украшенном золотом и различными соответствующими украшениями. Пуговицы с жемчугом и золотом расположены вертикально по центру его груди, а двойные серьги в виде шипов свисают чуть выше плеч. Его широкие, полные губы растягиваются в мягкой улыбке, прежде чем он снова заговаривает.

— Сегодня третий день, не так ли? — спрашивает он.

Это загадочное чувство, которое мучило меня последние несколько дней, снова всплывает на поверхность. Я стискиваю зубы от боли, которая разрывает мои внутренности, как будто эта чертова тварь превратилась в живого и дышащего монстра в моем животе, стремящегося наказать меня за мои грехи.

— Сотня ударов плетью — это довольно много. — Его слова — еще один удар в под дых и вся серьезность ситуации ударяем по мне словно молния.

— Почему вы здесь? — Я задаю ему вопрос, нуждаясь в чем-нибудь «чем угодно», чтобы отвлечься от того, что произойдет через несколько коротких часов. Ярость затемняет мой разум, затуманивает меня, и только чистой силой воли — и тем фактом, что я знаю, что не смогу убить Кэдмона, да и не то чтобы я этого хотел — я сдерживаю ее. Как только солнце полностью взойдет и все выйдут на арену, Кайра будет выведена и… она будет наказана. Из-за меня. Из-за моей ошибки.

Стыд. Так называется монстр, который цепляется за мое мягкое подбрюшье. Мерзкий и оправданный в своих мучениях надо мной в течение последних нескольких дней, он цепляется за мои кости и скользит между грудной клеткой, оставляя длинные зазубренные царапины. Шрамы, которые я буду носить под своей кожей, будут соответствовать тем, которые я ношу поверх нее.

— Из-за моего видения, — наконец отвечает Кэдмон, — но также потому, что я счел уместным сказать тебе, что если ты что-то чувствуешь к своей Терре, — мои глаза встречаются с его взглядом, и я чувствую, как в них на мгновение вспыхивает сила, прежде чем она угасает, — возможно, встреча с Долосом уменьшит твое чувство вины.

У меня отвисает челюсть и хмурятся брови. — Встретиться с Долосом? — Я повторяю. — И что это даст? Он уже объявил всей Академии, что она будет наказана сегодня. Это невозможно остановить.

— Нет, не остановить. — Выражение лица Кэдмона искажается от его собственного заявления, но прежде чем я успеваю понять почему, он продолжает. — Однако он объявил точное количество ударов только у себя в кабинете. Так что если кто-то, скажем… предложит принять половину до того, как она попадёт на арену, возможно, ей будет легче.

Принять на себя половину ударов. Я качаю головой. — Долос никогда бы не согласился…

Кэдмон вздыхает и поднимает плоскую ладонь лицом ко мне, чтобы мои слова не достигли цели. — Долос такой же, как Акслан, — заявляет он. — Возможно, это самая сильная слабость Бога — быть так привязанным к источнику наших способностей, но не все существа так совершенны, как им хотелось бы верить. — Это не похоже на разговор с Богом. Он прищелкивает языком. — Если ты склонишься перед Долосом и предложишь ему то, без чего он не может жить, он не откажется. — Эти холодные, как земля, глаза снова останавливаются на мне, и я клянусь, что они заглядывают прямо в мою душу. Мои руки чешутся сжаться в кулаки, чтобы побороть это жуткое чувство, которое он вызывает. Я подавляю желание. — Все, что тебе нужно знать, это то, что если ты хочешь каким-то образом исправить свою ошибку, должна быть заключена сделка.

Сотня ударов плетью. Достаточно, чтобы убить смертного человека, каким бы болтливым, храбрым или чертовски умным он ни был. И да, я знаю, что Кайра обладает всеми этими качествами. Это доказывалось снова и снова с того момента, как она впервые появилась. То, как она смотрела каждому из нас в лицо, не дрогнув. Как она перехитрила маленькую игру Теоса с Малахией. Как она догадалась, что это я сдал ее декану и что я использовал свои собственные способности, чтобы проникнуть в офис Долоса и посмотреть, как ей вынесут приговор.

