Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна - Страница 47

— Ты была права. Я подошёл от реки. Возле дома стояла карета. Дождался, когда она уедет, потом еще немного, пока на улицу не вышла Нора. Она, видимо, ждала нас.

— И? – сердце моё сделало еще один кульбит.

— Ты была права. Эти люди приехали за тобой. Как-то нашли дорогу, по которой мы ехали.

— А сейчас что? Они там? Нора рассказала что-то? – с волнением выспрашивала я, уже продумывая, что делать и куда теперь податься.

— Они все уехали. В Керинстон… Чтобы встретить нас на пути, - он опустил голову.

— Значит… Нора все им рассказала? – у меня вдруг перехватило дыхание.

— Марти рассказала… Она слышала, как я называл тебя Стэф…

— О Боже, - выдохнула я.

— Едем домой. Пока мы не выясним все точно, ничего не поймём и не узнаем, что делать дальше, - ответил Лео.

Нора в слезах выбежала навстречу и грохнулась передо мной, обнимая мои колени и прося прощения. Я подняла ее и поторопилась в дом.

— Кто это был? Что они сказали? – спросила я, как только мы оказались в кухне. Марти не вышла к нам.

— Это люди от твоего брата. Почему ты всего не рассказала? Почему не сказала, что ты леди? Да и я дура: могла же догадаться… Марти… она была на улице, когда они подъехали. Я шла с фермы соседа, а когда увидела карету, побежала. Но она с ними уже беседовала, и мне не дали подойти. Трое мужчин. Огромные, как медведи! – выла Нора.

Лео вошёл в дом, как только распряг лошадь. Не стал даже разгружать мешки с покупками. Мы уселись в тёмной кухне.

— Марти? Ты узнала у неё: что она им сказала? – шёпотом спросила я, косясь на занавешенные окна. Мы не стали зажигать даже лампу.

— Они спросили, не видели ли мы леди, которую зовут Стэфания. Дочка сказала, что у нас есть Стэлла, но ее спутник называет ее Стэф. И что сейчас вы уехали в Керинствон, чтобы продавать украшения. Они были слишком добры с ней, даже дали угощения… - Нора рыдала навзрыд. – Я побила её, Стэлла. Очень сильно. Хлестала вицей и по ногам, и по спине за длинный язык. Что теперь делать?

— Перестань, где девочка? – спросила я женщину, которая сейчас понимала, что недосмотрела и по её вине у меня будут проблемы.

— Она спит. Прошу, прости нас. Я сделаю всё, что ты скажешь. Я могу уйти, и вы больше никогда не увидите нас.

— Не надо сейчас плакать, Нора. Она ребёнок. С неё спроса нет. Нужно выспаться и что-то решать, - ответила я, вспомнив, что золотые остались под кустом с ягодами, напоминающими шиповник. Пусть пока полежат там. Если придётся бежать, недалеко будет забрать.

— Я останусь на улице. Перед твоим окном, – прошептал мне Лео. – Если услышу карету, стукну. Ты выберешься через окно, и мы побежим к ручью, - он выпил полную кружку воды, прихватил одеяло и собрался выходить.

— А мы что скажем? Телега-то дома! Они поймут, что вы вернулись!

— Скажешь, что уехали верхом, когда узнали, что нас ищут. Просто… сели верхом на вторую лошадь и погнали в сторону Берлистона. Пусть думают, что мы поехали обратно. Детей ни на шаг от себя не отпускать, Нора. Дверь запри. А ты, Стэф, не раздевайся. Спи так.

Пару дней мне пришлось спать в одежде, не выходя из дома, и вздрагивать от каждого шороха.

С Марти я не разговаривала даже не из-за обиды, а потому, что боялась сорваться и устроить ей такую взбучку, что мало не покажется!

Девочку я знала уже хорошо и присутствующую в ней хитрость тоже отметила. Когда мы приехали на эту ферму, я не раз и даже не два говорила с Норой и Марти. Говорила о том, что никому нельзя знать, что мы здесь. И о том, что нельзя разговаривать с чужими вообще!

Виновница тоже старалась держаться от меня подальше, вероятно, понимая, что неправа.

Карета подъехала к дому на четвертый день. Благо мы с Лео были дома. Он только и успел прошептать Норе:

— Скажи, что мы вернулись, но сегодня за нами приехала телега, и мы уехали с ними. Если вы проговоритесь на этот раз, я не прощу тебя, Нора!

