Учитель. Назад в СССР 5 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 11

— Добрый день, Лидия Сергеевна, — вежливо ответил школьному библиотекарю.

«Спрашивается, каким ветром товарища Бубенцову занесло в наши края, если проживает она на другом конце села? Ну, предположим, в гости к подруге заглянула. Интересно, к Степаниде или к Беспаловой? Хотя, почему именно к ним? Других дам, что ли на квартале мало?» — все эти мысли табуном пронеслись в моей голове.

Вежливо улыбнулся и хотел было пойти дальше, но не тут-то было. Лидия Сергеевна, что называется, заступила дорогу своей… хм… перегородила проход пышным бюстом и ласково улыбнулась.

«Ну, началось», — с досадой подумал я, вслух же произнес:

— Вы что-то хотели?

— А вот скажите мне, Егор Александрович, — сдерживая нетерпение, начала Лидия Сергеевна. — Кто это к вам в гости пожаловал?

— Не хотел бы показаться грубым, уважаемая Лилия Сергеевна, — очень вежливо улыбнулся я, глядя на библиотекаршу. — Но каким боком вас это касается?

Бубенцова недовольно поджала губы, но тут же растянула их в ласковой улыбке.

— Общественность переживает, Егор Александрович, — прояснила позицию библиотекарь.

— И по какому поводу? — равнодушно уточнил я.

— По поводу вашего морально облика, — замогильным голосом выдала Лидия Сергеевна.

— Это с какой радости? — опешил я

— Ну сами посудите, Егор Александрович, — Бубенцова доверительно ухватила меня под руку. — Вы позволите, я немного с вами пройдусь?

— Да куда ж вас денешь-то, — буркнул я, но библиотекарь сделала вид, что не заметила моего недовольства.

— Так вот, Егор Александрович. Допускаю, что у вас в Москве более вольные нравы, но на селе, сами понимаете, — Лилия Сергеевна многозначительно заглянул мне в глаза.

— Не понимаю, — отрезал я, ускоряя шаг.

— Ах, Егор Александрович — воскликнула библиотекарь. — Ну как же! К вам приехала девушка, незамужняя девушка! — уточнил взволнованно Бубенцова. — И она живет у вас! — обвиняющим тоном завила библиотекарша.

— И что? — не поняла я.

— Как что? — всплеснула руками Бубенцова, выпуская меня из захвата. — Как что? А ваша репутация как педагога? Вы об этом подумали? Я уже не говорю о репутации вашей невесты!

— С чего вы взяли, что моя гостья — моя невеста? — уточнил я.

— Ну как же… — растерялась Бубенцова. — Об этом все говорят! — уверенно закончила через секунду.

— Кто — все? Я их знаю? — вежливо уточнил я, пристально глядя в глаза библиотекарши.

За стеклышками очков эти самые глаза нервно моргнули, затем забегали. Через минуту мучительных размышлений взгляд Бубенцовой снова остановился на мне.

— Егор Александрович! Это правда, что вы бросили в Москве… младенца? — вдруг нервно выпалила Лилия Сергеевна, поджала губы и уставилась на меня во все четыре глаза.

— Что? — от неожиданного обвинения я аж поперхнулся, хватанув воздуха не в то горло. — Кто вам сказал такую чушь?

— Ну как же… — снова растерялась библиотекарь. — Все говорят… общественность волнуется… родители… ваша репутация… — залепетала Бубенцова.

— Товарищ Бубенцова, уважаемая Лидия Сергеевна, — аккуратно отцепляя женские пальцы от своего рукава, проникновенно начал я.

Пальцы не желали отцепляться, я плюнул и оставил их в покое. Сама отцепиться, ну или дерну погрубее, когда закончим это бредовый разговор.

— Уважаемая Лидия Сергеевна, — повторил я. — Кто вас уполномочил вести со мной беседы подобного рода? Товарищ Свиридов, или быть может парторг товарищ Дедешко? А может и вовсе пришло распоряжение из отдела образования от самой товарища Григорян? — высказался я и замолчал, ожидая ответа.

Как я и предполагал, от моей прямоты на грани наглости и грубости, Лидия Сергеевна растерялась, захлопала ресницами и выпустила мой рукав из захвата.

— Но… как же… общественность волнуется… товарищи обязаны знать, какой образ жизни ведет человек, учитель! — воскликнула с пафосом библиотекарь. — Родители доверяют вам своих детей! Они вправе понимать, какой человек учит их детей. Учитель — это ведь как второй родитель! — наставительно задрав вверх указательный палец, выдала Лидия Сергеевна.

