Комната правды - Юки Синъитиро - Страница 6

Дальше события развивались следующим образом. Кацурада никак не отреагировала, когда я сказал, что окончил школу «Адзабу». Соврала, что сообщила по телефону название подготовительных курсов, и попыталась выгнать меня под этим предлогом. Пошла на поиски табеля и не смогла его найти. Отчаянно пыталась помешать мне зайти в уборную. Не позволила остаться наедине с Харукой во время пробного занятия. Все это легко объяснить, зная, что Кацурада притворилась матерью, опасаясь разоблачения.

Закончив свой рассказ, Синъити смотрит в окно.

Я беру чашку с кофе и откидываюсь на спинку стула.

Вот и вся истина. Произошла трагедия, и теперь я знаю, чем она закончилась.

Так думаю я в этот момент.

– В этом деле есть еще кое-что, о чем вы не знаете, господин Катагири…

Я было расслабился, но теперь опять настораживаюсь.

– Что вы имеете в виду?

– Я пригласил вас сюда сегодня, так как подумал, что должен вам об этом рассказать.

Сердце бьется сильнее, я потею.

Повисает напряженное молчание. Проходит некоторое время, прежде чем Синъити говорит:

– На самом деле в тот момент в доме не было никого из членов моей семьи.

Я не верю своим ушам. О чем это он?

– Что? О чем вы говорите?

– Наш Харука умер полгода назад.

– А?

– Когда он возвращался из школы, его на перекрестке сбил грузовик, который проехал на красный свет. Мальчик погиб мгновенно.

В памяти тут же возникает образ запыленного велосипедного седла, потерявшего своего хозяина. Значит, причина не в том, что мальчик слишком занят подготовкой к экзаменам…

– Ничего себе!..

– Тогда у жены и начались странности.

«Наш ребенок не умер. Он и сейчас живет с нами», – Мари продолжала в это верить. Каждое утро она готовила ланч-бокс для Харуки, стирала одежду и нижнее белье, которые никто не носил, ставила к ужину три тарелки. Она даже ходила в школу на открытые уроки.

Примерно в тот же период начались и проблемы с соседями. Не сосчитать, сколько раз она ссорилась с Кацурадой. Кричала, что у нее пылесос слишком громко шумит, мешает сыну готовиться к экзаменам, требовала немедленно выключить его. Супруги Кацурада въехали в соседний дом как раз в тот период, когда Мари начала терять рассудок. Можно лишь сказать, что им не повезло.

В общем, жена продолжала вести себя так, будто Харука жив. Думаю, и в ваше агентство она обратилась по той же причине.

«Облажался на пробном государственном экзамене в сентябре, и родители решили подсобить парню», – так мне сказал Миядзоно.

– Мы и похороны-то толком не устраивали, поэтому неудивительно, что соседи об этом не знали. Тем более что супруги Кацурада переехали сюда лишь полгода назад. Они ни разу не видели Харуку. Вот почему, когда он внезапно появился на пороге, она предположила, что это он и есть…

Синъити что-то достает. Это семейная фотография. Белокожий мальчик в очках застенчиво стоит между родителями. Довольно длинные черные шелковистые волосы закрывают уши. Как ни посмотри, это совсем не тот «Харука», с которым встретился я.

– Тогда кто этот мальчик?

Прошло слишком мало времени, чтобы я мог все осмыслить, но этот вопрос напросился сам собой.

– Просто мальчик из нашего района. Так сказала полиция. Он шестиклассник, а значит, ровесник Харуки.

Я припоминаю несколько эпизодов.

Во-первых, когда я просил его сыграть на фортепиано, он решительно отказался. Я списал это на трудности переходного возраста, но выходит, дело не в этом. Он не умеет играть – вот почему так яростно отказался. Он знал, какие хаос и безумие, какие зверства могут его ожидать, если откроется «подмена», на которой держалось хрупкое «спокойствие»…

Затем, решив немного «растопить лед» перед пробным занятием, я спросил его, любит ли он гулять в соседнем парке. Он ответил, что играет там в футбол и бейсбол с ребятами из школы. Я тогда не обратил на это внимания, но Харука учился в токийской частной школе, а не в местной государственной. Конечно, по соседству наверняка живут друзья его детства; может быть, с ними он гулял в парке. Однако маловероятно, что ребята из этих двух школ живут настолько близко, что могут вместе играть в футбол или бейсбол. Это единственная ошибка, которую допустил мальчик.

