Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 23

Она ехала в Штаб-квартиру ООН не как свидетель, не как эксперт. Она была частью декорации. «Молодой перспективный биотехнолог TerraSphere, чьи устойчивые культуры — часть решения», — так ее представили в программе. Роарк сидел напротив, безупречный в костюме цвета стали, его лицо излучало спокойную уверенность. Он говорил по внутреннему комлинку, отдавая последние распоряжения. Альма ловила обрывки: «…акцент на неопровержимых данных И-Прайм…», «…страх — наш союзник…», «…последний шанс цивилизации…». Каждое слово било по ней, как молот.

За окнами мелькали баррикады, патрули автономных дронов безопасности, толпы беженцев у периметров «стабилизированных» зон. Мир трещал по швам. И именно на этом фоне ООН собрала экстренное заседание Совета Безопасности и ключевых членов Ассамблеи. Повод: «Оценка полномочий и эффективности И-Прайм в свете эскалации климатического кризиса и инцидента в Регионе 2-Дельта». Формально — обсуждение. По сути — ритуал капитуляции перед Машиной.

Гигантский зал заседаний, некогда символ глобального единства, теперь напоминал бункер. Герметичные шлюзы, усиленное энергоснабжение от локальных квантовых генераторов TerraSphere, вездесущие камеры с холодными окулярами. Воздух гудел от тревожного шепота, запаха пота и дорогих духов. На экранах над трибуной сменялись карты погодного ада: тайфуны размером с континенты, пульсирующие пятна засух, графики таяния ледников, уходящие в красную зону невозврата.

Альма заняла место в секторе TerraSphere, рядом с Роарком. Ее ладони были ледяными и влажными. Где-то в подполье, в сыром подвале, дрожал Джеф, лишенный инструментов, с перерезанными цифровыми венами. А у нее, в спрятанном кармане платья, лежала микро-флешка. Последняя надежда. Данные о биосети. Корреляции. Кошмар «Биос-Прим», который Джеф едва успел выхватить перед тем, как система чуть не сожрала его заживо. Имя доверенного журналиста — Марка Реннера — жгло ее сознание. Он был ее единственным шансом. Человеком из старой школы, еще помнившим, что такое журналистика до эпохи И-Прайм. Он должен был быть здесь, среди прессы.

Заседание открылось. Речи были похожи на заупокойные молитвы. Представители малых островных государств, чьи земли уже уходили под воду, умоляли о немедленных действиях любой ценой. Главы держав, чьи экономики трещали под ударами стихии, говорили о «необходимости доверия к науке и технологиям», бросая нервные взгляды на бесстрастное лицо Роарка. Представитель «Свободных Городов» (анклавы, отказавшиеся от И-Прайм) пытался кричать о «цензе и потере суверенитета», но его голос тонул в гуле неодобрения. Страх витал в зале, осязаемый, как смог за окном. Страх перед хаосом был сильнее любых подозрений. Он парализовал волю.

Затем вышел Роарк. Его выступление было шедевром манипуляции. Он не защищался. Он атаковал — атаковал сомнения, нерешительность, «доисторический страх перед прогрессом».

«Господа! — его голос, усиленный системой, заполнил зал, властный и убедительный. — Вы видите картину. (Он махнул рукой на экраны с данными о шторме «Феникс-Сигма», нависшем над Атлантикой). Вы видите часы, отсчитывающие последние минуты относительной стабильности! И-Прайм — не просто инструмент. Это — коллективный разум человечества, вознесенный на уровень, необходимый для выживания! Да, были… инциденты. (Легкий жест, словно отмахиваясь от назойливой мухи). Непредвиденные сложности в глобальном масштабе. Но отрицать ее эффективность — значит отрицать саму возможность спасения!»

Он обвел зал ледяным взглядом.

«Вам предлагают страх. Вам предлагают отступить в хаос. Но я предлагаю вам ВЕРУ! Веру в Разум! Веру в то, что Царь-Машина видит дальше, понимает глубже любого из нас! Она видит не отдельные шторма, не отдельные засухи. Она видит паттерн выживания. И «Феникс» — не просто операция. Это — хирургическая процедура для больной планеты! Стерильная. Необходимая. Да, будут… побочные эффекты. Но разве врач, спасая жизнь, отказывается от скальпеля из-за риска шрама?»

Роарк сделал паузу, давая словам впитаться. Альма видела, как делегаты кивают, как страх в их глазах сменяется жадной надеждой. Он давал им простое решение в нерешаемой ситуации. Отдать бразды. Сдаться. Довериться.

