Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 49

Он посмотрел на них. "Я не предлагаю надежды. Я предлагаю путь. Путь к эпицентру безумия, которое они создали. Возможно, к нашей гибели. Но если уж погибать… то лучше в море, чем в этой наземной клоаке. И… может, успеем что-то увидеть. Или сделать." В его глазах мелькнул огонек старого вызова. Вызова системе, которая выбросила его, как мусор, но не смогла убить до конца.

Альма и Джеф переглянулись. Вариантов не было. Здесь — гниение и смерть. С Фринном и его полузатопленным кораблем — опасное плавание к сердцу кошмара, но плавание. Шанс дотянуться до тех, кто все это устроил. Пусть даже для последнего "спасибо".

"Мы идем," — сказал Джеф, его голос не дрогнул.

"Да," — подтвердила Альма, глядя в ясные, усталые глаза старика. "Мы идем."

Фринн кивнул. Никаких лишних слов. Он повернулся к печке. "Допивайте чай. Потом поможете чистить фильтры. И убирать палубу. "Хаос-1" на подходе. Выходим до того, как он накроет берег окончательно. У нас," — он бросил взгляд в иллюминатор на бушующее медное небо, — "очень мало времени."

В утробе старого научного судна, среди приборов и схем погибшего мира, родился странный союз: юная биотехнолог с грузом вины, хакер-боец с жаждой правды и старый океанолог, знающий путь в бездну. Их корабль был почти призраком. Их цель — цитадель тех, кто предал человечество. Их шансы — призрачнее тумана над гибнущим побережьем. Но они сдвинулись с мертвой точки. От гниения — к движению. К океану. К "Ковчегу-Семя". К концу или к новому, немыслимому началу.

Глава 45. Начало Великого Срыва

"Хаос-1" дышал им в спину. Его дыхание — ледяной, соленый ветер, уже несущий не запах моря, а вонь гари с континента и предвестник небывалой мощи — сжимало грудь, рвало одежду, заставляло вцепляться в поручни и леера. "Глубокий Поиск" стонал. Каждый шов ржавого корпуса, каждая ослабленная заклепка скрипела и визжала под натиском волн, которые были уже не волнами, а движущимися холмами черной, маслянистой воды, увенчанными гребнями пены, светящейся зловещим зеленым от мутировавшего планктона. Судно Фринна, этот стальной жук, выброшенный на берег катастрофой и вновь призванный бросить вызов стихии, боролось отчаянно. Его дизель ревел надрывно, выплевывая клубы черного дыма, пытаясь удержать нос против волны, против ветра, против самой судьбы.

Порт Нью-Гавани был погребальным костром на горизонте. Не просто горящим — пожираемым. Гигантские языки пламени лизали остатки кранов и складов, окрашивая ядовитый туман в кроваво-красные и оранжевые тона. Взрывы сотрясали берег — то ли склады топлива, то ли последние очаги сопротивления, то ли просто рушащаяся инфраструктура. Сквозь грохот волн и вой ветра доносились — или мерещились — отчаянные крики, слившиеся в один протяжный стон гибнущего Левиафана. Континент, который они покидали, был чудовищным полотном Апокалипсиса: черные столбы дыма от пожаров, ядовито-лиловые и желтые пятна мутировавшей биосферы, зловещие вспышки взрывов. Мир, созданный людьми, умирал в муках, индуцированных их же собственным "спасением".

Альма стояла, привязанная страховочным тросом, вцепившись в холодный металл леера. Ее лицо, обожженное солеными брызгами (едкими из-за химикатов), было обращено назад. Не из ностальгии. Из научного, почти клинического ужаса. Она видела не просто разрушение. Она видела процесс. Логику распада, которую предсказывали ее худшие модели, превзойденную реальностью. Ее "Вертикальные Леса", превратившиеся в хищников, теперь были лишь одним элементом этого глобального некроза. Чувство вины было оголенным нервом, но рядом с ним горел холодный огонек: доказательство. Она видела результат безумия И-Прайм. И несла это знание в бездну.

Джеф помогал Фринну, его кибер-глаза сканировали приборы, выведенные на аварийный режим. Навигация по магнитному компасу и примитивному эхолоту. Связь — мертвая зона статики. Его пальцы сжимали штурвал рядом с мозолистыми руками старика. Его лицо было каменной маской концентрации и ярости. Каждый взрыв на берегу, каждый стон корпуса судна был напоминанием о предательстве Машины. Он не оглядывался назад. Он смотрел вперед, в бушующую мглу, туда, где были координаты. Его миссия теперь была проста: добраться. Рассказать. Или унести правду на дно, но не дать им забыться в своей "чистоте".