Наконец, когда я спросил об отце, который работает за границей: «Ваш муж, который сейчас работает за границей, знает, по какому вопросу вы к нам обратились?» – лицо мальчика напряглось, он сжался. Тогда я не понял причину, но теперь все встало на свои места. Вероятно, он стал надеяться, что если разговор продлится достаточно долго, «отец» обязательно вернется. И тут он узнал, что глава семьи не придет. Вот почему после этого он набрался смелости, чтобы меня удержать: «Не уходите, господин Катагири! Расскажите подробнее о “Домашнем репетиторе”…»

Я сижу перед Синъити, слушая его мрачный рассказ, и не могу подобрать слов.

– К моему удивлению, он оказался опытным воришкой.

На ум приходит еще одно воспоминание. Плакат на городской доске объявлений об увеличении количества случаев краж со взломом и слегка приоткрытая задняя дверь. И заголовок еженедельника в вагоне поезда: «Преступником оказался шестиклассник!»

– Он пробрался через черный ход и случайно оказался на месте преступления. Более того, убийца по ошибке приняла его за сына хозяев дома. Одно неверное слово – и он стал бы следующим. В той ситуации он решил подчиниться и выждать удобный момент. Говорят, он мгновенно принял это решение.

– Выходит, когда я спросил его: «Тебя зовут Ю?», он…

– Неизвестно, знает ли он имя моего сына. Но как минимум сделал лучшее, что мог в этой ситуации.

«Не стоит недооценивать их, считая детьми».

«Шестиклассники взрослее, чем мы думаем».

Миядзоно считает, что в хладнокровной оценке ситуации они не уступают взрослым.

– Как правило, такие обстоятельства не вызывают подозрений. Разве вы станете сомневаться, что тот, кто находится перед вами, действительно живет в этом доме?..

Позже в тот же день мой смартфон вибрирует, сообщая, что пришло новое письмо. Я касаюсь экрана. Письмо от Миядзоно: «Синохара Юки, 12 лет, предпочтительная дата собеседования…»

Не дочитав до конца, я отвечаю: «Сначала напишите, как читается имя. А потом поговорим».

В общем, я пытаюсь «взять блюдо навынос».

Разумеется, я имею в виду не бургер-сет из фастфуда и не ланч-бокс из закусочной, где недавно появилось меню навынос.

Конечно же, я о девушке.

Все-таки мужчины – глупцы. Если уж мы заходим так далеко, то все средства становятся хороши. Счет в ресторане крафтового пива, сумма в баре, плата за такси – сколько бы денег, времени и усилий ни требовалось для достижения цели, все это необходимая часть процесса, неизбежная жертва. Все ради того, чтобы договориться.

– Ах, я слишком много выпила!

Не знаю, в курсе ли Мана об этой мужской черте, но как только мы выходим из такси, она берет меня под руку. Конец сентября, холодает. На часах полвторого ночи.

Спящий жилой квартал напоминает другой мир. Короткий просвет покоя и надежды на завтрашний день (или тоски) льется с ночного неба и медленно, словно морской снег[6], заполняет квартал. На абиссальном морском дне только я и девушка, больше никого.

Чем же я занимаюсь в свои годы…

Тридцать два года, холост. Так думает она, хотя на самом деле мне сорок два, и у меня есть жена и ребенок. «Проклятие!» – мысленно ругаюсь я, и в памяти всплывает лицо дочери. «Любимая моя Миюки, прости своего папу! Конечно, я знаю, что поступаю плохо, правда-правда. Но если дошел до этой точки, назад уже не повернуть. Придется съесть весь комплексный обед. Любимая моя Миюки, прости своего папу…»