Я – Король Баварии ((Бедный, Бедный Людвиг)) (СИ) - Тарханов Влад - Страница 1

Annotation

Захотел немного отвлечься от истории Российской империи. Середина позапрошлого века. Бавария. И человек, оставивший после себя... несколько красивейших замков. Всё остальное - в книге, надеюсь, будет интересно.

Я — Король Баварии ((Бедный, Бедный Людвиг))

Вступление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава 39

Я — Король Баварии ((Бедный, Бедный Людвиг))

Вступление

Влад Тарханов

Бедный, бедный Людвиг

(роман)

Из цикла: Проект «Вектор»

Вступление

Где-то в Подмосковье

23 сентября 20… года

— Как ты добрался? — чуть охрипший голос моего старого друга и одноклассника отражается от бетонных с проплешинами от времени стен бункера, построенного, наверное, еще перед Великой Отечественной. Массивная стальная дверь с облезлой зеленой краской и винтовым затвором в век электроники кажется странным архаизмом, но именно такая механика и осталась в живых — она человека не подводит.

— Более-менее. Там только один хвост был, который не удалось объехать.

— Много схватил? — в голосе Марка проскочило обеспокоенность. С чего бы это?

— Да, пару недель продержусь, насколько я знаю радиационную медицину. Но это неточно.

— Все у тебя, Миша, не точно! — пробурчал школьный товарищ.

— Извини, Марик, но медицина наука вообще неточная. В отличии от твоей клятой физики.

— Почему клятой? — даже обиделся Марк, отворяя вход явно в шлюзовую камеру, тесный отнорок от комнаты, которую условно можно было бы назвать бункером.

— Потому что это твоя физика натворила! — буркнул я в ответ, намекая на ту ответственность наших гениальных ученых, создавших столь убойственное оружие. И сейчас планета от него загибалась.

— А… ты про это…

Вот никогда не поверю, что Марик Гольдштейн умеет так сильно тупить. Разве что мозги у него сейчас варят в другую сторону. И он очень увлечён этой самой стороной настолько, что не замечает происходящего вокруг. Он из-за этого в школе даже пару раз двойки получал. Но потом преподаватели выяснили такую особенность его неустойчиво-гениальной психики и от него отстали. Память у него была феноменальная и строки учебников он тарабанил абсолютно слово в слово. И единственная четверка ему грозила по литературе — нашей классной даме претило слишком механическое повторение строк стихов — без интонаций, как сейчас сказали бы: «плохой робот читает». ИИ постарался бы с выражением. Хоть каким-то. Нет, выражаться Марк всегда умел, но не такими же словами на уроке литературы швыряться!

— Давай, шевели клешнями!

Вот так, приедешь к другу, а он тебя крабоногим существом величает. И это еще весьма приличное выражение из уст этого типа подозрительно еврейской наружности. Мы заходим в шлюзовую и нас сразу же обливают дурно пахнущим дезинфицирующим раствором. Всё у нас как не у людей. Не могли добавить отдушку нормальную? Запах фиалок там, или ландышей, например? Нет! Тупо воняет химией отечественного разлива! Снимаем одежду и складываем ее в бокс. Скорее всего, ее сожгут или куда-то выкинут. После моих приключений только так и не иначе. И надо было мне в тот язык так неудачно заскочить? Да и старенький счетчик Гейгера стал наматывать щелчки только когда я уже в эту зону заскочил по самое не балуй! Короче. Проще было проскочить, чем давать кругаля. Нас снова обдало дезинфектором, но на этот раз он показался мне чуть более приятным — такой явной химией не воняло, так, пованивало слегка… Оделись в бумажную (по моим ощущениям) одежду типа трусы-майка-алкоголичка-комбинезон. Стали похожими на двух братьев из ларца, только не слишком одинаковых и по морде лица и по телосложению. Это у меня телосложение нормального человека, который до недавнего инфаркта еще и тяжести тягал (не штангу, это в прошлом, а гири). А вот у Марка скорее теловычитание — худой до безобразия, говорят, что еще и курит запоями, смалит одну за другой и третьей без остановок, как говориться — язвенник-трезвенник. Впрочем, по поводу трезвенника я тут дал маху. Ибо как только мы оказались в небольшой изолированной комнате за двумя массивными запорами, как Марк Соломонович Гольдштейн вытащил из какой-то сумы переметной пузатую бутыль без этикетки с янтарной жидкостью внутри.

— «Эребуни» — армянский коньяк семидесятилетней выдержки. Настоящий, а не тот, что сейчас можно найти в винных маркетах. Там — подделки, хоть и за лимон весом[1]. Этот мне подарил мой ученик, давно. Потом он погиб в Карабахе. Поехал на могилу предков, да там началось… в общем, нашел там свою могилу. Оскал историческойтнесправедливости. Я эту бутыль держал на вручение Нобелевки. Теперь, сам понимаешь… Не до того.

Это уж точно, в этом году Нобелевскую премию, скорее всего, присуждать не будут. Не кому будет — ни присуждать, ни вручать. И ведь что самое подлое! Никто так и не понял, как началась эта самая Третья мировая война! Точнее, я назвал бы ее Первой ядерной. Ничто не предвещало беды. Конфликт с Украиной был погашен, пусть и к неудовольствию наших «западных партнеров». На Ближнем востоке так и резали друг друга, но обладателей ядерного оружия никто не трогал. Штаты с трудом переваривали присоединения Тайваня к Китаю. И тут массивный удар по России! Первая неядерная волна обычным оружием — чтобы выбить ПВО, причем били все явные и скрытые недруги. А потом пошли и ядерные заряды — вторая волна отставала от первой буквально на несколько минут. Конечно, у нас в результате сработал «Периметр». Рука возмездия в автоматическом режиме метнула заряды в противника. Потом выяснилось, что не всё было так плохо — часть ядерной триады выжила и удары по врагу наносились прицельно… Вроде. Да и ПВО вокруг столицы сработало штатно — в город ни один термояд не влетел, но вот Подмосковье превратилось в зону сильного радиоактивного заражения. Правда, не сплошного, а такими «языками», в которые лучше было не попадать. Что творилось в Европе и за океаном — представить себе не могу. Насколько я понимаю, туда отправили лучшее, что мы имели.

— Давай, Миша, по одной! Разговор нам предстоит долгий и серьезный, а времени у нас, судя по всему, осталось всего ничего. — И Марк разлил по маленьким металлическим стопкам (думаю, что серебряным) бесценный напиток, на который, по слухам, шел виноградный спирт столетнего возраста, который семьдесят лет выдерживался в крепких дубовых бочках… вплоть до того времени, как ушлые французы порезали ереванский коньячный завод. И уже несколько десятилетий армянские коньяки делают почти что в домашних условиях или на маленьких фермах. Нет, он всё рано неплох… но где они в современных условиях достают столетний спирт? Не верю! И что за дурацкие мысли лезут в голову? И какого черта! Поехали!