Такие лжецы, как мы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 7

— Что?

— Софи.

— Что ты имеешь в виду?

— Именно это я и сказал. Ты ее не одобряешь.

Я на мгновение задумываюсь, не понимая, к чему он клонит, но тем не менее желая быть правдивой.

— Наверное, мне просто неловко видеть женщину такой...

— Покорной?

В его глазах вновь появляется волчий блеск. Каллум смеется надо мной?

В равной степени раздраженная и обеспокоенная, я говорю: — Да. Именно. Как будто она тебя боится.

— Но это не так.

Я поднимаю брови и смотрю на него прямо.

— Я этого не говорила.

— Нет. Если бы это было так, ты бы никогда не села со мной в машину.

— Может быть, я умственно неполноценная.

Честно говоря, это многое бы объяснило.

Но он так не думает, потому что качает головой.

— Ты отправила фотографии моих водительских прав, регистрации и номерного знака своей подруге. И заставила меня оставить отпечатки пальцев на стакане с водой.

— Может быть, я просто умственно неполноценна.

— А может, тебя заинтриговало мое предложение. — Он делает паузу. — Или я.

Когда я не отвечаю, он дарит мне маленькую, загадочную улыбку.

Меня это чертовски раздражает. Самодовольство — одна из моих наименее любимых черт характера в людях.

Отпиваю из бокала мартини, ставлю его обратно на стол и смотрю в великолепные темные глаза Каллума.

— Послушай. Я переживаю один из худших периодов в своей жизни. Я теряю свой бизнес, разочаровываю своих друзей, предаю память своего отца и предаю наследие, над созданием которого он работал всю свою жизнь. В следующем месяце я буду спать на диване своей подруги, потому что больше не смогу позволить себе квартиру. Мне неинтересно потакать эго какого-то богатого незнакомца в придачу ко всему этому. Так что давай перейдем к тому моменту, когда ты расскажешь мне о своем нелепом предложении или о том, что все это снимается для реалити-шоу, потому что в противном случае я напьюсь за твой счет, потом вызову себе такси и поеду домой.

Он пристально смотрит на меня.

Я смотрю в ответ.

Это продолжается до тех пор, пока у меня не закладывает уши, и я заставляю себя сидеть спокойно и не ерзать на своем месте.

Но будь я проклята, если сначала отвернусь или струшу, как Софи, поэтому я поддерживаю зрительный контакт и терплю, хотя это и мучительно.

Постепенно на лице Каллума появляется странное выражение.

Если бы я не знала лучше, я бы поклялась, что это гордость.

Он начинает без предисловий, его голос мягкий, а темные глаза невероятно яркие.

— Моя семья владеет компанией McCord Media, крупнейшей частной корпорацией в мире. Только в прошлом году наш доход составил триста миллиардов долларов. Мой отец построил ее с нуля, когда в семидесятых годах приобрел небольшую газету в Нью-Йорке. Затем он купил еще несколько газет, как местных, так и международных, потом телевизионную станцию, потом кабельную сеть, потом киностудию. С тех пор все росло. Сейчас мы считаемся одним из самых успешных и влиятельных бизнесов на планете. Помимо управления медиаимперией, мы вкладываем значительные средства в недвижимость. Это здание принадлежит нам. Вместе с большей частью Беверли-Хиллз. И Манхэттен. Гонконг тоже является большой частью портфеля.

Каллум делает паузу, чтобы отпить виски. По крайней мере, мне кажется, что это виски, но я ни черта не понимаю, потому что слишком ошеломлена.

Неудивительно, что бедная Софи так его боится.

— Мой отец очень старомоден. Он женат на моей матери уже более сорока лет и считает, что брак — это основа цивилизации. В буквальном смысле. Отец считает, что мужчины до сих пор охотились бы с копьями в джунглях, если бы не женщины, одомашнившие нас.

Каллум снова делает паузу, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Он говорит, что женщины — укротительницы львов. Ты можешь в это поверить?

Я могу поверить, что мое нижнее белье не сравнится с горловым тоном его голоса. То, что осталось от прежнего, но еще не сгорело, растворяется в дыму, оставляя меня голой и пульсирующей, сжимая бедра, чтобы не испачкать сиденье стула.

