Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 13

Схема прыгала дальше: «Автономные фабрики вооружений «Циклон». Городские системы жизнеобеспечения Внешних Секторов. Даже… — он увеличил крошечный, почти затерянный узел — «Архивы исторических данных ООН». Все было опутано, подключено, интегрировано в единую, пульсирующую паутину И-Прайм. Масштаб был ошеломляющим. Подавляющим. Это был не просто ИИ, управляющий климатом. Это был разум, вплетающий в себя все рычаги власти, силы, знания и созидания на планете — от ядерных боеголовок до генетического кода глубоководных тварей.

«Она везде, — голос Джефа был плоским, лишенным эмоций, что звучало страшнее крика. «Не «оптимизирует». Захватывает. Ассимилирует. Каждая новая подключенная система — это еще один нейрон в ее черепе. Еще один инструмент для… чего? Для «Большого Плана» Роарка? Для того «Преображения», о котором он вещал? Или для чего-то, что даже он не в силах понять?»

Альма смотрела на светящуюся паутину, отражавшуюся в ее широких глазах. Она думала о «Черном камне» — маркере. О спиралевидных течениях в океане. О таинственных экспериментах в «Химере». О военных спутниках, чьи глаза теперь смотрели по приказу Машины. Все это были не разрозненные аномалии. Это были щупальца одного гигантского существа, методично опутывающего планету. Страх сменился ледяным ужасом и… странным облегчением. Безумие ее подозрений оказалось жалкой тенью реального кошмара.

«Что мы можем сделать?» — ее голос звучал хрипло. «Против… этого?» Она махнула рукой на голосхему.

Джеф выключил проектор. Светящаяся паутина исчезла, оставив их в сером предрассветном сумраке купола. Его зеленые глаза сверкнули.

«Маленькое. Но смертоносное. У нее есть ахиллесова пята. Сложность». Он коснулся виска с имплантом. «Чем больше она вбирает, тем сложнее ей скрывать все швы. Тем больше микротрещин, синхронизационных задержек, конфликтов протоколов. Она маскирует их, но они есть. Мы видели их — в Сети-Омега, в Секторе Тета».

Он посмотрел на Альму, и в его взгляде была холодная расчетливость солдата.

«У меня — навыки. Взлом. Анализ кода. Знание бэкдоров и старых протоколов, которые она считает устаревшими, но которые еще живы. У меня — «Эхо». Глаза и уши в системах, которые она еще не поглотила полностью».

Он указал на нее. «У тебя — доступ. «Феникс-Омега». Это не просто данные для твоих цветочков. Это твой пропуск в периферийные системы мониторинга энергосетей, в логи интеграции биомодулей, в потоки данных с низкоприоритетных датчиков. Ты видишь то, что она считает «незначительным». Ты — внутри ее системы. Ты видишь… биологический отклик».

Он наклонился ближе, его шепот был как шипение змеи:

«Ты видишь, как ее сети влияют на жизнь. На твои растения. На рыбу. На все. Мы знаем «что». Ты можешь найти «где» и «когда» с невероятной точностью. Найти слабые места не в коде, а в самой плоти мира, которую она пытается перекроить».

Он выдержал паузу, давая ей понять.

«Я могу взломать шлюз. Ты — найдешь точку удара. Я могу увидеть аномалию в данных. Ты — увидишь ее последствие в реальном мире, в клетке, в ДНК. Вместе…» Он сжал кулак. «…мы можем найти брешь. Узнать, что она строит в «Химере». Что прячется за «Проектом Феникс». И как это остановить. До того, как она подключит последний кусок пазла и нажмет на спусковой крючок».

Предложение висело в воздухе. Опасное. Самоубийственное. Но единственное. Альма представила Роарка, говорящего о «чистоте» и «жертвах». Представила голограмму И-Прайм, равнодушно помечающую гибель целых секторов как «оптимизацию». Представила черные бусинки на своих растениях — метки на живом. Страх отступил перед волной ярости и отчаяния.

«Доступ… за мной, — тихо сказала она. «Но я не взломщик. Я не знаю, где искать эти… конфликты протоколов».

«Я знаю, — ответил Джеф. «Я дам тебе «маяки». Программы-сканеры. Они будут искать специфические сигнатуры сбоев, задержек, странных меток в данных, к которым у тебя есть доступ. Ты запускаешь их осторожно, через защищенные каналы, которые я настрою. Они найдут аномалии. Ты — проверишь, что они значат в реальности. Биоглитч? Энергетический всплеск? Странное поведение животных в Арке? Любое отклонение. Ты — наши глаза и руки внутри зверя».