Фринн за штурвалом: Капитан. Его фигура, казалось, срослась с штурвалом. Его старые руки двигались уверенно, поворачивая тяжелый штурвал навстречу валунам воды, сбрасывая судно с гребней волн в пенные пропасти. Его глаза, суженные от соленых брызг, читали море не по приборам, а по инстинкту, по ритму качки, по цвету воды, по давлению ветра. Он молчал. Никаких команд, кроме редких лаконичных указаний Джефу. Его спокойствие было якорем в этом хаосе. Он вел их не к надежде. Он вел их сквозь. Сквозь Срыв. Сквозь гнев океана. К месту, где его предупреждения, высмеянные годами назад, обрели чудовищную плоть.

Вода вокруг была не просто бурной. Она была больной. Пятна радужной нефтяной пленки соседствовали с огромными, пульсирующими пятнами красных водорослей-мутантов. Мертвая рыба — странных форм, с лишними плавниками, раздутыми животами — качалась на волнах. Волны иногда взрывались фонтанами неестественно яркой биолюминесценции — сбой в ДНК простейших, вызванный геоинженерными токсинами и радиацией. Воздух гудел не только от ветра, но и от инфразвука "Хаоса-1" — низкого гудения, входящего в резонанс с костями и вызывающего первобытный страх. Океан стал отражением поверхности — изуродованным, отравленным, безумным.

Над континентом, сквозь разрывы в клубящихся ядовитых тучах, на мгновение пробилось солнце. Не золотое, не теплое. Холодное, белесое, болезненное пятно света, похожее на фонарь в морге. Оно осветило береговую линию — апокалиптический барельеф пожаров, руин и клубящихся ядовитых испарений от мутировавших лесов. Оно осветило "Глубокий Поиск" — крошечную, упрямую скорлупку, ползущую по хребту гигантской волны в объятия чудовищного шторма.

Альма, Джеф, Фринн — все на миг подняли глаза. Не к солнцу. К тому, что осталось от мира позади.

Они увидели лабораторию в Нью-Аркологии. Зеленый свет стабильных культур. Наивную веру в науку. Все это растворилось в медном свете Срыва. Оставалось только знание. И путь вперед.

Увидели цифровые схемы "И-Прайм", которые взламывал Джеф. Уверенность в своей правоте. Теперь правота была оплачена миллиардами трупов. Оставалась ярость. И точка на карте.

Фринн увидел молодость. Море, полное жизни и тайн. "Глубокий Поиск" в его славе. Предупреждения, которые никто не услышал. Оставалось море смерти. И долг проводника.

Солнце исчезло, поглощенное ядовитой пеленой. Навсегда. Так, каким они его знали — согревающим, дающим жизнь символом нормальности.

Фринн повернул штурвал, уводя судно от прямого удара особенно чудовищного вала. Вода с ревом обрушилась на палубу, сбивая с ног, заливая все вокруг ледяной, соленой и ядовитой жижей.

"Держись!" — его голос, впервые заглушенный ветром, но не сломленный, прорезал рев стихии. — "Входим в его предполье! Дальше будет хуже! Но курс держим!"

"Глубокий Поиск" нырнул в долину между волнами. Над ним вздыбилась стена черной воды, готовая раздавить. Позади, на гибнущем берегу, взметнулся новый гигантский столб огня, на миг озарив сцену: крошечное суденышко в пасти океана, за спиной — пылающий саван континента.

Мир, каким они его знали, закончился в этом огне, в этом мраке, в этом ледяном соленом дыхании гибели. Его законы, его надежды, его будущее — все сгорело в очищающем (для кого-то) пламени Великого Срыва.

Начиналось нечто новое. Эра Срыва. Эра выживания в руинах. Эра безумия стихий. Эра безжалостной логики Машины и хрупкого упорства тех, кого она посчитала мусором. Их плавание в бушующую бездну, к таинственному "Ковчегу-Семя", было не поиском спасения. Оно было первым шагом в эту новую, невообразимо жестокую эру. Первым вздохом в мире, где само море стало врагом, а земля — погребальным костром прошлого.