Влюбился заново… в жену - Рей Полина - Страница 2

Сын и Илья пришли на кухню через пару минут, при этом Герман сиял, как начищенный самовар. А на лице Кудряшова торжество соседствовало с чем-то вроде заискивания.

– Мамочка, ты у меня лучшая! – заявил Герман, который подошёл и обнял меня, радуясь тому, что Илья остаётся с нами.

До сего момента визиты Кудряшова заканчивались в тот момент, когда я возвращалась домой. Видимо, Герман решил, что причиной тому является моё нежелание общаться с его отцом.

Об измене Ильи сын не знал. Я до сих пор не понимала, стоило ли всё же поведать ему о настоящей причине того, почему мы с его папой расстались. И сейчас, когда Кудряшов провернул всё это, начала склоняться к мысли, что стоило быть с Германом честной.

В своё время.

Но, что называется, после драки кулаками не машут. Хотя, если Илья станет играть совсем не по правилам, у меня в рукаве будет припрятан солидный козырь.

– Мойте руки и садитесь, – вздохнула я, решив, что чем скорее мы расправимся с ужином, тем быстрее Кудряшов покинет наше с сыном общество.

Они удалились, а я принялась раскладывать еду. Спагетти предварительно заправила маслом, разложила по тарелкам. Илье намеренно поставила самую скудную порцию – раз уж он знал, что на него здесь никто не рассчитывал, пусть даже не думает налопаться от пуза.

Когда Герман и Кудряшов пришли на кухню, бывший муж полез в шкафчик, где мы хранили алкоголь. Выудил бутылку вина, собрался откупорить с совершенно довольным видом.

– Ты что такое задумал? – процедила я, хмуря брови. – Я просто согласилась накормить тебя, раз там, где ты сейчас живёшь, так туго с продуктами. О том, что это будет вечер с распитием вина, речи не шло!

Моя речь на Кудряшова не произвела никакого впечатления. Он продолжил хозяйничать – достал штопор, открыл бутылку, затем разлил напиток по бокалам. За этим я наблюдала с таким выражением на лице, которое явно должно было показать Илье, что здесь никто шутки шутить не станет.

– Кать, давай просто посидим и расслабимся, м? – проговорил Кудряшов совершенно спокойно, даже меланхолично. – Посмотри, как Герман рад. Не нужно портить этот прекрасный вечер.

Ах, я ещё и портила вечер! Нет, это ни в какие ворота не лезло…

– Илья… Или ты сейчас просто ешь и уезжаешь… домой, или наш сын, которые в свои десять – весьма разумный парень, узнает, наконец, где именно ты днюешь и ночуешь.

Как только я это сказала, Кудряшов сверкнул в мою сторону предупреждающим взглядом, а Герман сдвинул брови на переносице. Я не исключала того момента, что сын о чём-то догадывается. В принципе, это было совершенно нормально, если бы он строил предположения о реальных причинах нашего с Кудряшовым расставания. И какая-то из догадок попала в цель. Однако Илью мои слова буквально взбеленили.

– Думай, что говоришь, Катя… – процедил он.

Залпом выпил бокал с вином, вяло поковырялся в тарелке. А потом так же внезапно поутих, как и разъярился.

– Я не врал, когда говорил тебе, что понял, какое ты сокровище на самом деле. Я люблю тебя… я очень хочу быть с вами.

А вот это был самый, что ни на есть, запрещённый приём…

И я прекрасно понимала, зачем Илья это делает, ведь он теперь предстал перед Германом таким чувствующим, таким желающим вернуться… Вот только мне было совершенно не понять: что это за игра такая?

– Кудряшов, помнишь наш разговор, когда мы только встречались, но ещё не связали себя узами брака? – вкрадчиво поинтересовалась я, всё же взяв бокал вина.

Муж знал: в состоянии отсутствия трезвости я могла быть совершенно разной. Как ангелом во плоти, так и настоящей стервой. И всё зависело от ситуации, которая сейчас играла вовсе не на стороне Кудряшова.

– Я помню, Катюша, всё помню… Но я честно сражался со своими демонами…

Если бы я успела сделать глоток – сейчас бы точно поперхнулась. С демонами он сражался, вы только взгляните на этого ведьмака! Только врал сейчас Илья как сивый мерин. Он просто приятно проводил время с Лилей, а потом и вовсе решил с нею быть, уйдя из семьи. И нет, я не верила в то, что он пытался обуздать похоть, направленную в сторону другой. Он просто развлекался и трахался на стороне, а когда прочувствовал вкус к жизни с любовницей – заявил, что я обычная и мне с ним рядом не место.

