Бабочка в стекле (СИ) - Левашова Елена - Страница 20

– Кто-нибудь говорит по-английски? – Анна обратилась ко всем присутствующим. Шум болтовни вмиг прекратился.

– Что вы хотите? – спросила костюмерша, подозрительно разглядывая Анну.

– Даю сто евро за возможность выступить сейчас. Костюм обещаю вернуть.

– Наряд стоит впятеро дороже! – начали смеяться девицы.

– Хорошо, даю двести евро за аренду костюма до утра, – решительно произнесла Анюта.

– А ты уверена, что он тебе понадобится до утра? – продолжали посмеиваться несколько участвующих в беседе девушек.

– Если не потребуется, верну через пятнадцать минут. Вам же лучше!

– Хорошо, деньги вперёд. – С этими словами костюмерша достала платок, расшитый камнями лиф бирюзового цвета, шелковую накидку на плечи, атласные балетки под цвет наряда, усыпанные камнями. Анна быстро оделась, тщательно заправив волосы под головной убор типа чалмы. Маска почти полностью закрывала ее лицо. Не хватало ещё, чтобы Борис узнал её по прическе! Хотя шансы на то, что Борислав позовёт её, были минимальны. Свои личные вещи, сумку она попросила костюмершу отнести на ресепшн, а карточку от номера положить в разъём двери своей комнаты, опять же, не бесплатно.

Заканчивали танцевать две девушки. В качестве пары Анна пригласила темнокожую, рослую, очень красивую девушку, но явно не во вкусе Бориса. По правилам хозяина эскорт-агентства лица должны быть закрыты, поэтому мужчины выбирали по типу фигуры или по другим критериям.

Пара девушек под аплодисменты удалилась за кулисы, ни один из мужчин их не выбрал. Костюмерша на непонятном Анне языке стала грубо ругать танцовщиц.

Вновь заиграла музыка. Скрипки и гитары в руках умелых музыкантов услаждали слух гостей потрясающей восточной мелодией. Будь Анна узнаваема окружающими, никогда бы не танцевала так, как сейчас! Аделаида Ивановна, её преподаватель танцев, несомненно, осталась бы довольна чудесным выступлением ученицы.

Вмиг затихло всё вокруг, исчезли выпившие гости, секретари и  коллеги. Остался лишь он... В танце для любимого мужчины Анна сосредоточила, наверное, всю страсть, на которую была способна...

Она закрыла глаза, представляя его поцелуи, чувственные губы на своём теле... Закрыла глаза, чтобы выключить весь мир вокруг. Анна обнажала то одну точёную ножку, то другую, приспускала накидку, представ перед зрителями в расшитом камнями лифе. Ее нескромные, сексуальные движения заводили публику.

На секунду приоткрыв глаза, Анна заметила, что возле сцены стоят двое мужчин, Борислав и Виктор Поляков, его правая рука в холдинге.

Хозяин клуба свистнул Анне и что-то сказал на своём языке, она испугалась, так как ответить не смогла бы, но темнокожая «коллега», стоявшая рядом, шепнула по-английски, что мужчины желают аудиенции с ней. Держа бокалы, они о чем-то оживленно спорили. Когда музыка прекратилась, аплодисменты ещё долго не смолкали. Менеджеры холдинга и сотрудники Отто Вагнера, сидящие на галерке, требовали продолжения выступления. Даже дамы громко обсуждали танцовщицу.

Мужчины попросили хозяина эскортного клуба рассудить их. Его подозвал к себе Борислав, отвел на безопасное для ведения разговоров такого рода расстояние и, как поняла из обрывков фраз Анна, предложил двойную цену. Разговор вёлся на ломаном английском и русском. Виктор покраснел и сдался.

На минуту ей стало тошно и стыдно от происходящего. Ею торгуют, как вещью! В самый раз убежать! Как она останется сейчас с ним наедине? Если только не разрешать снимать ему ничего с лица и головы? Отступать было некуда...

Галёрка свистела. Музыканты играли что-то популярное, русские начали заказывать песни. Пьяный угар и веселье нарастали. Хозяин подозвал Анну и передал карточку от апартаментов Бориса, который уже ушел.

За кулисами на девушку напала костюмерша и стала торговаться, какую сумму они с хозяином забирают себе, а какую отдают ей. Анна отказалась от денег вообще, чем обрадовала торговку. Костюмерша повела её к входу в отель, которым пользовались только прислуга и официанты. Они довольно долго шли по аллеям, было уже холодно, Анна продрогла. Наконец женщины оказались в нужном этажном отсеке с лифтом. Костюмерша указала этаж и ушла другой дорогой.

