Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий - Страница 6

Удары сыпались один за другим — ногой, рукой, снова ногой. Он бил с яростью, несвойственной солдату. Слепая, животная злость марионетки, дёргаемой за ниточки. Каждый пинок сопровождался хриплым рычанием.

Боль прострелила рёбра — тупая, ноющая. Сломаны? Нет, просто ушиб. Воздух вышибло из лёгких, перед глазами заплясали чёрные точки. Дышать стало труднее. Но я не сопротивлялся, позволил избивать себя. Это часть плана — показать слабость, беспомощность, заставить их расслабиться, потерять бдительность.

Я же представлял, что могу сделать прямо сейчас, но не делаю. Следом за девочками — вся моя коллекция степных ползунов и песчаных змей… Но итог? Детское успокоение от обиды, а дальше?

Мысль зацепилась за реальность, вернула фокус. Нельзя поддаваться эмоциям. Холодный расчёт, стратегия, план, реализация, один шаг за раз. Месть — блюдо, которое подают холодным. Если сейчас выпущу монстров, что дальше? Разгром лагеря, смерть руха? Вот это под сомнением. Какие политические последствия? Катастрофа. Война между нами неизбежна, цель провалена.

— Тише! — остановила рух своего ручного пса. — А то ещё покалечишь ребёнка. Он мне нужен относительно целый.

Генерал тут же замер и поклонился суке. Марионетка, кукла на верёвочках. Мозг промыт, воля подавлена, личность стёрта и заменена слепым обожанием.

Рух что-то сказала, и меня подняли. Руки джунгаров впились в плечи, рывок вверх. Ноги едва касались земли, в ушах звенело, во рту пересохло. Кровь капала на подбородок, на рубашку.

Уже потащили обратно, как мне бросили в спину:

— Наверное, сначала я попрошу у твоих людей за тебя выкуп, — улыбнулась дамочка. — А потом уже мы захватим и убьём всех… мужчин. Ваши женщины станут наградой для наших воинов.

Ещё одна угроза — такая же банальная и примитивная. Стандартный набор военных страшилок, ничего оригинального, ничего личного. Она не знает меня, не знает моих людей, просто пытается нажать на стандартные кнопки.

Посмотрел на неё и ничего не ответил. Угрозы? Возможно, я бы их более лично воспринял, говори это мужик, а так…

Молчание — лучший ответ. Хадаан-хатун ждала страха, мольбы, гнева, но получила пустоту. Ничего, абсолютное отсутствие реакции. Это выбивает из колеи сильнее, чем любые слова.

Мой эскорт поднял меня и потащил. Я продолжал симулировать полное бессилие. Голова безвольно качалась в такт шагам. Руки болтались, как плети. Ноги волочились по земле, поднимая пыль.

Меня снова провели мимо Бата и Жаслана. Трижды моргнул — мой сигнал, что ситуация немного сложнее. Они стояли у коновязи, чистили лошадей механическими движениями, отточенными годами.

Бат дёрнул уголком рта — едва заметно, но я уловил. Сигнал принят. Монголы поняли, будут ждать, действовать по плану «Б». Ничего не изменилось, просто время переместилось. Как бы я не был уверен в своём плане, всегда закладываю любую ситуацию. Так что пока всё относительно под контролем.

Меня бросили в мою личную камеру в лагере джунгаров. Дверь захлопнулась, замок щёлкнул. Остался один в полумраке. Идеально. Сплюнул кровь.

— Зря… — улыбнулся.

Джунгары сдадутся, но теперь это не будет так красиво и элегантно. Генерал сдохнет. Одно дело за страну, традиции, я бы это уважал, а быть ковриком у бабы, ещё и суки-руха…

Губа пульсировала от боли. Языком ощупал рану — рваная, неровная. Ничего, заживёт. Рёбра ныли при каждом вдохе. Прикрыл глаза, сосредоточился на дыхании, и боль отступила на задний план.

Тело приспособилось к сидячему положению. Спина прямая, опирается о стену клетки. Руки свободно лежат на коленях.

Прислушался: за дверью — два охранника. Дыхание, шорох одежды, звяканье металла. Говорят вполголоса, думают, что я не слышу. Один смеётся — хриплый, каркающий звук. Второй отвечает что-то неразборчивое. Не опасаются, считают, что я сломлен, обезврежен.

Насчёт руха… Я просто уверен, что дух в неё вселился бабский. Следующее — она связана с джунгарами. Знают ли об этом хан, его сынок, народ? Тварь играет какую-то свою игру.

