Академия Утёс (СИ) - Бэй Анна - Страница 23

Он сделал шаг, будто в забытьи – не к цели, а просто лишь бы двигаться. Дар придавило мигренью, интуиция молчала, да и все органы чувств прогнулись под тяжестью боли. Тянуло его совсем в другую сторону: где Эльза.

Больная мысль и шёпот Эль из минувших мгновений: гравитация.

Шаг, ещё шаг.

Препятствие возникло внезапно, среагировать он не успел.

Гогот.

Прописная гравитация из учебников дала о себе знать. Виктор вспомнил её в полной красе, а ещё хмыкнул: Эльза-то может и никогда (почти) не падает, а вот он это делает регулярно, особенно если недруги ставят подножки.

– Это точно один из лучших, мастер Крафт? – поинтересовался император Бернгард. Надо отдать должное – непредвзятое лицо держать он умел.

Крафт лишь самодовольно хмыкнул.

Злость вскипела в Викторе, он сжал зубы и поднялся с пола. Подножку стоило этого ожидать. Глупо получилось, подло. Но винить надо только себя.

Виктор указал пальцем на ближайшую витрину, даже не глядя. Точнее, глядел он на источник своих унижений – на ректора. И пока стальная нить жгучей неприязни между ними натягивалась, позади послышался шорох, упала пелена с витрины по воле императора.

– Недурно. – цокнул он, – Талант. Из какого ты рода, парень?

– Дарм. – машинально ответил Виктор и поправил форму, отряхивая воображаемую пыль, – Прошу прощение за свою неловкость, Ваше Величество.

– Не так важно изящество, когда результат так впечатляет. – изрёк он задумчиво, а Виктор почуял на себе новую волну оценивающего взгляда.

И не только.

Молодой Дарм сглотнул ком и ощутил вязкость времени, сродни ощущению, когда попал в трясину и медленно уходишь на дно. И чем больше сопротивляешься, тем стремительней вязнешь.

Вот так под властью псионика, особенно такого одарённого, как император.  Это было совсем не так, как под воздействием старого приятеля Николаса, но вибрация совпадала. Виктор ощущал, как его словно луковицу избавляют от слоёв: от страха, от головной боли, от предрассудков и тревоги. Ножом. Казалось, ещё слой – и он лишится сознания, станет тряпичной куклой. Всё нутро запротестовало, хотело защищаться, но нечем. Все судорожные усилия восстановить целостность сознания пресекались, будто щелчком по носу – непримиримо, тиранично.

И эти щелчки так напоминали стук сердца… где оно? Будто затерялась, совсем неслышно.

Миг и император лениво отвёл взгляд. Всё вернулось на свои места, и Виктор судорожно вздохнул. Вернулись все былые ощущения, но вместе с ними и осознание: лучше с ними, чем пустой марионеткой в руках кукловода. Следом пришла навязчивая идея: никогда больше он не хочет ощущать эту податливую пустоту и воздействие псионики.

После чужого вмешательства осталось ощущение насилия над нутром, саднящая почти детская обида.

– Впечатлили, Дарм. – замурлыкал император, вопреки явному недовольству ректора.

В ларце же сиял Халиф – сводный брат бриллианта Раджа.

– Однако, Ваше Величество, – ректор снова заговорил, – Прошу вас оценить результаты всех студентов. И определить победителя. От себя же скажу, что результат при наличии изящества двойне ценен. – он повернулся к Эльзе, – И при всей номинальной дороговизне камней, есть кое-что более символически важное для империи, разве нет? Ваше Величество?

Будто удав, глядя на жертву, император поймал в фокус внимания беззащитную бледную Эльзу, замершую у Венца.

– Соглашусь. В этом помещении, да и во всей империи, нет ничего более ценного, чем этот Венец. Он есть символ власти, символ победы над сомнениями, бунтами, великой дерзостью. – император стремительно пошёл к Эльзе, своим авторитетом вжимая бедную девушку в мраморную колонну. – Думаю, справедливо будет примерить такую драгоценность на победительницу.

Она отрицательно махнула головой и склонилась, выцветая и словно превращаясь в тень той лучезарной Эльзы Эйс, что бессменно притягивала внимание, как самая яркая звезда на небосклоне.

– Я недостойна, Ваше Величество.