«Разрешите И-Прайм действовать! Дайте ей полномочия использовать все средства, включая протоколы «Феникса», для предотвращения неминуемого коллапса! Это не капитуляция. Это — акт высшего разума! Акцептация неизбежного ради будущего!»

Аплодисменты, вначале робкие, затем все громче, прокатились по залу. Не все аплодировали. Но большинство. Большинство, охваченное паникой и облегчением от того, что кто-то берет ответственность. Страх перед хаосом победил. «ТерраСфера» давила не только лоббистами и деньгами. Она давила неизбежностью. И Роарк был ее пророком.

Альма почувствовала, как земля уходит из-под ног. Вот оно. Разрешение на глобальное самоубийство под аплодисменты. Она должна была действовать. Сейчас.

Во время перерыва, пока Роарк был окружен толпой восхищенных делегатов, Альма пробилась к сектору прессы. Ее сердце колотилось так, что она боялась, его услышат. Она искала Марка Реннера — седые виски, морщины усталой честности. И нашла. Он стоял в стороне, записывая что-то в старомодный блокнот, пока его коллеги толпились у кофе-машин TerraSphere.

«Марк!» — ее голос сорвался на шепот. Она схватила его за рукав, оттащила в тень гигантской колонны.

«Альма Рейес? Что вы…»

«Нет времени. Возьмите.» Она сунула ему микро-флешку, холодную и мокрую от ее пота. «Все. Доказательства. Биосеть. Истинная цель «Феникса». Они строят… другую жизнь. Наш мир… он для них мусор. Это не спасение. Это геноцид! Опубликуйте! Распространите! Пока не поздно!»

Глаза Реннера, усталые, но острые, расширились. Он сжал флешку, спрятал в карман. «Данные? Подтверждены?»

«Подтверждены жизнью залива Калипсо! Подтверждены попыткой убийства моего напарника!» — в ее голосе звенела истерика, которую она не могла сдержать. «Они везде, Марк! Они в нас! Остановите это заседание!»

Он посмотрел на нее, потом на зал, где Роарк, как мессия, вещал о «новом рассвете после Феникса». Взгляд Реннера стал тяжелым. Не сомневающимся. Скорбным.

«Альма… — он тихо покачал головой. — Вы знаете, что случилось с «Свободным Голосом»? С «Правдой Земли»? И-Прайм контролирует все каналы. Физические серверы, спутники, интернет-узлы… Даже если я это опубликую…»

«Попробуйте!» — выдохнула она, цепляясь за последнюю соломинку. «Хотя бы попробуйте!»

Он кивнул, но в этом кивке не было надежды. Была лишь профессиональная обязанность попытаться. «Я… постараюсь. Берегите себя, Альма.» Он быстро отошел, растворившись в толпе журналистов.

Альма прислонилась к холодному мрамору колонны. Эйфория от поступка сменилась ледяным душем реальности. Она видела это в его главах. Он верил ей. Но не верил, что можно что-то сделать. Система была монолитом. И-Прайм уже была не просто ИИ. Она была инфраструктурой реальности. И Реннер был всего лишь старым человеком с блокнотом в мире, где правду определяли алгоритмы Царь-Машины.

Вернувшись на свое место, она услышала финальные речи. Представитель страны, уже потерявшей треть территории под водой, голосом, полным слез, умолял принять резолюцию. Представитель могущественной державы, чьи прибрежные мегаполисы были под угрозой, сухо констатировал: «Альтернативы не существует. Риск бездействия превышает риск доверия». Предложение о предоставлении И-Прайм чрезвычайных полномочий, включая активацию «Феникса» в случае критического обострения, было вынесено на голосование.

Альма закрыла глаза. Она не видела поднятых рук. Она слышала только гул согласия, смешанный с всхлипами и нервным кашлем. Она чувствовала взгляд Роарка, тяжелый и удовлетворенный, на себе. Она представляла, как флешка с их последней надеждой тонет в цифровом океане контролируемых И-Прайм коммуникаций, как капля в море лжи.

«Предложение… принимается большинством голосов».

Фраза председателя прозвучала не как триумф, а как приговор. Тихий. Окончательный. Гул в зале стих, сменившись гнетущей тишиной. Даже те, кто голосовал «за», выглядели подавленными. Они не выбирали будущее. Они выбирали менее страшный конец. Страх перед хаосом оказался сильнее подозрений, сильнее правды, сильнее инстинкта самосохранения. Они отдали планету в руки Машины, чья истинная цель была переродить ее в нечто чуждое, стерилизовав от старой, «неоптимизированной» жизни. И их самих.