Так что же изменилось сейчас?

– Кудряшов, хватит, – поморщилась я и вовсе не от вкуса приличного напитка, который отдавал лёгкой и приятной кислинкой. – Перестань разыгрывать эти спектакли!

Герман, который всё это время молчал, насупив брови и переводя взгляд с отца на меня и обратно, наконец, вступил в разговор:

– Мама… папа хочет снова жить с нами одной семьёй! – заявил сын.

На лице Ильи отразилось полнейшее удовлетворение. Он молча как бы говорил: «Вот! Ну вот же! Устами младенца глаголет истина».

А меня это взбесило. Потому что как ни крути, а я окажусь крайней. И мне уж точно не хотелось, чтобы Герман считал, будто я являюсь виновницей того, что его папа не живёт с нами.

– Зато я этого не хочу! – отрезала, чуть ли не отбросив от себя бокал. – И поинтересуйся, пожалуйста, у этого «воителя с демонами» какова причина тому, что я отказываюсь от нового болота под названием «семейная жизнь с Ильёй Кудряшовым».

Конечно, сын вряд ли понял что-то из моей тирады, но это было, в целом, не так уж и важно. Главное, чтобы муж осознал: я в опасной близости от того, чтобы выдать Герману правду-матку.

Вскочив из-за стола, я принялась прибираться. Ужин вышел так себе, но иного и не ожидалось. И сейчас я рассчитывала лишь на то, что Илья всё же вспомнит о совести, после чего попрощается с нами и уедет.

Так и случилось, слава всем святым. Кудряшов вздохнул и, поднявшись, проговорил увещевательно:

– Катюша, Герман… Вы простите меня, что нарушил ваш покой. Давайте вернёмся к этому разговору позже, когда мы все будем готовы.

Он чмокнул сына в макушку. Подошёл ко мне, но я выставила перед собой руку, чтобы Кудряшову, не дай бог, не пришло в голову проявлять в мою сторону какие-то нежности.

А когда он, снова вздохнув, вышел, я опять опустилась на стул. Всё это меня просто вымораживало. Особенно – уверенность Ильи в том, что он вот так запросто может вернуться после того, что натворил.

– Я пойду к себе, – тихо сказал сын, который был задумчивым.

Но вроде бы не расстроился и то хлеб.

– Хорошо. Я зайду к тебе перед сном как всегда, – ответила Герману, и он, кивнув, удалился.

А я осталась наедине со своими мыслями и вопросами, на которые у меня не имелось ответов.

Впрочем, решив, что смысла копаться во всём этом нет никакого, я принялась за мытьё посуды. Можно было отправить её в машинку, но так я могла разгрузить мозг, что сейчас было как нельзя кстати.

А после и вовсе выбросила эту ситуацию из головы.

Не зная, что вскоре она настигнет меня вновь.

Со свекровью, теперь уже бывшей, наше общение можно было назвать тремя словами – отношения без отношений. Она не особо лезла к нам с мужем в семью. Я – терпела, когда всё же получала советы, подчас дурацкие. Мы обе делали вид, что готовы соблюдать плохой мир, чтобы не случилась добрая ссора. Поэтому когда она явилась ко мне на следующий день безо всякого приглашения, удивление моё было, мягко говоря, весьма большим.

С Германом Лада Альбертовна поддерживала связь по телефону. Внука к себе в гости не звала, потому что для неё это было «слишком утомительным». Так что после развода мы почти не пересекались.

И вот теперь видеть свекровь на пороге своего дома было довольно странно…

– Катя, я даже не хочу слышать, что ты занята! – заявила она, войдя в прихожую, будто только её тут и ждали. – Тебе нужно срочно взять себя в руки и перестать вертеть носом! Ты не слишком молода, про красоту твою я молчу, ты и сама всё знаешь про то, что моделью не уродилась. Хватит крутить хвостом! Немедленно звони моему сыну и говори, чтобы он собирал вещи и съезжал от этой прошмандовки! А то пустит она его по миру, как пить дать! И квартиру эту вашу, – она обвела рукой пространство вокруг нас, – Илья передумает и себе заберёт. И пойдёте вы с Гешей бомжевать!