Если необходимо заключить сделку, я сделаю это.

— Мне нужно идти. — Слова слетают с моих губ еще до того, как я осознаю, что двигаюсь, проскальзывая мимо Кэдмона.

— Будь умнее, Руэн, — бросает Кэдмон через плечо, когда я начинаю трусцой спускаться по тропинке, которая привела меня сюда, камни под ногами выровнены веками — их утоптали те, кто приходил сюда в поисках тишины и уединения… или иной, куда более окончательной тишины. Именно из-за последних это место теперь зовётся Точкой Невозврата.

Свежие раны, скрытые под туникой, жгут и пульсируют — ублюдочная форма раскаяния. Я ускоряю шаг, и вскоре уже несусь во весь опор, обратно, к шпилям Академии, серо-чёрным осколкам, пронзающим небо, что быстро расцветает над головой.

Я винил ее. Просчет с моей стороны. Я винил сереброволосую красавицу Терру, назначенную моим братьям и мне. Правда засела у меня где-то под ложечкой.

Я должен все исправить.

Пространство между моим мозгом и черепом пульсирует тупой, вездесущей болью.

— Блядь. — Проклятие выскальзывает на свободу, когда я на всём ходу вылетаю за угол, задевая плечом огромный валун. Камень рвёт кожаный рукав куртки, и я чувствую, как из свежей раны начинает сочиться кровь. Это не имеет значения.

Быстрее, я подгоняю свои ноги. Быстрее. До того, как полностью взойдет солнце, до того, как проснется Академия, до того, как арена заполнится. Пока еще не стало слишком поздно.

Глава 2

Кайра

Три дня в темноте. Три дня в абсолютной тишине и изоляции. Если бы я не проходила через это в качестве очередного тренировочного теста Офелии, я бы уже сошла с ума. Клянусь небом, я, наверное, уже сошла с ума. В конце концов, я сижу здесь и думаю о том, что я собираюсь сделать с братьями Даркхейвенами, когда выберусь отсюда и мое наказание закончится. В частности с Руэном Даркхейвеном.

Сто ударов плетью. Я царапаю ногтем последнюю полоску на стене, отсчитывая дни наказания, просто чтобы найти себе какое-нибудь гребаное занятие, пока я жду, и жду, и жду. Мне придется выдержать сотню ударов плетью, если я хочу отомстить ему. Руэн был прав, как бы мне ни было неприятно это признавать, для человека это… невозможно. Просто выжить, не раскрывая своей личности, будет подвигом само по себе.

Мои кости все еще болят и затекли из-за того, как мало я двигалась за последние семьдесят два часа. В животе урчит от голода, ноющего и пустого. Как я и подозревала, за время моего пребывания здесь не было ни мышей, ни крыс. Никаких змей. Нет… Чего-нибудь, чтобы попытаться убить и съесть. Даже сырое, что угодно в моем животе было бы лучше, чем эта пустота, которая угрожает обратить на меня свои жалящие зубы. Холодные струйки прозрачного воздуха проносятся перед моим лицом с каждым вдохом. Я кладу руку на живот и вздыхаю, прежде чем другой рукой достаю маленький кожаный ремешок, который я прятала под туникой и плащом, и подношу его к лицу.

Яд белладонны клубится темно-фиолетовыми капельками, оседая на внутренней стороне стеклянного флакона, который дал мне Регис. Держу пари, он и представить не мог, что мне придётся воспользоваться им так скоро. Я настолько голодна, что почти готова выпить его прямо сейчас, но знаю — нужно дождаться самого начала порки. Я отпускаю флакон, позволяя кожаному шнурку прижать его к моей груди — прямо между грудей.