Няня для дракона с большим… наследством (СИ) - Мед Натали - Страница 16

В общем, кажется, её сейчас приступ хватит. Почему-то именно таких нервных истеричек, как Гераклеума, до глубины души возмущает, когда им не подыгрываешь. Они обожают втягивать в свои истерики других людей и совершенно по-детски обижаются, если эти самые другие люди не втягиваются. Для них нет ничего хуже ситуации, когда уже настроился на освежающий скандал, а оппонент спокоен как удав. Как же так? Должен быть психоз, а собеседник играет во что-то другое. Бедняжка просто неудачно выбрала время, я уже выпустила пар, когда наорала на её племянника.

— Кардус, ты слышал? — наконец выхрипела Гераклеума первые слова. — Она меня оскорбила. Эта пигалица посмела отнестись ко мне без уважения! Произнесла столь возмутительную ложь в моем присутствии!

Надо же, как ее понесло. Несет психологическое здоровье Гераклеумы лиса за тёмные леса.

— Согласно цветовым схемам, которые я изучал, тебе бы действительно подошел фиолетовый цвет, Ирида. Ещё тебе к лицу зелёный и синий, но желательно избегать жёлтого. Полагаю, он будет придавать тебе несколько болезненный вид, — с мягкой, немного смущённой улыбкой сказал Арадий. — Так что, тётушка, я не думаю, что она лгала.

— Да вы тут все с ума посходили! — рявкнула тётушка — Я требую, чтобы её посадили в темницу!

— А почему не в светлицу? — громким шепотом поинтересовался Шемрок у Лето. — Давайте все посадимся в светлицу. Жабонкам свет нужен!

Над моей головой тихо вздохнул Кардус (я даже ощутила, как поднялась и опустилась его широкая грудь, заставив меня заново ощутить все детали его крепких мышц под тонкой мокрой тканью.

Я подняла голову. Судя по его лицу, больше всего на свете он желал сам посадиться в какую-нибудь светлицу и не вылезать оттуда лет сто. А может даже двести.

Он устало зажмурился, аккуратно поставил меня на землю, продолжая придерживать (видимо, чтобы не убежала) и, потерев переносицу, пробормотал что-то подозрительно похожее на «за что мне это все», а затем повернулся к Шемроку, Лето и Арадию.

— Мальчики, у меня для вас очень важное поручение. Пожалуйста, уточните у Винки, что сегодня на обед и попросите воздержаться от рыбы. С этим делом нужно справиться как можно быстрее, чтобы она не успела приготовить какой-нибудь рыбный суп.

— А остаться можно? — широко распахнутые глаза Шемрока вглядывались отцу прямо в душу.

Ну вот как можно отказать такому маленькому сокровищу? Любой растает перед этой доверчивой мордашкой с хитрющими глазами.

— Ни в коем случае.

Видимо, не любой. Железный всё-таки человек (дракон⁈) этот Кардус. Хм, а ведь если у них вся семья драконистая, тогда понятно, что с Гераклеумой происходит. Всем известно, как драконы относятся к своим драгоценностям. Это я вижу пожилую женщину с туго завитыми буклями, а на самом деле это форменный Смауг в юбке. Я огонь, я смерть и всё в этом духе. За золотую монетку голову откусит и даже не моргнёт.

Впрочем, возможно, она вообще не моргнёт в любой ситуации. Драконы же наверняка в родстве со змеями и ящерицами, значит, у них может быть такое же сросшееся прозрачное веко.

— Но я хочу остаться! — заныл Шемрок с теми интонациями, по которым всегда понимаешь, детская истерика уже близко. В самолёте в такие моменты очень важно надеть наушники и представить водопад. В любых других ситуациях — отбежать как можно дальше от эпицентра событий. Интересно, а если я сейчас сделаю вид, что я не с ними и сбегу, сработает ли?

— Шемрок, — спокойно сказал Кардус. — Это задание я могу поручить только вам.

— А Арадий? — проныл ребенок, и я вздрогнула.

О, эти дрожащие губы! Это частое моргание! Это подрагивание подбородка!.. Даже несведущий в воспитании человек понял бы, что сейчас польются слезы. И вопли будут такие, что огнедышащая тётка с бриллиантами (интересно, а они вообще существуют?) будет заткнута за поясом истинными профессионалами и мастерами спорта по истерикам.

