Пышка для брутала (СИ) - Лакс Айрин - Страница 6

А потом думаю: а чего ждать? Баба одна, дом пустой, ночь впереди — теплая и темная… Да и сама Людка, небось, по мне сохнет – видно же, как на меня косится. То краснеет, то бледнеет, напоказ с этими старыми занавесками в окнах крутится.

Так что я взял бутылку вина из погреба. В темноте не разобрал, какое. Но бутылка выглядела солидно.

Обошел огородами, перелез через ограду там, где она пониже, совсем покосилась.

Под окном постоял — прислушался.

Тишина.

Молчание — знак согласия.

Вломился через окно – а она стоит, глаза круглые, рот открыт. Ну типа «ах, какой наглец!».

Стоит так, как будто ждала, а лицо состряпала возмущенное.

Да ладно, Людка, мы же оба знаем, чего ты хочешь.

Мужика тебе надо!

— Кажется, раньше у нас знакомство не задалось, — бросаю ей.

Она что-то там зачирикала про «мы незнакомы» – ну да, конечно. Зато я знаю, что ей тридцать, мужика нет, а бабкин дом разваливается.

Не от хорошей жизни одинокие бабы едут в такую глушь.

Я — другое дело, мне нужно порядок наладить, решить проблемы с большим домом и фермерским хозяйством. Отец слег после инсульта, мать, понятное дело, не вытягивает. Доверилась брату своему — моему дядьке, так он чуть фирму по миру не пустил, непорядок…

И у меня, как раз, в жизни начались непонятки, все надоело, перемен хочется.

Значит, настало время вернуться к истокам.

Родная деревня — место особое, места здесь есть сильные, только знать их надо.

И вот, пожалуйста, хороший знак, что я правильно поступаю, вернувшись: в соседском доме, где жила ветхая бабушка, поселилась ее внучка.

Сочная, в теле, непохожая на всех тех девиц, которых я обычно в койку укладываю.

Такая, что ух… аж яйца звенят.

Не хочется терять время зря, я чувствую, что мы поладим.

Я свободен, она — тоже свободна и явно не против.

Пакет с презервативами шлепнулся на пол в неподходящий момент, она аж подпрыгнула. Ну, думаю, все, щас начнется: «ах ты хам!», «как ты смеешь!», «я сейчас милицию вызову!».

Но вместо этого…

Вместо этого она не убежала.

Встала как вкопанная.

Значит, можно.

Подошел, схватил – тело горячее, упругое.

Рот сам потянулся к ее губам – а они, зараза, ответили. Ну все, Людка, теперь ты моя.

Запихнул руку под ее дурацкую домашнюю майку – грудь как раз в ладонь. Соски твердые, набухшие… О, так тебе это нравится, да?

Она стонет, но еще пытается упираться – типа «мы не должны».

Ага, конечно. Зато твоя киска уже мокрая, детка.

Трусы хлипкие, держатся на одном честном слове. Она аж повисла на мне, готовая кончить в любой момент.

Зубами в плечо вцепилась, ааа…

Ну нет, моя дорогая, порцию оргазмов ты выдашь только на мой прибор. Еще один поцелуй, от которого ее повело.

— Архип… — она и шипит, и стонет, ноги совсем не держат.

— Тише, – отрезаю я. — Сейчас все сделаю в лучшем виде.

И тащу ее на диван.

Ну что, Людмила, сейчас полетаем. Под звездами.

Людмила

Наглый сосед тащит меня на диван, как дракон — добычу.

— Пусти! — запоздало возмутилась я, когда поняла, что брутал настроен на секс — прямо здесь и сейчас.

— А ножки-то разъезжаются, — хмыкает этот наглец, одной рукой прижимая меня, а другой шаря везде, где только можно.

Диван скрипит, пружина вонзается мне в задницу, а сосед-мужлан уже стягивает мои трусики вниз.

— Мокренькая… Как раз под мой…

Он хватает себя через штаны, и я краем глаза вижу это…

Мама родная!

Такой здоровенный — мне с ним не справиться! Я думала, такие только в порно бывают, а в жизни — нет.

— Прекрати! — похныкиваю.

— Хорошо отыгрываешь, я почти поверил, что ты против. Почти… поверил. Ааааррр, какая мокрая, вкусная. Да откуда же в этой залупе, богом забытой, такое чудо нарисовалось? Съем тебя.

