Вторая волна (СИ) - Сугралинов Данияр - Страница 20

Мы с Крисанто неторопливо шли навстречу друг другу, принюхиваясь и приглядываясь, как два ощетинившихся волка.

Он заговорил за секунду до того, как я собрался начать диалог:

— Меня зовут Крисанто. Говоришь по-английски?

Говорил он чисто и без акцента. Все-таки этот язык официальный на Филиппинах… был.

— Да, говорю. Я — Денис. Мы не враги вам. Наоборот. Считаю, что выжившие должны держаться вместе.

— Мы не ищем друзей, — нахмурился он. Его взгляд упал на антенну рации, выглядывающую из кармана. Крисанто смотрел недобро, как противник на ринге, будто примеряясь, как поэффективнее ударить. — Вы белые. Эдрик сказал, что вы русские.

— Мы люди. Не зомби. Мы живые. Это главное, а не цвет кожи.

— Другие белые, тоже русские, поубивали много наших, — угрожающе сказал он.

— Мы не отвечаем за всех белых или за всех русских, как вы не отвечаете за всех филиппинцев, — спокойно ответил я, хотя разговор начал утомлять. — Но, если ты, Крисанто, считаешь конфликт неразрешимым, мы готовы его разрешить. Вопрос только в том, как.

Он покосился на пулемет в руке Рамиза, наблюдавшего за нами из джипа, на дробовик Эдрика, после чего заговорил другим, более дружелюбным тоном:

— Извини, Деннис. Слишком много горя те белые принесли моей семье.

Интересно, это наш огнестрел на него произвел впечатление? Хотя у самого, вон, пистолет в набедренной кобуре. Не вязалось его дружелюбие с цепким взглядом убийцы. Хотя… все мы стали убийцами, а я сейчас выгляжу совсем как маньяк… но я все же о другом.

— Знаю о ком ты, — сказал я. — Дэдди и его люди — наши враги. Они пытались убить и меня, но я выжил. Как говорят у меня на родине… — Я задумался, как перевести на английский устойчивое выражение. Вроде нормально переводится, суть передает. — Враг моего врага — мой друг. Нам не драться надо, а объединить усилия. Сколько вас?

— Это неважно, — проговорил филиппинец. — Вот что смущает, Деннис. Недавно три наших земляка сбежали из плена Дэдди. Эдрик сказал, что их освободил ты, но они тебя не узнали.

— Меня бы и мама сейчас не узнала, — хохотнул я. — Во-первых, они были далеко, почти в море, а я — в джунглях, и они меня не разглядели. А во-вторых, даже если бы разглядели, вряд ли сейчас узнали бы.

— Ну да, выглядишь как мясник со скотобойни. Что случилось?

— Зачищали заправку, — сказал я, снизив свою долю участия.

Филиппинец округлил глаза.

— «Севен-илевен»? Нашу заправку?

— Вашу? — Я пожал плечами. — Не видел там вас. Только полтора десятка зомби.

Всмотревшись мне в глаза, словно пытаясь найти там намек на шутку, он криво усмехнулся.

— Вас мало, а на заправке зомби кричит. Страшно кричит. Нет спасения, крик проникает до костей. А еще гиганты и ищейки. Даже ящер есть! Туда подойти невозможно!

Крикун, амбалы, нюхачи и ползун, понятно. Системок они точно не видят, иначе ползуна назвали бы краулером, а не ящером.

— И все же мы подошли, — сказал я.

Нахмурившись, он другими глазами посмотрел на наши машины, потом посмотрел в джунгли и подал какой-то сигнал.

— Вряд ли вы все увезли с нашей, — снова акцент на этом слове, — заправки, — сказал он. — Эта заправка принадлежит моей семье.

— Семье Даймандаль?

Он смутился, бросил негодующий взгляд на Эдрика, решив, что тот слил мне информацию о нем.

— Все, кто выжил из наших — моя семья, — пафосно сказал он. — Повторяю, эта заправка принадлежит моей семье. Поторопись и прикажи своим людям выгрузить все, что вы украли!

Смерив его взглядом, я хмыкнул и сплюнул. Будь за ним сила, он бы не брал на понт, а тупо принудил бы силой. Или того проще — нас давно бы обстреляли, а потом полутали трофеи.

— Ага, щас, только шнурки завяжем.

— Что? — не понял он и сдвинул брови. — Какие шнурки?

— Значит так, Крисанто… — начал я говорить, и в этот момент из джунглей раздался отрывистый крик на местном наречии.

