Умоляй меня (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 21

Он трахнул ту девушку, отшвырнул ее в сторону, а затем небрежно предложил уволить ее?

Тот Картер, которого я знаю, не был бы таким жестоким. Но, с другой стороны, я его почти не знаю.

Два ужина и один оргазм еще не означают близких отношений.

Я смачиваю пересохший рот глотком вина.

— Хорошо. Если бы я была одинокая, лет двадцати с небольшим, и у меня было бы много денег, я бы, наверное, тоже веселилась.

Вэл и Эв смотрят на меня с одинаковым скептицизмом. Вэл говорит: — Только не говори мне, что тебе действительно нравится этот парень.

— Я этого не говорила.

— Ты и не должна была. Ты защищаешь его.

— Я просто хочу подчеркнуть, что он не делает ничего плохого, получая удовольствие.

Подруги обмениваются еще одним взглядом, который действует мне на нервы.

— Да ладно. Ты придаешь этому слишком большое значение. Мы сходили на два свидания. У нас был небольшой оральный секс. Конец истории.

— Значит, ты больше не собираешься с ним встречаться?

— У меня нет никаких планов.

Технически это так, потому что я до сих пор не ответила на полдюжины сообщений, которые он прислал после того, как ушел вчера вечером, и сегодня утром, прося меня позволить ему прийти сегодня вечером и снова трахнуть меня языком.

Эв решительно произносит: — Хорошо. Потому что ты прошла через слишком много испытаний с Ником, чтобы встречаться с какому-то бабником, который разбрасывается девушками, как парами носков.

Я знаю, она просто пытается защитить меня, но весь этот негатив действует мне на нервы. Даже если он плейбой и меняет женщин как носки, мне решать, встречаться с ним снова или нет.

— Мы с Ником в разводе уже два года. Вряд ли это можно назвать восстановлением отношений. Как поживает твоя мама, Вэл?

По выражению ее лица я вижу, что она не хочет оставлять тему о Картере, но решает сжалиться надо мной и меняет ее.

— Мы только что узнали, что у нее рак.

— О нет. Мне так жаль.

— Мой отец ведет себя так, будто у нее простуда. Он так пренебрежителен, как будто она поднимает шум из-за пустяков.

— Возможно, замкнутость – это просто его способ справиться со стрессом. Либо так, либо он все отрицает, потому что напуган.

Она кивает, вздыхая.

— Да. Но из-за этого всем остальным приходится еще больше напрягаться, чувствуя, что приходится ходить на цыпочках. В любом случае, обе мои сестры сейчас с ней. На следующей неделе я собираюсь прилететь в Скоттсдейл, чтобы быть с мамой на первом приеме по химиотерапии.

Я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь. Эв, которая в прошлом году потеряла обоих родителей из-за рака с разницей в несколько месяцев, сжимает ее плечо. Потом мы пьем в тишине, каждый занят своими мыслями.

— Как твоя мама, Софи? — спрашивает Эвелин.

— Не очень. Уилл говорит, что у нее начинается недержание мочи, не говоря уже о том, что она злая.

— Еще злее? Такое вообще возможно?

— Очевидно. Она спросила его, думает ли он, что она сядет в тюрьму, если задушит его во сне.

Эв хихикает.

— Она сказала это своему золотому мальчику, принцу? Вау.

— У меня была такая же реакция. Это может быть началом слабоумия. Я слышала, что личности людей могут меняться к худшему. В любом случае, он хочет поместить ее в дом престарелых.

Вэл говорит: — И отказаться от налоговых льгот, которые он получает как основной опекун? Это не похоже на Уилла. Он переступит через умирающего, чтобы поднять с земли долларовую купюру, лежащую по другую сторону от него.

Конечно, они знают о том, что его арестовали за кражу, когда он был подростком. И о том, как он подделал документы, чтобы выдать себя за моего отца, чтобы получить ссуду. И обо всех других безнравственных поступках, которые он совершал в погоне за деньгами, которые, похоже, никогда не удовлетворяли его жажды к ним.

— Я думаю, Уилл просто устал. Нельзя его винить. Пять лет ухода за Кармелиной Бьянко лишили бы жизненных сил любого человека. Поэтому мне придется изыскать больше денег в своем бюджете, чтобы покрыть расходы на ее лечение в хорошем учреждении.