– Разве? Твоё имя, дитя?

Голос подводил девушку, казалось, она вот-вот и равновесие потеряет. Однако она подняла на императора глаза, и промелькнуло в них столько храбрости в коктейле с терпением, что Виктор невольно заёрзал – нельзя так, не принято, опасно! Хотелось заслонить девушку собой, он сделал шаг вперёд, но ректор будто ждал этого:

– Стоять, Дарм. С ума сошёл?

– Она…

– Стоять я сказал.

Император же так увлёкся подавлением гордячки, что не замечал ничего вокруг. Он въедливо рассматривал Эльзу во всех деталях, его улыбка менялась от дежурно-вежливой до плотоядной.

Будто она не человек, а блюдо или дичь на убой.

– Хорошенькая девочка. – будто заклинанием прошептал он, плевав на церемонии и свидетелей, – Имя! – требовал он жёстче.

– Эльза. Эйс.

– Эльза Эйс. Славная! Я тебя запомню.

– Это честь. – слетело бесцветно с её уст, а в глазах жило совсем другое чувство. Виктор голову сломал, чтобы понять, что происходит, догадки ему не нравились, как и всё происходящее.

– Крафт, откуда взял такое чудо?

– Сирота, льготница.

Виктор и сам понимал, как это звучит для императора: бедная сиротка да с таким даром – чушь. Натянутые ужимки Крафта отразили панику, глаза императора недобро сощурились, губы поджались – и ничего более, но воздух зазвенел. Виктор видел, как из звонкого самодура ректор перевоплощается в тусклого троечника, как сутулятся плечи, а вся бравада тает прошлогодним снегом.

Эльза же в смещении фокуса внимания с неё на ректора, собралась и будто остекленела. Виктор ощутил чуждый незаметный глазу панцирь, но он почти осязался.

Удивительная! В свои пятнадцать вот так себя вести перед лицом сильнейшего псионика, да к тому же императора. Невероятно быстро подстраивалась под обстоятельства!

Глава великой империи не спрашивал и действовал слишком быстро. Обойдя девушку, он достал сокровище нации из хрустального убежища, благоговейно поднёс к волнистой макушке Эльзы и торжественно опустил творение из костей бунтовщика.

Вещица представляла собой небольшой платиновый обруч, в который впаяны рёбра Рамина Творца, а вместо отделки из драгоценных камней выступали выпиленные костяные бусины.

Ресницы девушки обречённо сомкнулись. Блеснула на них капля – единственная, но столько в ней было боли, которая казалась своей собственной. Сердце Виктора сжалось, за эту каплю он хотел перевернуть мир и свергнуть цивилизации.

Но мерный вдох Эльзы развеял тягучую паузу.

Виктор уверял себя: ничего страшного не происходит! К чему паника? К чему драма? Просто испытание для Зорких, просто четвёртый курс и прихоти ректора. Подумаешь: император и его Венец.

Эльза странно качнулась.

И время снова лакрицей тянулось в невидимых руках, пока хрупкая Эльза падала без чувств на мраморный пол.

«Она не падает!» – колыхнулось в голове Виктора. И он полетел навстречу этому утверждению, не давая падению завершиться. Подхватил голову девушки, замедляя гравитацию, что так отчаянно тянула Эльзу к себе в стальные объятия.

Венец же остался в руках Его Величества:

– Что и требовалось доказать: не всем по плечу бремя власти. – изрёк он с улыбкой.

Виктор подгладил бледные девичьи щёки, но привести в чувства Эльзу ему не дали. Санитары грубо оттащили его, а Эль погрузили на носилки.

– Ну же… мелочь, приходи в себя…

– Дар выматывает, ничего удивительного. – собрался с мыслями ректор и сделал жест санитарам, – Унесите мистресс Эйс и приведите в чувства. Ваше Величество, даже не буду просить прощения за эти юношеские причуды. Надеюсь, мы вас развлекли.

– Премного. Я увидел больше, чем планировал. – несколько странно прищурился император, – Любопытные адепты у вас, Крафт. Жду вестей по итогу выпуска.

– Разумеется. Благодарю, что уделили время.

Церемонии, этикет, тишина, отдающая на каждый шаг эхом высоких сводов. Виктор последним залез в дирижабль, надеясь увидеть Эль. Но так и не дождался.