«Только бы не встретить никого...» – выйдя из лифта, подумала Анна и робко постучала в его дверь. Борис сразу же открыл. Он был после душа, в белом халате, держа в руке недопитый бокал виски. Анна знала, что Борислав никогда не пьянел настолько, чтобы не контролировать себя, вот и в этот раз его выдавали немного затуманенные алкоголем глаза и более смелое, без официоза, поведение.

В номере царил полумрак, горел только ночник. Кровать была уже разобрана. «Вот то, что ты хочешь? Ты точно хочешь, чтобы всё сейчас произошло?» – мысли о близости с ним настойчиво лезли в её голову.

– Детка, ты прекрасна... Говоришь по-английски? – Борис взял её за руку.

Она стояла перед ним такая маленькая, растерянная.

– Да, мистер, – ответила Анна визгливо, чтобы он не узнал её по голосу.

– Раздевайся... Надеюсь, не разочаруешь меня? – он снял с себя халат.

Анна увидела широкую мускулистую грудь с легкой порослью волос. В возбужденных глазах Бориса одновременно плескались и пламя, и лёд... Он подошёл к ней. У Анны душа ушла в пятки от страха быть разоблачённой. Борис первым делом попытался снять с неё завязанный в аккуратную чалму платок и маску, закрывавшую глаза и часть лица.

– Нет, нет, мистер, хозяин строго запрещает показывать лицо. Зачем вам видеть меня? – отпрянула она, ответив по-английски.

Он был явно недоволен, но спорить не стал. Борислав снял с Анны шелковую длинную накидку. Она бесшумно упала к её ногам.

– У меня очень давно не было никого, понимаешь? Моя жена умерла. Но я живой человек. Я устал от встреч такого рода. Но любить я больше никого не могу. И не хочу. Я не завожу серьезных отношений, – сказал по-русски, будучи уверенным, что незнакомка не понимает его.

Борис стоял перед ней так близко, что Анна чувствовала его жаркое дыхание. Каждое его прикосновение было желанно ею. Каждое, без исключения, не только сейчас, будь то приветственное похлопывание по плечу или пожатие руки. Всякий раз она чувствовала, как кровь закипает и пульсирует в ушах.

Анна часто дышала. Руки Бориса гладили её хрупкие плечи, он провёл пальцами по расшитому лифу в поисках застежки. Лиф был маловат Анне, он сдавил и приподнял её довольно большую грудь. Борис прильнул губами к ложбинке между грудей, упиваясь ароматом восточных масел, и стал осыпать поцелуями ее шею...

– Какая ты... – простонал он, снова пытаясь снять с неё лиф.

Его руки дрожали от возбуждения. Ничего не получалось, и одним резким движением он разорвал его посередине. Камни и мелкие жемчужины градом посыпались на пол. Анну словно пронзил ток, настолько ей передалась его страсть. Ее руки обвили шею Бориса, а губы покрывали его грудь поцелуями. Сердце стучало, как барабан. Анна еле сдерживалась, чтобы не заговорить с ним и в этой сладкой истоме не признаться в любви. Все это время они стояли посередине комнаты. Борис сел на край кровати и привлёк незнакомку к себе. Юбку с Анны он стянул очень быстро. Под ней не было ничего...

– Ты прекрасна, – он снова говорил по-русски... Потом поправился и сказал комплимент по-английски. Его губы скользили по шее девушки, опускаясь ниже, к груди. Борис ласкал её соски языком, слегка их покусывая, отчего она дышала так часто, что, казалось, задохнётся от волны возбуждения. Прикосновения заводили какой-то внутренний механизм, разгоняющий кровь в её теле до такой скорости, что пульсацию она ощущала везде: в каждой вене, в ушах, в низу живота.

– Девочка, сделай мне хорошо... Ты понимаешь? – прохрипел Борис.

Он лёг на спину. Анна поняла, что он хочет. И знала, что эта часть любовных игр не является её сильной стороной. Во всяком случае, муж всегда оставался безучастным в этот момент. А может, он просто был безразличен к ней? Меньше всего ей хотелось думать об этом сейчас. Она делала это с любовью к мужчине, с такой осторожностью и старанием, будто ей нужно было сдать экзамен.