— Лидия Сергеевна, — мягко начал я. — Передайте своей общественности, что моя личная жизнь ее не касается. Совсем, — я помолчал, давай библиотекарю возможность переварить мою реплику. Когда я решу жениться, или обрету невесту, или у меня родится сын, а может еще что-то изменится в моей жизни, официально, согласно актам гражданского состояния советского человека, торжественно клянусь и обещаю, общественность узнает об этом первой, — заверил я.

С этими словами я вежливо, но решительно отцепил пальцы библиотекарши теперь уже от моей куртки. Затем обогнул растерявшуюся Бубенцову и нырнул в свою калитку.

— Но, Егор Александрович! Общественность… репутация… — залепетала мне в спину Лилия Сергеевна.

— До свидания, Лилия Сергеевна, — не оборачиваясь, громко попрощался я. — Увидимся в понедельник!

Я скрылся за углом собственного дома, зашел на крыльцо и шумно выдохнул.

— Общественность, как же, — хмыкнул я. — Местные сплетницы не выдержали и отправили тяжелую артиллерию на разведку. Хотя, пожалуй, на тяжелую Бубенцова не тянет. Тяжелая в магазине за прилавком стоит, — протянул я, доставая из кармана ключи от дома. — Это что же теперь, и за хлебушком не сходить? Живым из пыточной не выпустят, пока не признаюсь во всех грехах? — проворчал себе под нос, качая головой. — Не понял, — удивился, когда сообразил, что ключ не желает проворачиваться в замочной скважине по той простой причине, что дверь в дом оказалась незапертой.

Я тихо толкнул дверь, замерев на пороге, прислушался. Ни в сенцах, ни на кухне никого не было, из комнаты вроде тоже никаких звуков не доносилось.

— Есть кто живой? — негромко позвал я. Может, Оксана все-таки каким-то образом доставила Лизавету ко мне, и Баринова ото всех переживаний заснула? Но откуда у Гриневой ключ?

— Хозяева, — позвал я чуть громче, переступил порог собственного дома, не разуваясь, прошел в комнату. — Ау…

— Ты чегой-то орешь? Какие-такие хозяева? А ты тогда кто, Ляксандрыч? Вроде выпил маненько, а у тя гляди-ка, разум замутился, — раздался за моей спиной голос Митрича.

— Ляксандрыч, чегой-то с тобой приключилось? Водички может? А? — заботливо забормотал дядь Вася, выходя из-за занавески, где у меня располагался санузел.

Я медленно развернулся, не теряя бдительности.

— Василий Дмитриевич, вы как тут? — поинтересовался обычным голосом.

— Да нормально. Чего со мной станется? — удивился Митрич. — Ты сам как? Кого зовешь? Никак хозяйку новую? — прищурился Беспалов. — Так нету ее, я проверил.

— Так это вы дверь отперли? — догадался я.

— Ну, есть такое дело, — смутился дядь Вася, виновато опустив глаза. — Ты того… не серчай, Ляксандрыч… но тут, понимаешь, такое дело… — Митрич вздохнул, покрутил головой, словно ему давил ворот рубахи, стащил с головы картуз, сжал его в руках. — Ну вопчем… ситуация однако… веревка мне понадобилась… вот позарез… хушь режь, а надо… Так бы я и ни-ни, дождался… — заверил дядь Вася, преданно глядя мне в глаза. — Домой, сам понимаешь, не с руки… Маня… Строгая она у меня… жена моя, Мария Федоровна, она это… того самого… — Митрич запутался в показаниях.

— Домой загонит, — подсказал я.

— Ну да, эт самое, верно говоришь… — закивал мужичок.

— И накажет, — пряча улыбку, подлил я масла в огонь.

— Ну да, ну да… — продолжая кивать, забормотал Митрич, потом до него дошло, что я сказал.

Дядь Вася вскинул голову, хотел было возмутиться, но заметил, что я улыбаюсь, растерянно захлопал глазами, покачал головой и неожиданно смутился окончательно, вместо того, чтобы рассмеяться.

— Ну… Ляксандрыч, ну ты… хе-хе… что тут скажешь уел… есть маненько… — проворчал Митрич, смущенно улыбаясь.

— Вот тут не понял, — и настал мой черед удивляться. — Есть что?

— Женишься — поймешь! — отрезал дядь Вася, решительно натянул картуз на макушку, уставился на меня вопросительным взглядом. — Так это… веревку-то выдашь? Помнится, на печку кидали… — напомнил дядь Вася. — Хорошая веревка, добротная… главное, крепкая… сортир-то завалили с одного тырка…