Академия Утёс (СИ) - Бэй Анна - Страница 19

– Эльза несовершеннолетняя, – снова преградил путь Виктор, закрывая Эль, – И интервью может давать только с разрешения и в присутствии родителей и опекунов.

– Эльза сирота и по договору обучения под опекой Утёса. Я ректор, соответственно…

– Соответственно вы можете дать согласие на чётко регламентированное интервью на территории академии Утёс, но после решения попечительского совета и фиксации им согласия Эльзы. Для этой процедуры нужно официальное уведомление и созыв совета, протокол собрания и письменное разрешение и только потом, – Виктор учтиво кивнул, – Ваше разрешение с точки зрения интересов академии и империи. Вы не опекун, защита несовершеннолетних сирот – юрисдикция попечительского совета.

Корреспондент скрыл смешок под неловким кашлем, но получилось несносно.

– Дарм. – будто выругался ректор, заводя руки за спину в замок, – Вам бы в юротдел, а не погоду предсказывать. – Крафт покосился на журналиста, явно не желая выяснять отношения с адептом при свидетелях, – Но это всего лишь интервью о лидерах соревнований за главный приз. И ваш черёд придёт, не нужно такой очевидной зависти. Просто ваша история несколько пресная и совершенно читателю неинтересная. – он специально издевался и давил на Виктора, – Благополучный сынок благополучной семьи, которому всё дали готовенькое. И вся его заслуга – это хорошие отметки, даже дар-то при этом ну так себе, откровенно! Ради всего святого, Дарм, не обижайтесь, но я склонен быть честным в оценке способностей своих студентов. Просто скучный заучка. Мистрис Эйс же просто кладезь талантов, неординарная, яркая звёздочка, жаждущая приключений. Ей скучно в этих ваших рутинах и рамках. – он обольстительно взглянул на Эль через плечо Виктора, – Она пришла в Утёс, чтобы обуздать талант, перенять опыт у лучших. И я готов придать огранку такому самородку. Правда правила всё же придётся соблюдать. – подытожил он холоднее, – Какой интересный союз из двух основных конкурентов. А вы, молодые люди, наверно не поняли: каждый сам за себя. Или вы, мастер Дарм, думаете, что неудача в соревнованиях, сделает вам честь в глазах отца? Укрепит его в позициях? Это будет его позор, его падение. Крах вашей семьи, по сути, учитывая исходник нынешнего дня. – он вдруг посмотрел вдаль отрешённо, что означало обращение к Взору. И продолжил мысль самодовольной улыбкой, – У мастера Дарма – старшего слабое защитное поле.

– Он не Зоркий.

–…Стало слабым! – здесь уже откровенно Крафт хмыкнул и с вызовом посмотрел на студента, – Видимо, раньше он заручался поддержкой Зоркого, и вот – на тебе! – остался без защиты. Какая досада! Тут-то его конкуренты и сожрут с потрохами. Мне даже не нужен для этого очевидного грядущего факта широкий диапазон зрения.

Конечно же, говоря о поддержке Зоркого, Крафт имел в виду Фелис Тефлисс. Мать даже при всех разногласиях с сыном всю жизнь прикрывала его Путь от других Зорких, на что уходили все её недоразвитые в полной мере способности. Оставшись без неё, Кай Дарм стал уязвим.

И Виктор, услышав то, о чём догадывался, совсем поник. Судьба семьи как наковальня зависла над головой, норовя раздавить.

– Однако, Дарм… вам нужно держать статус. А то невесту опозорите. В вашем личном деле отметка о помолвке, если я не ошибаюсь. Ну как там Жасмин Виченсо поживает? Ждёт милого с сертификацией дара? – Крафт же воспользовался минутой слабости и тут же отодвинул студента, – С дороги юноша, мистрис мёрзнет, пока вы тщетно пытаетесь думать. Эльза, прошу вас на борт моего дирижабля.

– Эльза, поедем на регулярном. – возразил Виктор, отчаянно пытаясь уберечь девушку от компании ректора, да и мысль об интервью вызывала опасения, – Эли… – он поймал её неуверенный взгляд, – Ты не обязана общаться с журналистами. Это… может боком вылезти. Ты можешь отказать. И…. поехали со мной?

