Магнат (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 14

Мы с Кокоревым переглянулись. План вырисовывался ясный и по-своему логичный: пробиться к великому князю через его фаворитку.

— Но как нам выйти на… мадемуазель Кузнецову? — спросил я. — Мы для нее — люди с улицы.

— А вот это уже моя забота, — подмигнул граф. — У меня есть некоторая связь в театральном мире. Я организую вам встречу. Не аудиенцию, конечно, а так, случайное знакомство. Например, в кондитерской Вольфа и Беранже на Невском, где она любит бывать после репетиций. Но помните, господа, — вдруг стал он серьезен, — действовать нужно тонко. Никаких денег. Никаких грубых предложений. Только восхищение ее талантом, намек на несправедливость, на то, что великое дело для России может рухнуть из-за канцелярской волокиты. И скромная просьба — лишь замолвить словечко, просить, чтобы его высочество уделил вам буквально пять минут своего драгоценного времени!

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

— Я сообщу вам, когда и где. А пока, господин Тарановский, мой вам совет, — он окинул меня оценивающим взглядом, — приведите в порядок ваш костюм. В обществе мадемуазель Кузнецовой необходимо безупречное состояние. Первое впечатление, знаете ли… И еще кое-что, господа, — добавил Неклюдов, когда мы уже стояли в дверях. Его лицо сделалось предельно серьезным. — Мои люди донесли, что эти… французские господа из Главного общества места себе не находят. После сенатской ревизии они в ярости. И они ищу вас, господин Тарановский.

Он понизил голос почти до шепота.

— Ищут, как вы понимаете, не для того чтобы пригласить на обед. Они раскусили вас, поняли, что именно вы корень их проблем. Будьте предельно осторожны! В Петербурге много темных личностей, готовых за несколько золотых на любую грязную работу. Но вернее всего, они применят более изысканный способ устранить неугодного человека…

— Вы о чем, граф? — спросил я, чувствуя, как вскипает кровь, а адреналин подстегивает нервы.

— О дуэли, — прямо ответил Неклюдов. — Это, знаете ли, классический способ решения проблем: нанять бретера, известного задиру и дуэлянта, который провоцирует вас на публичное оскорбление. Вызов, секунданты, пистолеты… И вот уже назойливый правдоискатель лежит с дыркой в груди, а обставлено все как дело чести. Формально не подкопаешься. А потом, ведь вы человек пришлый, без громкого имени и связей в петербургском свете. Никто и разбираться не станет!

В этот момент в моей голове, как кусочки мозаики, повторялись события вчерашнего вечера. Пьяный задира, его тихий, неприметный спутник-улан, их мгновенная, почти отрепетированная реакция на мой ответ. Ба! Да это ведь не было случайной пьяной выходкой! Это была ловушка!

На моем лице, должно быть, отразилось что-то такое, отчего граф торопливо произнес:

— Вижу, вы меня поняли. Так что мой вам совет: избегайте общественных мест, не вступайте в споры, будьте осторожны, тише воды, ниже травы, пока не решите вопрос с его высочеством!

На губах у меня появилась сардоническая усмешка.

— Боюсь, граф, ваш совет немного запоздал.

Кокорев, до этого молчавший, крякнул и с удовольствием вмешался:

— Да уж, ваше сиятельство! Повстречался вчера господин Тарановский с таким вот… бретером. В ресторане.

Я посмотрел на Неклюдова.

— Да, кажется, я уже имел честь познакомиться с нанятым французами господином. Он был в форме уланского офицера, невысокий, с усиками.

— Улан? — Брови графа удивленно поползли вверх. — Постойте… Неужто они наняли Мышляева? Да, он известен всему Петербургу как заядлый дуэлянт и задира, да еще и крайне нечистоплотный тип. Несколько человек уже отправились с его помощью на тот свет!

— Возможно, это и он, — равнодушно пожал я плечами. — Только вот, боюсь, что в ближайшее время он вряд ли сможет кого-нибудь подстрелить. Или даже вызвал на дуэль. Со сломанной правой рукой это, как вы понимаете, очень затруднительно.

Неклюдов замер, его глаза округлились.

— Сломанной… рукой?

