Тень на жатве (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 8

— Да, говорит, шел мимо и вдруг очнулся в переулке, а над ним стоит демон с мечом, и глаза огнем горят.

Жнец фыркает и прикрывает смех кашлем. Я украдкой бросаю взгляд в его сторону, но он уже спрятался за газетой.

Я выкладываю на доску слово «нахуй».

Энди хихикает и ставит «кретин» на доску.

— Да уж, наверное, ударился головой, потому мы его в больницу отвезли. Видать, переел сырных бутербродов на ночь, — подмигивает он. Ему самому кажется, что он остроумно пошутил, и я выдавливаю поощрительную улыбку. Я краем глаза вижу, что Ашен выглядывает из-за газеты. Он хмурится, как будто чего-то не понимает.

И тут мне выпадает шанс выложить слово, которое ждало своего часа. «Жнец».

Съебись нахуй, Жнец.

Энди увлечен подсчетом очков, а я тычу пальцем в слово на доске и сверлю Ашена взглядом, повторяя беззвучно: «Съебись нахуй, Жнец».

Его глаза сужаются, и я повторяю слова снова и снова, пока Энди не поднимает взгляд. Я одариваю его милой улыбкой.

— Ха-ха, смотри! Съебись нахуй, жнец! Не сегодня, Скелетор! Да, Лу?

Энергично киваю.

Энди внезапно начинает петь, и я сжимаю зубы под маской улыбки.

— We'll be able to fly, don't fear the reaper, Baby, I'm your maaaaan³.

Слышу, как Биан давится смехом за стойкой. Хочется провалиться сквозь землю. Смотрю на Жнеца: он сверлит меня взглядом.

После этого музыкального кошмара мы заканчиваем партию и начинаем новую. Наконец, приходит время прощаться, и Энди снова пытается выудить из меня согласие на настоящее свидание. Как всегда, я уклоняюсь от ответа. Благодарю за цветок, прижимаю руку к сердцу. Даже чмокаю его в щеку. От усов щекотно. Он улыбается так искренне и застенчиво. Вот за это я его и ценю. Он настоящий. Милый. Заботливый.

И одинокий. Я тоже одинока. Когда Энди рядом, я чувствую себя немного лучше.

— Ну, в то же время на следующей неделе, Лу? — спрашивает он, когда я провожаю его к двери. Киваю и улыбаюсь, и на этот раз моя улыбка искренняя. Я смотрю, как он выходит, садится в патрульную машину и уезжает.

Когда я поворачиваюсь обратно, Жнец уже нависает надо мной.

В его глазах вспыхивает пламя. Он сжимает мою руку в месте над тем самым укусом, которым я спасла ему жизнь.

— Нам есть что обсудить, вампирша, — говорит он и тащит меня на солнце.

ГЛАВА 7

Боже, ну у вас и лицо. Не волнуйтесь. Помните, что я говорила? Солнечный свет мне не вредит. В старые-добрые времена, я с сестрами днями торчала на пляже, мы ждали корабли, чтобы потом силой голоса разбить их о скалы. Вот это было весело! И загар был классный.

Но, честно говоря, тащить меня куда-то против воли — это просто наглость. Поэтому я доходчиво объясняю Жнецу, что о нем думаю. Ударом в челюсть.

Что, в общем-то, ни к чему не приводит. Кроме того, что он становится еще злее. Хотя есть чему радоваться: у него на виске роскошный фиолетовый синяк от удара мечом, которым я его огрела прошлой ночью.

На заметку: бить Жнеца не кулаком, а чем-нибудь увесистым.

Ашен тащит меня через улицу в парк, и только убедившись, что поблизости нет лишних глаз и ушей, чуть ослабляет хватку. Пфф. Он явно никогда не был в Санфорде. Таких укромных мест здесь просто не существует. Если он решит меня тут прикончить, вся округа будет в курсе.

Он останавливает нас под ветвями плакучей ивы, удерживая мою руку, пока я извиваюсь в знак протеста. Он смотрит на меня с таким видом, будто в его глазах скопилась вся ярость преисподней.

— Как тебя зовут? — грубо спрашивает он.

Что ж, может, мое колдовство все-таки работает.

Я показываю на свой бейджик, приколотый на груди. Там просто написано: Лу.

— Лу, — хмурится он.

Надо было придумать себе что-то менее похожее на Леукосию, конечно. Но так проще. Я знаю, что откликнусь на это имя. И оно напоминает мне о сестрах. Все равно никто не поверит, что я живу с 1700-х годов. Так что можно не заморачиваться.