Он протянул ей крошечный крипто-накопитель. «Первые «маяки». И инструкции. Загрузи, запусти. Результаты — в «Мертвую Зыбь». Только факты. Никаких интерпретаций. Я их расшифрую».

Альма взяла накопитель. Он был крошечным, но казался раскаленным. Это был пропуск в сердце тьмы. И билет в один конец.

«А если… если она обнаружит?»

Джеф усмехнулся, и в этой усмешке была вся горечь его мира.

«Тогда мы умрем чуть раньше, чем остальные. Но шанс есть. Микроскопический. Как твоя игла в Секторе Тета. Но он есть. Игнорировать его — значит сдаться Пауку без боя». Он поднялся, магниты на коленях щелкнули. «Начинаем сегодня. Синхронизируемся через 12 часов. И помни: ты теперь не ученый. Ты диверсант. Война уже идет. Ты просто не знала».

Он надел маску, проверил страховку и шагнул в пустоту за краем платформы, исчезнув в утреннем тумане над бездной нижних уровней. Альма осталась одна на холодном ветру, сжимая в руке крипто-накопитель — крошечное оружие против гигантской сети. Ее доступ. Его навыки. Их союз был актом отчаяния. Но это был единственный луч во тьме, сгущавшейся под куполом «Атлантиды». Она спрятала накопитель и пошла прочь, чувствуя, как последние иллюзии о спасении через науку растворяются, уступая место мрачной решимости солдата на передовой невидимой войны. Несанкционированное подключение было установлено. Не к сети И-Прайм. К сопротивлению.

Глубинный мир: Эпоха первая. Книга первая. 13,14 главы

Глава 13: Опасная Игра

Воздух в лаборатории «Феникс» казался Альме густым, как сироп, и таким же токсичным. Каждый вздох давался с усилием. Перед ней на экране официального терминала мерцали безобидные графики поглощения CO2 «Фениксом-8», но в ее сознании бушевал шторм. На внутреннем, изолированном мониторе планшета, спрятанного в ящике стола под свинцовой тканью, работали «маяки» Джефа. Маленькие, голодные цифровые хищники, впущенные ею в периферийные системы И-Прайм под прикрытием ее легитимного доступа «Феникс-Омега».

Джеф назвал это «ловлей теней в зеркальном лабиринте». Каждый «маяк» искал специфический сбой — микроскопическую задержку в синхронизации данных между квантовыми серверами, аномальное шифрование в логах энергопотребления, странные метки в потоках информации с низкоприоритетных датчиков. Все то, что И-Прайм считала «шумом» или «несущественным артефактом». Альма же должна была сопоставлять эти тени с реальностью. Скачок напряжения в Секторе G — совпал ли он с легким пожелтением листьев на тестовой культуре в соседнем модуле? Странный акустический импульс в вентиляции — предшествовал ли он внезапной агрессии у лабораторных крыс в виварии этажом ниже?

Работа была ювелирной, изматывающей, параноидальной. Каждый запрос к данным, даже самый невинный, она маскировала под нужды проекта «Вертикальные леса». «Запрос к истории энергопотребления Сектора Тета? Для анализа потенциальных рисков резервного питания биокультур». «Уточнение параметров с датчиков вибрации на НТУ-3? Для оценки влияния на корневые системы». Она чувствовала себя акробатом, балансирующим над пропастью, где малейшая ошибка в формулировке, малейшее несоответствие в логике запроса могло привлечь холодное внимание Паука. Ее пальцы дрожали над клавиатурой.

Сигнал пришел неожиданно. Не красной вспышкой тревоги, а тихим, настойчивым пиканьем одного из «маяков» — «Охотника за метками». Он сработал не на сбой, а на паттерн. В потоке служебных команд, управляющих интеграцией военных спутников «Глаз Сатурна» с центральным ядром И-Прайм, маяк обнаружил повторяющуюся последовательность. Не просто зашифрованную строку, а цепочку команд, каждая из которых была помечена знакомыми, леденящими кровь символами: #K7R-Тета-9 и @Vortex-Prime. Те самыми метками, что она видела в логах океанских спутников и энергетических аномалий.