Эти слова во мне отражаются эхом: такие грубые, но искренние комплименты.

Искренние же, да?

От них сердце будто распадается на тысячи кусочков, а тело дрожит еще сильнее, еще горячее отзывается, когда его пальцы скользят между моих ног, хлюпая в той самой влаге, которую я стыдливо пыталась игнорировать…

Черт, черт, черт!

Новый поцелуй — глубокий, влажный, ненасытный — и я уже не могу даже притворяться, что сопротивляюсь.

— Архип… — пытаюсь прошептать, но он глубоко заталкивает мне в рот язык, будто затыкая любые возражения.

Его пальцы ввинчиваются в мои бедра, раздвигают их.

Большое, горячее тело наваливается на меня.

Толчок.

Его головка трется, скользит, находит то самое место…

Я аж поскуливаю, когда он немного раскачивается у самого входа, дразня.

— Такая голодная, да? Год мужика не видела? Или дольше?

Входит.

Туго. Плотно.

От давящего ощущения — искры со слезинками в уголках глаз выступают.

Я вскрикиваю, цепляясь за его плечи.

— Аааа…

— Тшш… Ты узкая. Целка, что ли?

— Н-н-нет…

— А как будто — да. Расслабься, я осторожнее попробую, но… ты такая мокрая, что я тебя…

Рывок.

Он входит глубже.

Мое лоно тесно оплетает его горячий, большой ствол.

Еще…

Спазм.

Давление.

Он — глубже.

Еще…

Меня выгибает.

Обычно на этом моменте мой бывший — как бы уже все, был во мне целиком, а этот… великан протискивается дальше.

Уверенно, сладко и тесно.

Еще…

— Ааааа… — хныкаю и стону.

Его большие руки грубо дергают маечку вверх, а потом пальцами стискивает грудь, сжимая.

Большими пальцами кружит по соскам, вонзается в меня.

С глухими, приглушенными стонами.

Это неправильно, но так горячо и сладко — как одна из тех запретных фантазий, под которые мы, девочки, иногда шалим под одеялом.

И вдруг…

СТУК В ДВЕРЬ!

Резкий. Громкий. Настойчивый.

Мы замираем.

Я пульсирую, горю, боже…

Он во мне — дергается, распаляет.

Хочется продолжения.

— ОТКРЫВАЙТЕ! — строгий приказ.

Что?

Кто?!

Архип отрывается от меня, его большой ствол выскальзывает из меня, и сразу становится пусто.

— Бля… — хрипло выдыхает он. — Ты ждешь кого-то?

— Нет, — шепчу, не в силах свести ноги вместе.

Я лежу раскрасневшаяся, растрепанная, раскрытая, между ног сочится влага.

Меня кружит и переполняет осознанием того, что еще секунда — и у нас случился бы полноценный секс.

Господи, он уже был во мне, толкался, вошел почти целиком.

Может быть, это уже — считается?!

— Кто там?! — рявкает Архип, не выпуская меня из-под себя.

— Полиция! — раздается за дверью. — Открывайте!

Людмила

— Кто?! — словно не поверив, переспрашивает Архип.

— Полиция!

А следом — тоненький голосок соседки.

Дом моей бабушки — угловой, так что, куда ни ткнись — всюду соседи. Так сказать, кругом под присмотром.

И сейчас я слышу голосок тети Марфы. Ей под пятьдесят, а она все молодится, под девушку юную косит и требует, чтобы все ее называли просто Марфуша.

— Наверное, уже убили! Я видела, как воры лезли через ограду…

Немного помолчав, она добавляет:

— Их было двое. В руках у одного из них был топор.

Такое чувство, будто участковый, а больше прийти на зов некому, сомневается.

Тогда Марфуша добавляет:

— Ну, вы же слышали, как она стонала. Ее явно связали и домик грабят… — горячо шепчет. — Вы на дом не смотрите, что старенький. Фифа городская, вся в золоте, я сама видела. Айфон последний…

— Вот же бляха… муха! — рявкает Архип, срываясь с дивана. — Чего разорались, ночь же!

Но дверь уже лупили так, будто сейчас вынесут и разобьют в щепки.

— Щас разберусь, — буркает мой наглый сосед, натягивая штаны. — А ты, Людка, не лежи без дела. Побалуй себя пальчиками. Знаю, вы это дело любите, — подмигивает.

— Еще чего! — фыркнула я и, как только он скрылся в другой комнате, мигом натянула халат.