А потом мы вдвоём огородами ушли к реке. Вдоль заросшего кустами берега пробрались к месту, где я спрятала деньги, и решили углубиться в лес. Не зная, есть ли кроме господ в карете еще кто-то, или может в добавок к ним есть всадники, задержавшиеся позади, рисковать мы не хотели.

— Ферма перестала быть безопасной, Лео, -- тяжело вздохнув, прошептала я, когда мы, наконец, остановились на опушке леса по другую от него сторону. Здесь не было ни дорог, ни троп.

— Мы можем уйти дальше. Монет у нас достаточно, чтобы начать снова, – видимо, пытаясь успокоить меня, ответил Лео.

— Теперь опасно оставлять Марти на расстоянии. Нора, может, и не посмеет, а вот девчонка… она знает о камешках, знает, что именно из них я делаю украшения. Да и сами камешки… предстоит тогда снова искать место, где их в достатке, – я решила озвучить свои страхи о Марти.

Если быть совершенно честной, то, представив нашу жизнь вдвоем с Лео, мне стало куда легче. Озвучивать этот факт я не собиралась, но посмаковать его мне никто не запрещал.

К ночи мы вышли к реке и разожгли костер. До этого момента я не понимала, зачем кресало всегда висит на ремне моего спутника. Теперь я уверилась в том, что это жизненная необходимость.

Есть хотелось уже так сильно, что желудок срывался на рычание. Желудок Лео только подпевал моему. В очередной раз услышав наши рулады, я рассмеялась.

— До рассвета я вернусь к ферме. Я знаю, как подойти незаметно. Разведаю обстановку и захвачу еды, если смогу. Если же наши гости решат подождать нас, придётся утром идти к другой деревне и покупать еду там, – посмеявшись со мной, предложил Лео.

— Я боюсь. Если они поймают тебя… я останусь совсем одна, – прошептала я в ответ.

Лео не ответил мне, не успокоил, не пообещал, что вернётся в любом случае. Он просто тяжело вздохнул и пошёл к лесу, чтобы нарезать лапник для подстилки.

Спали мы обнявшись. Холод начинал подбираться со спины, если поворачивались к костру, и леденил пальцы, когда ложились к огню спиной в надежде согреться.

В итоге сон вышел рваный, беспокойный и бесполезный. Утренний туман добавил влаги. Сидя у большого костра, я то и дело вертелась, чтобы высушить одежду.

— Я должен идти. Только прошу, не уходи никуда, – с какой-то то ли тоской, то ли обречённостью попросил он.

— Не уйду. А ты не рискуй понапрасну. Если карета там, люди могут быть внутри. А завидев тебя, Марти, не подумав, закричит…

— Или подумав, – добавил Лео и хмыкнул. Я была с ним полностью согласна – эта маленькая дрянь явно действует, исходя из каких-то своих идей. И я примерно представляла её планы на Лео. В этой схеме лишней была только я.

Лео вернулся, наверное, к обеду, когда роса уже высохла и солнце, пусть кое-как, начало греть. Тогда-то меня и сморил сон. Он шел не боясь, и хруст ветки заставил меня вздрогнуть даже во сне. Я успела спрятаться в лесу, когда он появился на поляне и, выпучив глаза, уставился на пустующую лежанку возле затухающего костра.

— Боже, ты вернулся, – я бросилась в объятья с такой радостью, что на его лице страх по причине моего отсутствия не успел смениться радостью.

— Я чуть не побежал искать тебя, Стэф. Но ты молодец, успела спрятаться, – прошептал он мне в ухо и крепко прижал к себе.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Только я вспомнила, что мой напарник вернулся с пустыми руками, разжала ладони на его спине.

— Они там?

— Да. Кроме кареты теперь там ещё и двое всадников. Если эти люди кого-то наняли, нам не поздоровится. Скорее всего, эти двое хорошо знают местные края.

— Выходит, нам придется уходить? – я с тоской вспомнила удобный, тёплый и уже обжитой дом, мои инструменты, кучу стали, купленной для работы.

Потом, вспомнив, что в мастерской нет ни единого камешка с реки, улыбнулась. Если Марти не проговорится, они не поймут, чем я занимаюсь. Мастерская могла принадлежать хозяевам. Или Лео мог что-то мастерить.

— Мы переждём в соседней деревне. За ней есть охотничий домик, Стэф. Все равно они не останутся там навсегда, – Лео тоже, судя по всему, было неудобно за эти объятья.