– «Эли» поедет в тепле и комфорте в компании приличных людей. С дороги, Дарм! – и тогда ректор властно перехватил Эльзу под локоть и буквально потащил за собой.

– Эльза!

Она лишь растерянно обернулась.

Виктор ложился спать в жутких метаниях о судьбе семьи, о ректоре и о том, что не знает, как следует поступать. Зато он знал как хочет поступить.

С пальцем будто дыханием в морозную ночь сошёл фантом и обрёл форму Фелис Тефлисс, передающей в раскрытой ладони ему музыкальную шкатулку.

– Ох, я помню эту вещицу. Ба, спасибо, конечно, и она мне очень нравится, но куда я её дену?

– Возьми. – подмигнула она хитро, – Здесь есть секрет. Я очень хочу, чтобы она принадлежала тебе. И когда-нибудь, ты откроешь то, что внутри. И подаришь. – снова хитрая улыбка. Тонкие пальцы легко повернули корпус хитрым способом, потом снова, лёгкий музыкальный щелчок и потайное отделение открылось, демонстрируя кольцо с розовым бриллиантом, – Представь, что это твоё сердце, Виктор. Кому попало, его не дари.

– Бабуль. – невесело хмыкнул внук, – Ты что? Я обручён.

– Обручён – это когда подарил обручальное кольцо. А вот же оно. Это отец там что-то кому-то обещал. А ты?

Фелис Тефлисс в своё время выступила категорически против обручения внука. На то, собственно, они с сыном окончательно и разругались.

– Я… нет. Но это твоё кольцо. Тебе дед подарил.

– Не дед. Твой дед, мой мальчик, это ещё одна жертва брачных союзов. А тот человек, который подарил мне кольцо – это про любовь. Вот любви я тебе и желаю. И не спорь. Если женишься на той пигалице, тогда моё кольцо не отдавай, а своим детям пожалуйста – может, они умнее будут. Но если полюбишь кого-то по-настоящему – подаришь.

– А вдруг потеряю?

– Сердце потерять нельзя. А вот украсть – пожалуй! – фантом распался дымом, оставляя лишь едва слышное шепчущее эхо.

Виктор же провёл ладонью по лицу вверх и к волосам, зачёсывая их назад:

– Забавно. А ведь и правда украли… сердце-то!

И вспомнил первую встречу с Эль: как столкнулся, как не обнаружил шкатулки со спрятанным «сердцем».

Бессонная ночь для смирения. И горечь: украденное сердце чувствует, что история эта невесёлая.

Аудио для настроения:

Феликс Ильиных – Белый снег

Бесконечный серый ноябрь подошёл к концу. Снег валил не переставая. Практику перенесли на весну, но Виктор наладил переписку с работодателем и отправлял все прогнозы через почту. И за себя и за Эльзу. Это позволило получить запись об успешно пройденной практике.

Бесцветные унылые будни вызывали раздражение и постоянную сонливость, а пересечения с Эль добавляли к этому неприятному коктейлю ещё и щемящую тоску по утраченному сердцу. Виктор то и дело бил себя по лбу и щекам, чтобы прогнать эти сантименты и неуместные мысли прочь, но они на минуту исчезали, а потом нагоняли с двойной силой.

Статья про Эльзу так и не вышла, журналисты покушались и на интервью с Виктором, но он категорически отказал, хотя недовольный Кай Дарм и высказал своё «фи» в письме, что негоже шарахаться от публики, будучи Дармом. Объявил старшего сына хамом и пригрозил не принять его на Рождество домой.

– Как же такую потерю пережить…, – огрызнулся Виктор и закатил глаза, читая последние строки, отвечать не стал.

Однако на родительский день всё же адептов отправили по домам, кому было куда ехать. И здесь уж Виктору пришлось лететь.

Сюрприз ждал в гостиной отчего дома:

– А вот и он! – раздался весёлый женский голос, только отдавал фальшивыми нотками.

Виктор врос в пол, сжимая в руке скромный чемодан. Нахмурился и понял, наконец, почему мать так настаивала, чтобы в такую метель Виктор сел на дирижабль.

– Здравствуй, Жасмин. – он смиренно согнул спину в учтивом поклоне, – Не ожидал тебе увидеть.

– Виктор! – откуда ни возьмись, нарисовалась мать и всплеснула руками, – Где твои манеры?