Горячее сердце Арктики - Коваль Лина - Страница 4

– Кстати, да, Миш, – Астра вдруг грустнеет. – Как твое колено? После операции больше не беспокоит?..

– Нет, спасибо, мам. У меня грамотный личный реабилитолог, ты же знаешь.

– Да, Вита чудесный специалист.

Я сжимаю кулаки под скатертью.

Яичкина – реабилитолог!..

С каких пор ее повысили?.. Хотя сейчас даже рядовых уборщиц называют клининг-специалистами. Астра переключается на диалог с мамой, а наши отцы обсуждают что-то по работе.

– И что… мм… входит в твою реабилитацию от Яичкиной? – тихо спрашиваю и тянусь к столу, чтобы смочить горло.

– Я сам налью, – Авдеев сбрасывает мою ладонь с ручки графина и наполняет стакан соком. Смотрит, как я жадно, крупными глотками пью. – Не подавись, – хрипит мне на ухо. – Вечно ты, когда нервничаешь, торопишься и все проливаешь. Ну сказал же… – тянется к салфеткам.

Я пытаюсь исправить собственную оплошность и избавиться от уродливых мокрых пятен на груди.

– Пойдем ко мне, дам свою футболку. Заодно поговорим.

Мы привлекаем общее внимание, поэтому я быстро поднимаюсь. Он тащит меня через весь первый этаж и грубовато подгоняет на втором.

Оказавшись в давно знакомой комнате, оглядываюсь и занимаю «свое» кресло. На телефон приходит сообщение, поэтому тянусь к заднему карману на джинсах.

«В «Леонардо» новый диджей. Завтра первая вечеринка», – пишет Бьянка.

«Что еще за новый диджей?» – печатаю и поглядываю на широкую спину Авдеева, открывающего створку шкафа.

«У него смешное имя – Капитан Америка».

«Хм. Серьезно?»

«Думаешь, он принялся за старое?»

«Почти уверена в этом».

Взяв протянутую футболку, прошу Майка отвернуться. Он делает это не очень охотно.

– Я хочу, чтобы ты прекратила всякое общение с Загорским, – говорит он, когда разворачивается и наблюдает, как я завязываю узел на талии. – Думаю, ты понимаешь, что ваше дальнейшее общение абсолютно неуместно.

– Я хочу прекратить нашу фикцию.

– Что?

Он усмехается и, мазнув взглядом по моему животу, облизывается.

Извращенец. Внутри меня горечь.

– Хочешь прекратить это все?..

– Да.

– Я против. Ты мне нужна, а я нужен тебе. Не вижу смысла что-то заканчивать.

– Все изменилось, – переминаюсь с ноги на ногу. – У меня отношения. Настоящие.

– У тебя что? – усмехается. – Отношения с Тайгой? Что за бред?..

Бесит.

– В следующий раз попроси Яичкину сконцентрироваться на массаже головы, а не простаты. Тормозишь страшно, – шиплю, проходя мимо него. – А я пока все расскажу нашим родителям.

Однажды, когда мне было всего двенадцать, а Мише только-только стукнуло пятнадцать, он пригласил меня в кино. И в этом не было ничего удивительного ровно до тех пор, пока в и без того темном зале на двадцать мест не погас экран, а из динамиков не полилась романтичная музыка.

Это было безумно трогательно и по-подростковому мило.

В тот день юный Миша Авдеев с нежными розовыми розами наперевес официально предложил мне встречаться. И подарил кота – мягкую игрушку в виде брелка, до сих пор болтающуюся у меня на ключах.

Наверное, я и сейчас в каких-то жизненных аспектах ребенок, но тогда была совсем зеленой. Хотя… счастье я чувствовала. Умела это делать.

А сейчас?

Наверное, разучилась…

В один летний день, благодаря отвратительному поступку Авдеева, мгновенно стала взрослой.

Взрослые не чувствуют счастья, потому что в него не верят.

Выскочив из комнаты, несусь на первый этаж и уже на лестнице, услышав звонкие, бодрые интонации, понимаю, что приехала Роза.

О нет!..

Роза-Розочка…

– Анечка, моя дорогая!.. – расплывается она в улыбке.

– Здравствуйте, – говорю поникшим голосом и иду целовать в обе щеки бабушку Майка. – Как ваше здоровье?