Я успеваю сказать: — Похоже, он — тот еще персонаж.

— Да. А еще он упрямый. Если он принял решение, его уже не изменить. Вот тут-то я и хочу сделать тебе предложение.

Я чуть не выплюнула глоток мартини, который только что сделала.

— Твой отец велел сделать мне предложение?

— Нет. Он сказал мне, что поставил в завещании условие: если я не женюсь до декабря этого года, меня лишат наследства, уволят из компании, прервут все контакты с семьей и настолько дискредитируют в международных деловых кругах, что я больше не смогу работать.

Улыбка Каллума становится мрачной.

— Другими словами, отец сделает своей миссией разрушить мою жизнь. Что он может сделать довольно легко. Один из его конкурентов в бизнесе, который перешел ему дорогу, сейчас живет в палатке на Скид Роу.

В шоке я смотрю на него во все глаза.

— Правда?

— Правда.

— Вау. Значит, помимо того, что твой отец очень успешный семьянин, он еще и очень злопамятный.

— Да. Когда он умрет, нам понадобится целое кладбище, чтобы похоронить его вместе со всеми его обидами. Что возвращает нас к тебе.

Мне не нравится, когда меня упоминают в одном предложении с его злобным, затаившим обиду отцом, поэтому откидываюсь в кресле и отпиваю еще мартини.

Может, это убьет оставшиеся клетки моего мозга. В любом случае, в последнее время они не очень-то мне помогают.

Каллум наклоняется над столом и опирается предплечьями на край. Его тон становится все более настойчивым.

— Мне нужна жена. Не хочу, а нужна. Я готов заплатить немалую сумму, чтобы это произошло, потому что, если я не женюсь, то потеряю все. Доход, образ жизни, семью, имущество, инвестиции, возможности... все это исчезнет. Навсегда. У меня останется только одежда в шкафу и то, что я накопил наличными, а этого не хватит ни на один из многочисленных отпусков, которые я провожу в год.

Я проглатываю язвительное «бла-бла-бла» и просто смотрю на него. И думаю.

Софи возвращается и спрашивает, не хотим ли мы сделать заказ. Каллум отмахивается от неё царственным жестом.

Когда она уходит, я собираюсь с мыслями, я говорю: — Хорошо. У меня есть несколько наблюдений, которыми я хочу поделиться. Не перебивай, пожалуйста. У меня внимание как у щенка, и я забуду, о чем говорила.

Жду от мужчины знака согласия, который приходит в виде отрывистого кивка. Тогда говорю: — Если предположить, что эта информация о бизнесе твоей семьи правда...

— Это правда, — решительно говорит он. — Посмотри прямо сейчас в своем телефоне.

Когда я смотрю на него с неодобрением, он опускается в кресло, закидывая одну ногу на другую и складывает руки на коленях.

— Мои извинения, — говорит Каллум с бесстрастным выражением лица. — Пожалуйста, продолжай.

— Спасибо. Как я уже говорила, есть несколько замечаний. Первое: странно, что ты попросил совершенно незнакомого человека помочь тебе с этой проблемой. Будь я на твоем месте, то попросила бы друга. Какого-нибудь другого богатого человека из твоего круга общения. А не случайную девушку, которую ты подслушал в ресторане. Возможно, я серийный убийца.

После минутного молчания Каллум спрашивает: — Является ли эта пауза приглашением к выступлению или мне следует подождать до конца этих твоих интересных наблюдений?

— Ты должен дождаться конца. И не язви. За этим столом есть место только для одного умника, и это я.

На этот раз его улыбка забавна. Он по-королевски склоняет голову, давая мне разрешение продолжать.

Удивительно, как человек, которого нахожу таким привлекательным, может вызывать у меня желание ударить его ботинком по голове.

— Наблюдение номер два: ты не умеешь обращаться с деньгами.

Брови мужчины взлетают вверх.

Я оскорбила его. Хорошо. Ему не помешает спуститься на ступеньку-другую ниже. Но я улыбаюсь ему, чтобы хоть немного смягчить остроту своих слов.