Заберите меня домой! Мне тут холодно в мокром платье. Хочу горячего какао и интересную книжку. Можно кино вместо книжки. Смотреть на злоключения какой-нибудь Бриджит Джонс, заявившейся на вечеринку в костюме кролика, и знать, что всё у меня хорошо уже сейчас, а у Бриджит будет где-то через часик, когда Марк Дарси, наконец, поцелует её под падающими искусственными снежинками.

— Арадий, разумеется, мог бы, но мы же знаем, что сегодня Винка варит мармелад, а твой брат давно хотел познать тонкости этого процесса.

— Совершенно верно, — серьёзно согласился Арадий. — С теорией я знаком, но вот практика… Сколько нужно добавлять цедры, чтобы получилось так вкусно, как у Винки, а не то посредственное месиво, которым нас угощал господин Бэрргинсон, когда мы в прошлом месяце приходили к нему на чай? Интересно, а если добавить еще немного сушеного кудрельвия, придаст ли это мармеладу… — и он умолк, с отсутствующим видом глядя в пространство.

— Именно об этом я говорил, — склонившись к Шемроку, заговорщицким тоном сообщил Кардус. — Арадий потерян для нас на сегодня. Вся надежда только на вас с Лето.

Мальчик тут же расправил плечи и торжественно кивнул. Мол, да, готов оправдать доверие. Лето покрепче ухватил брата за рукав с таким серьёзным видом, словно им предстоял поход туда, не знаю куда, со всеми сопутствующими опасностями.

Кардус зарылся пальцами в буйные кудри мальчишек и пожелал им удачи.

Честное слово, я даже чуть-чуть поплыла. Почти как до этого в озере. Хоть я и няня, но с детьми обращаться не умею совершенно. Нет, если всё хорошо, то вести себя с детьми как с людьми я могу (просто помнить, что они человеки и выстраивать линию поведения соответствующим образом), а вот когда ситуация летит в тартарары… нет уж, предпочту столкнуться с десятком злобных заказчиков и огнедышащей тёткой.

Именно поэтому непринужденное обращение Кардуса с взрывоопасными детьми, способными в любой момент повалиться на пол и разразиться жуткими воплями (серьёзно, это же настоящие бомбы времен Второй мировой — никогда не знаешь, в какой момент бабахнет) тут же пробудило во мне желание томно вздохнуть и, положив голову ему на плечо, шептать: «О, мой герой», как в каких-нибудь романах. Потому что дракона зарубить любой может, а столкнуться с пятью детьми лицом к лицу и выжить…

Разумеется, томно вздыхать и куда-либо класть голову я не стала. Во-первых, он мокрый и пахнет тиной (я, конечно, не лучше, но к мужчинам требования у меня не такие, как к себе). А во-вторых, хоть Кардус и пресек детскую истерику на корню, это не делало его более приемлемым в моих глазах. Ну, разве что чуть-чуть. Полбалла он заработал, когда спас меня из озера, ещё полбалла сейчас. С учётом того, что стартовали наши отношения из глубокого минуса, едва ли этот балл что-нибудь исправит.

— Кардус, твои дети не должны пререкаться со взрослыми. Детей должно быть видно, но не слышно, — важно пробубнила тетка. — А желательно и не видно тоже.

Надо же, а некоторые вещи, видимо, вечны во всех мирах, потому что у нас говорят точно так же. Всегда ненавидела эту фразу, когда была ребёнком. Всё думала, что вырасту и никогда-никогда не буду запрещать своим детям быть. Пусть шумно играют и смеются, пусть даже будут немножко невоспитанными. С детьми так и не сложилось, так что применить свои воспитательные идеи оказалось негде.

А ещё, кажется, во всех мирах существуют гнусные особы, пытающиеся воспитывать чужих детей. Держу пари, что даже в мире каких-нибудь разумных червяков есть червяки-тетки, рассказывающие другим червякам, что червячное потомство должно вести себя вот так, а не иначе. Приятно, что во всей это мультивселенной существует какая-то константа, неприятно только, что константа эта выражается в таком виде.

— Тётя Гераклеума, если мои дети так мешают, возможно, вы захотите сократить ваш ежегодный визит и отправиться домой пораньше. Уверен, там гораздо тише и спокойнее.

— Так вот как ты обращаешься с семьей, Кардус? — всхлипнула Гераклеума и полезла в карман за носовым платком.