Логика начала выстраивать цепочку. Рух — древний дух, женский. Связана с джунгарами, но находится в теле жены наследника монгольского хана. Говорит по-русски, знает о моих землях. Почему? Хочет стравить империи? Устроить большую войну? Для чего?

Дым от факела, установленного снаружи, просачивался через щели в стенах. Запах горящей смолы смешивался с запахами сырой земли, соломы, конского пота. Металлический привкус крови во рту усиливал остроту восприятия.

Главного я добился — узнал, что хотел, и, возможно, так даже лучше… Её действия и мотивы понятнее. Вот только какие претензии лично ко мне? Я же не переходил дорогу. Русский император? Они с этой дешёвкой как-то связаны? Как эта тварь может быть связана с монархом? Тоже любовница? Союзница? Или враг моего врага? Политические игры никогда не бывают простыми. Всегда есть скрытые мотивы, тайные договорённости, личные обиды, спрятанные за маской государственных интересов.

Тихо выдохнул, расслабил мышцы шеи, которые затекли от напряжения.

Ладно… Пришло время поговорить с моим заключённым. Улыбнулся, и кровь потекла сильнее. Плевать. Забавный момент: я в заключении у джунгар, а он — у меня в пространственном кольце.

«Старче?» — моё астральное тело оказалось рядом с диском.

Артефакт висел в пустоте пространственного кольца — белый, с лёгким перламутровым сиянием. По поверхности пробегали волны света — от центра к краям и обратно.

«Чужак!» — ответили мне. Голос — глубокий, гулкий, словно из глубины горной пещеры.

«Старый, забытый, заключённый монгол?» — спрашивал с лёгкой насмешкой, проверял реакцию.

Гордость — слабое место многих великих, особенно мёртвых великих. Им нечего терять, кроме своего достоинства. А я как раз на него и давил.

«Я!» — попытался ответить хан.

Диск вспыхнул ярче. Гнев? Протест? Попытка показать величие даже в заточении? Интересно.

«Давай к сути», — оборвал его.

Не дал ему шанса начать тираду о своём величии. Разговор должен идти по моим правилам, в моём темпе. Я — хозяин положения, он — заключённый. Чёткая иерархия с самого начала.

«Кто был рядом с тобой недавно?» — задал мне вопрос.

Интонация изменилась на напряжение, беспокойство. Интересно. Что может заинтересовать древнего духа, покорителя народов? Только что-то такое же древнее и могущественное.

«А временной промежуток? — уточнил. — А то в последние часы много кого встретил».

Притворился непонимающим, заставил его просить, объяснять. Маленькие психологические уколы. Постепенно они подтачивают даже самый прочный камень гордости.

«Моя сестра! Цэрэн. Я чувствовал её рядом», — выдал дух.

«Сестра? — задумался. — Сука?»

Спросил прямо, без обиняков. Хотел увидеть реакцию. Если оскорбится — значит, есть остатки родственных чувств. Если согласится — значит, есть вражда.

«Весьма точное описание моей Цэрэн», — дух хмыкнул.

У него есть сарказм? Да ладно? У древнего монгола? Эта страна не перестаёт меня удивлять.

Диск слегка потемнел, затем снова посветлел, как будто он хмыкнул, если светом можно хмыкать. Сарказм, чувство юмора.

«Она умерла до меня. Сильная, властная, опасная женщина, — продолжил говорить дух. — Я убил её. Сжёг тело, а кости раздробил и рассеял по всей земле».

«Вот это я понимаю, родственные чувства!» — улыбнулся.

Сарказм в ответ на сарказм, установление взаимопонимания через общее чувство юмора. Древняя тактика, работает даже с мёртвыми ханами.

«Она хотела предать меня и захватить мой престол!» — тут же вспылил голос в диске.

По артефакту пошли красные линии. Мужик злится. Гнев — ещё одна эмоция, которой можно манипулировать. Значит, рана до сих пор свежа, несмотря на прошедшие века. Хорошо, это можно использовать.

Видимо, когда сука-рух была жива… Тварью была не меньше. Вот только что мне это даёт?

Астральные пальцы постучали по диску. Жест бессмысленный в духовном плане, но привычный для физического тела. Помогал сосредоточиться, собрать мысли. Информация складывалась в узор, как кусочки мозаики: «Сестра и брат. Борьба за власть. Предательство. Убийство. Возрождение. Месть?..»