Жнец все еще хмурится.

— Лу, а дальше? Фамилия?

Я мотаю головой и тыкаю пальцем в бейджик. Просто Лу.

— Просто Лу? Что это еще за фигня? Как у Бейонсе?

Я с размаху бью его в лицо, но он успевает перехватить мою руку. Замечаю мимолетный намек на улыбку. Вот же гад.

— Почему ты молчишь?

Я смотрю ему прямо в глаза. Гнев постепенно уступает место чему-то похожему на смирение. Опускаю взгляд. Делаю жалостливое лицо, на котором, надеюсь, читается нужное сочетание «я столько всего пережила» и «я прошла такой долгий путь, не связывайся со мной». Когда я поднимаю глаза, Ашен все так же непроницаем.

— Так что? Ты не хочешь говорить или не можешь?

Закатываю глаза. Какой смысл в этом цирке? Чего я ожидала? Поднимаю два пальца, давая понять, что не могу говорить. Это чистая правда. Если я заговорю, он меня разорвет на части прямо здесь, посреди парка.

Ашен сужает глаза. Его хватка усиливается. Вокруг нас клубится черный дым. Я вижу, как он борется сам с собой, сдерживая свои демонические порывы.

— Интересно. Но, помнится, при нашей первой встрече ты умудрилась подчинить себе человека. Как же тебе удалось сделать это молча, вампирша?

Я выдавливаю самую саркастичную и слащавую улыбку и жестикулирую: Гребанный магический язык жестов, ублюдок.

Судя по его выражению лица, он ни черта не понимает.

— Я не знаю язык жестов.

Пожимаю плечами, давая понять, что это не мои проблемы. Глаза Ашена все еще полны подозрений, но выражение его лица немного смягчается. Я чувствую, как кончик его большого пальца медленно скользит по розовым рубцам на моем запястье, так осторожно, словно он надеется, что я ничего не замечу. Но я замечаю. Тепло разливается по моей коже, словно след от падающей звезды.

— Последнее, что я помню с прошлой ночи — это как ты укусила себя за руку, чтобы залечить мою рану.

Я сглатываю и киваю. Жнец пристально смотрит на меня и сжимает мою руку, чтобы поднять ее. Я вижу, как в его глазах вспыхивает подозрение, когда он указывает на свою татуировку, выполненную витиеватым каллиграфическим шрифтом на предплечье. Узнаю эти слова. Там мое заклинание, выполненное черными чернилами, за исключением слов Sunu liiktisuma, которые сияют белым светом. Ашен показывает на мое предплечье. И тут я вижу ее впервые. Линию, сверкающую на солнце, словно опал.

Sunu liiktisuma.

Да будут они связаны.

— Как тебе удалось это сделать, если ты не умеешь говорить? — спрашивает Ашен. — Как ты вообще сотворила это заклинание? Ты не ведьма.

Ладно, хватит. Если отбросить эти раздражающе проницательные вопросы Ашена, у меня тут вот какая проблема. Может, я и не похожа на чопорную и элегантную вампиршу из ваших влажных фантазий. Но манеры у меня есть. Я предпочла заговорить прошлой ночью, подвергла себя опасности, чтобы помочь этому неблагодарному придурку. Его предположение, что я ничего не могу добиться без голоса, меня бесит. Это несправедливо. И если мы теперь связаны, он очень скоро поймет, что ошибается. Я могу многое сделать, не произнеся ни слова, например — прикончить его во сне.

Я не шевелюсь, не показываю пальцем, не использую жесты. Просто прожигаю его взглядом, жду, когда он сломается и скажет что-то информативное.

Он не собирается отступать.

В конце концов, я сдаюсь и тычу пальцем в его грудь, прямо в то место, где, я уверена, рана еще не зажила. Он дергается. Тычу снова, он пытается отбросить мою руку, но я быстрее, чем он думает.

Показываю на свою руку, которую он все еще держит. Потом на него и беззвучно произношу: «Не за что, мудак». Тыкаю в него пальцем на каждый слог, повторяя: «МУ-ДАК», вырываю руку и поворачиваюсь, чтобы вернуться в отель.

— Стой! Подожди, — говорит он, появляясь передо мной. Я пытаюсь обойти его, но он не дает. Сверлю его взглядом, он отвечает тем же, вижу вспышку пламени в его глазах, и отражение красного отблеска моих. — Зачем?