Либо в комнате тусклое освещение, либо лицо бывшей балетной примы Драматического театра Северска Розы Цветковой слишком худое и бледное, хоть она и пыталась скрыть это румянами кирпичного цвета на щеках и нанесенной ровным слоем вишневой помадой.

Роза отмахивается от моих вопросов и сразу начинает причитать:

– Да что обо мне, о старой, говорить?.. Дай я на тебя посмотрю! Какая фигура!.. Какая осанка!.. И как тебя этот Громила оставил здесь на целый год?..

– «Этот Громила» уже здесь, – слышу грубоватое за спиной и тут же отхожу. – Привет, ба!

Невольно улыбаюсь, глядя, как Авдеев приподнимает и кружит бабулю, а она только глазами хлопает. Он, пожалуй, хороший человек, но даже у хороших людей бывают темные, некрасивые стороны. Так ведь?..

– Медвежонок! – взвизгивает Роза. – А ну, отпусти. Я старая, сейчас инфаркт хватит.

– Какой еще инфаркт? – Миша ставит бабушку на место и пристально изучает морщинистое лицо. – Ты что, болеешь?

– Миш, – откашливается Астра и поглядывает в сторону стола. – Оставь бабулю в покое и поговори с отцом. Он весь вечер переживает, что ты не намерен восстанавливаться в университете.

– Я же сказал, что завтра заеду.

Авдеев злится, а я вздыхаю, потому что предвосхищаю всеобщий кабздец, который настанет, когда дядя Кирилл узнает, что никакого академического отпуска нет: Майка давно отчислили. Обычно спортивные заслуги, особенно такие выдающиеся, как у него, имеют какой-то вес, но декан экономического факультета, видимо, фанат футбола.

– Я, пожалуй, с тобой съезжу, – все еще переживает его мама.

– Вы не беспокойтесь, – по привычке заступаюсь. – Мы завтра после моих пар вместе заедем.

– Спасибо, Анют.

Небрежно кивнув мне, Майк провожает бабушку до стола и помогает ей сесть. Это что, вся его благодарность? Я, вообще-то, всем про фикцию рассказать хотела, а сама продолжаю врать.

– Да, маленькие детки – маленькие бедки, – шутливо произносит мой папа.

Он у меня не строгий, но свое веское слово сказать может. И регулярно это делает. Особенно в том, что касается учебы.

– Беритесь уже за ум, молодежь, – продолжает старший Авдеев, строго поглядывая на нас обоих. – Иначе для кого мы тут стараемся?

Все кивают, негласно его поддерживая.

– Для Маргариты и Савелия, конечно, – называет младших Майк, вальяжно растягиваясь на стуле и закидывая руки за голову. – Я на себя и Анюту сам заработаю.

Розочка мне весело подмигивает, а я вспыхиваю от стыда и снова пихаю под столом огромную лапу.

– У тебя три выговора и штраф с шестью нулями, – напоминает дядя Кирилл. – Пока ты только тратишь.

– Это я на чай им оставил, – с грубоватым смешком выдает Майк.

Все смеются, и я тоже не сдерживаюсь.

Дурак.

– И у Ани, кстати, учеба хромает, – вспоминает мама после того, как все замолкают.

– Ма-а-ам… – тяну и дую губы.

Не при всех же!

– Что не так? – прищуривается Майк, приобнимая меня.

По-хозяйски поглаживает плечо. Я задерживаю дыхание.

– Английский, Миш. Три пересдачи, два репетитора, все мимо. Странно, что она тебе не рассказывала. Может, ты с ней позанимаешься? – предлагает она.

– Конечно, завтра съездим в универ и позанимаемся у нас.

Я удрученно вздыхаю, потому что и правда – с английским надо что-то делать. Учиться в колледже дизайна мне нравится. Да и отца расстраивать не хочется…

Уже вечером, лежа в уютной кровати, быстро набираю сообщение:

«Ладно, я согласна. Надо продолжать…»

«Ты всегда была умненькой. Завтра в восемь утра я у тебя. Загорского отмени».

Закатываю глаза. Будто Ярик – таксист…

«Ладно», – отвечаю.

Внимательно рассмотрев фотографию на аватарке, где Авдеев довольно улыбается в хоккейной форме «Даллас Старз», снова пишу:

«Думаешь, получится помочь мне с английским?»

«Конечно. Не ссы, Андрюш».

«Боюсь, что меня тоже отчислят. Как тебя… Что тогда папа скажет?»