Помолчав, Эвелин мягко говорит: — Ты же знаешь, что не обязана этого делать, правда?

— Она моя мать.

— Нигде не написано, что ты должна вознаграждать за плохое поведение.

— Да. Но она все еще моя мать.

Вэл говорит: — Она обращалась с тобой как с судомойкой. Злая мачеха Золушки была добрее, вот почему ты надрывалась, чтобы получить стипендию в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Чтобы ты могла выбраться из этого дома ужасов.

— Ты говоришь так, будто я росла с Чарльзом Мэнсоном⁷.

— Нет. Но, может быть, с Круэллой де Виль. Ты помнишь, как она сказала мне, что я выгляжу так, будто мое лицо было объято пламенем, а кто-то потушил его лопатой?

Я вздрагиваю при воспоминании.

Мой отец умолял меня приехать домой на Рождество, когда я училась в колледже, и я согласилась только при условии, что со мной приедет подруга. Мне нужна была эмоциональная поддержка. Но как только мы приехали, я поняла, что это было ошибкой. Я думала, что мой отец вмешается, как обычно, отклоняя самые худшие мамины ехидные замечания и пассивно-агрессивный негатив, но ей хватило одного взгляда на Вэл, чтобы заточить свои ножи.

Вэл нельзя назвать классической красавицей, но из неуклюжего подростка она превратилась в яркую женщину, умную, веселую и сильную. К сожалению, хорошие внутренние качества человека не имеют значения для того, у кого их нет.

Мы не смогли прийти на ужин. По дороге обратно в кампус я так горячо извинялась перед Вэл, что она в конце концов велела мне заткнуться.

— Ты не можешь выбирать своих родителей, — сказала она, и мы больше никогда не говорили об этом. До сих пор.

— Да, я помню. Я до сих пор ругаю себя за свою глупость, думая, что она будет вести себя прилично.

Вэл отмахивается от этого.

— Она виновата в этом, а не ты. Важно то, что ты стала хоть наполовину порядочной, несмотря на свою ужасную мать.

— Хоть наполовину порядочной? Остановись, у меня на глаза наворачиваются слезы.

Она улыбается и посылает мне воздушный поцелуй.

— Кстати, об ужасном, хочешь услышать, какую сенсацию Ник случайно обрушил на меня, когда заехал за Харлоу?

— Какую?

— Бриттани беременна. — Я опускаю взгляд на свой салат, чтобы не смотреть на их встревоженные лица. — Это должно было случиться. Полагаю, я просто не ожидала этого так скоро, учитывая, что они еще не женаты.

Эв в ярости.

— Да, и еще потому, что она сама еще ребенок! Я даже не думала, что вся эта история со свадьбой действительно произойдет, но теперь они беременны?

— Как ты к этому относишься? — тихо спрашивает Вэл. — Ты в порядке?

— Не то, чтобы у меня был выбор. Что есть, то есть.

— Этот ублюдок. Тебе пришлось сделать гистерэктомию, потому что миома была такой болезненной, что изнуряла, но он вел себя так, будто ты притворялась, чтобы избежать рождения еще одного ребенка. Затем, когда вы были еще женаты, он подцепил девушку, которая годилась ему в дочери, и решил завести с ней еще одного ребенка? Мудак.

— Мы не знаем, было ли это его решение или нет. В истории полно женщин, которые думали, что ребенок поможет сохранить отношения.

— О, пожалуйста. Если бы Ник не хотел этого ребенка, он бы ушел от нее так быстро, что у нее закружилась бы голова. Вот такой он: либо по-моему, либо никак.

— Она права, — соглашается Вэл, кивая. — Знаешь, что я думаю? Он наказывает тебя.

— Бинго, — говорит Эв. — Он все еще злится, что ты ушла. Он думал, что сможет и рыбку съесть, и в пруд не лезть, но он не понимал, что ты больше не играешь в эту игру.

Вэл вздыхает.

— Мужчины так разочаровывают. Иногда я думаю, что гетеросексуальность – это проклятие.

Эвелин поворачивается к ней, улыбаясь.

— Ты пытаешься сказать, что влюблена в меня? Потому что я подозревала это годами.

— Конечно, так и есть. Ты – солнце в своей собственной маленькой солнечной системе. Но, честно говоря, я думаю, что у лесбиянок все классно. Представь, что тебе никогда не придется объяснять своей партнерше, что менструальные боли – это реально.