— Ну да, — подтвердил я с самым невинным видом. — Он так неосторожно размахивал руками, что я счел за лучшее немного успокоить его, придержав за кисть. И, кажется, перестарался: косточки у гвардейца оказались удивительно хрупкими!

Наступила тишина. Кокорев пыхтел, как самовар, с трудом сдерживая смех. Граф Неклюдов смотрел на меня совершенно новым взглядом — в нем читалась смесь изумления, страха и… нескрываемого восхищения. Он, аристократ до мозга костей, привыкший к интригам мира, намекам и изящным обидам, столкнулся с чем-то совершенно новым для себя: с прямолинейной, грубой и решительной эффективной силой.

— Господи… — наконец выдохнул он, проводя рукой по лицу. — Тарановский… Да кто вы такой, черт возьми?

Мы все дружно рассмеялись.

— Что ж, это меняет дело. Это даже лучше. Теперь они поймут, что имеют дело не с каким-нибудь робким провинциалом! Наверное, это привело их в недоумение и теперь заставит нервничать, делать ошибки. Но я бы на вашем месте удвоил осторожность: теперь они будут действовать еще грязнее! Так что мой совет остается в силе: будьте предельно бдительны!

Мы вышли из парадного подъезда особняка Неклюдова на промозглую набережную. Низкое петербургское небо, наполненное свинцовой тяжестью, сырой ветер с Невы пробирал до костей, заставляя кутаться в пальто. Кокорев все еще находился под впечатлением от нашего разговора, то и дело бормоча себе под нос: «Сломанными пальцами… Ай да молодец…»

Но мне было не до смеха. Предупреждение графа легло на душу холодным пластом. Я слишком хорошо знал, что такое война без правил. В Чечне и в Чаде я научился главному: опасность не кричит о себе, она подкрадывается на мягких лапках, прячется в обыденности. И сейчас, ступая по влажным гранитным плитам, я чувствовал, как все мои нервы, отточенные годами на границе жизни и смерти, натянулись до предела.

Я сканировал помещения. Редкие прохожие, спешащие по своим делам. Чиновник в форменной шинели. Две дамы под одной омбреллой. Телега, медленно ползущая вдалеке. И пролетка. Обычная легкая извозчичья пролетка, запряженная одной лошадью, которая неторопливо двигалась по другой стороне улицы.

Что-то было не так.

Мозг, работавший теперь в режиме боевого компьютера, неожиданно обнаружил несоответствие. Пролетка двигалась слишком медленно, почти шагом, без видимой цели. Кучер не понукал лошадь, он сидел неестественно прямо, но присматривался не к дороге, а к нам. Пассажир, единственный, сиделка вполоборота, его лицо скрывали поднятый воротник и низкая натянутая шапка.

— Василий Александрович, — сказал я Кокореву, не поворачивая головы, тихим и зловещим тоном. — Сейчас не оборачивайтесь и идите поближе к стене дома.

— Что такое, Владислав Антонович? — удивленно начал купец.

— Молчать и делать, — отрезал я.

В этот момент я увидел едва заметный блеск металла в руках пассажира пролетки. Он начал медленно поднимать руку. Время для меня сжалось. Мир сузился до этой пролетки, до темной фигуры в ней!

Инстинкт, сработал раньше, чем мозг успел отдать приказ.

Глава 7

— Ложись! — выдохнул я, с силой толкая опешившего Кокорева в подворотню ближайшего особняка.

Одновременно моя рука сама нырнула под полу сюртука, пальцы нащупали холодную рукоять револьвера. Я не целясь просто выхватили оружие, направляя ствол в темный силуэт в пролетке.

Почти в то же мгновение я увидел, как человек в пролетке выстрелил. Облако дыма, вспышка… и пуля со злым визгом щелкнула по гранитной облицовке стены там, где только что стояли мы Кокоревым, выбив облачко каменной крошки.

Не теряя времени, я сделал три выстрела, досадуя на застилавший цель пороховой дым. Хотя последние две пули были посланы почти вслепую, я видел, что мои выстрелы достигли цели — стрелок в пролетке схватился за грудь и, теряя цилиндр, повалился набок. Кучер, очнувшись от оцепенения, с диким гиканьем хлестнул лошадь. Экипаж рванулся вперед и, набирая скорость, скрылся за поворотом.