Эдрик за спиной тихо перевел:

— Говорят, что на заправке нет зомби.

Так быстро проверили? Возможно, кто-то передал им по рации. Да и не успели мы далеко отъехать…

Лицо филиппинца изменилось, напряглось. Похоже, он ни на грош не поверил, что мы действительно зачистили «Севен-илевен», и приплел ее лишь как повод ограбить нас. Сейчас же, когда мои слова подтвердились… Правильно, бойся. Уважай. Желай стать союзником сильного клана. Черт, все-таки зря я Лизе не поверил. Нужно ее оттуда вытаскивать.

— Можете проверить заправку, — улыбнулся я. — Там чисто.

— Знаю, — буркнул Крисанто.

— Все еще настаиваешь, что мы что-то украли с вашей заправки? Или согласишься с тем, что это теперь наша заправка? А может, скажешь спасибо, что мы освободили ее от зомби?

Ненадолго воцарилось молчание. Я физически ощущал взгляды спрятавшихся в джунглях людей, которые меня ощупывали, оценивали, поднимали, встряхивали, проверяли на прочность.

— Забудь, — проворчал филиппинец. — Вы, белые, не меняетесь. Силой забираете наше, еще и требуете благодарности.

— Ну тогда давай разойдемся с миром, — предложил я. — У вас свой путь, у нас свой. Подпишем мирное соглашение: мы не трогаем вас, вы — нас.

— Дэдди… — сказал он и с вызовом посмотрел на меня.

Ага, все-таки хоть что-то хочет урвать из разговора.

— Дэдди, — кивнул я. — Не хотите дружить с нами — не проблема. Но дружить не обязательно. Давайте просто объединим усилия и кончим Папашу, пока он не перебил нас поодиночке. Он силен, очень силен, сильнее тебя, сильнее меня, у него есть волшебные вещи…

— Знаю, — хмуро сказал филиппинец. — Твои слова правдивы. Папаша — наш общий враг, и мне нравится твое предложение. Но моей семье надо посовещаться.

Вроде оттаял товарищ. Если мы объединим усилия в борьбе с Папашей, это можно считать моей первой дипломатической победой.

Филиппинец исчез в джунглях, я вскинул руку, веля Сергеичу оставаться на месте. Когда столько раз получал нож в спину, сложно кому-то доверять. Понятно, что, если бы хотели, филиппинцы уже попытались бы нас положить, но все равно правильнее было перестраховаться.

Демонстрируя дружеские намерения, я не стал прятаться в салоне джипа, зашагал к автовышке, чтобы посмотреть, что с колесами. На складе были старые покрышки, четыре штуки. Судя по размеру, они от этой машины, так что некритично — поврежденные колеса можно будет поменять.

По пути я заметил рассыпанные по дороге шипы, собрал их все и выбросил. Когда подошел к машине, Сергеич, Макс и Вика высунулись из салона, ожидая объяснений.

— Это те самые филиппинцы, о которых говорили Эдрик и Карина. Хотели нас немножко убить и пограбить, но передумали…

Вика размашисто перекрестилась.

— Ну и лады, — проговорил Сергеич как-то недовольно. — Задолбали. И че им неймется-то? Мы вас не трогаем — так какого хера? Живи и развивайся, нет, бляха-муха, засады устраивают!

— Да ладно, обошлось же, — заткнул его Макс. — Их бы в союзники… Смотрите!

Голос его дрогнул. Обернувшись, я осознал, что в джунглях что-то изменилось. Сначала я услышал странные звуки — не человеческие голоса, а треск ломающихся веток и шорох множества ног. Одновременно закачались верхушки деревьев — кто-то быстро карабкался по стволам.

— Что происходит? — начал я, но тут же понял.

Из зарослей, спотыкаясь и рыча, выползли первые бездушные. За ними еще. И еще. Целая орда — примерно два десятка разношерстных зомби от 8-го до 15-го уровня. Они двигались целенаправленно, явно привлеченные чем-то конкретным. Нашими душами.

— Вот же уроды… — выдохнул я, поняв, что произошло. — Долбанные партизаны…

Филиппинцы навели на нас зомби, к гадалке не ходи. Закайтили их сюда, а сами спрятались на деревьях. Потом, когда от нас останутся рожки да ножки, кто-то уведет их отсюда, а остальные спокойно слезут. А может, у них вообще там все подвязано — уйдут, как гребанные Тарзаны. А потом вернутся и заберут лут. Хренов Крисанто тянул время, а я, дурак, повелся!