Не жди меня долго - Князева Анна - Страница 5

Анна с интересом прищурилась:

– Какое?

Он понизил голос почти до шепота:

– Его фотографию показали медсестре по имени Джессика Томпсон. Она его узнала, но промолчала.

В этот момент где-то наверху с грохотом захлопнулась оконная створка. Анна вздрогнула и оглянулась.

– А ваш «человек из Сомертона»? Что было с ним?

Кошелев усмехнулся.

– Наш случай был еще театральнее. Представьте: октябрьское утро, набережная у Морского вокзала, первый иней на песке. Мужчина сидит у стены и мертвыми глазами смотрит на океан. А в его кармане скомканный клочок бумаги с одной только строчкой.

– Что было в ней?

– «Не жди меня долго».

– Как сентиментально. – Анна обвела взглядом витрину и заметила на полке смятый клочок бумаги. – Это она?

– Нет, к сожалению. Это всего лишь реконструкция. – Кошелев кивнул на пожелтевший снимок. – А фотография мертвеца настоящая, из уголовного дела.

Анна смотрела на снимок. Казалось, человек на ней вот-вот отведет глаза или моргнет.

– Странное ощущение…

– Моя мать видела его живым, – сказал Кошелев. – Она работала администратором, когда он пришел в эту гостиницу.

– Хотел заселиться? – спросила Анна.

Кошелев кивнул.

– Светлая Гавань в те времена была на пике туристической популярности. Свободных мест в гостинице не было, и неизвестный оставил чемодан в камере хранения. Сказал, что вернется за ним вечером. Но так и не вернулся.

Он снова взял Стерхову за локоть и подвел к стеллажу с мужскими вещами.

– Мне было лет двенадцать. Я все хорошо помню. Следователь осмотрел его чемодан, но ничего интересного не нашел. Обычная одежда и предметы личного пользования. Чемодан так и остался в камере хранения, и потом долгие годы валялся на складе. Теперь все это здесь.

Анна придвинулась ближе. На полке за стеклом лежали свитер в бордово-желтую полоску, серая кепка, черная футболка и пара потрепанных книг.

– Этот свитер… – пробормотала она. – похожий носил Фредди Крюгер.

– В то время он был очень модным. – Заметил Кошелев. – Я мечтал о таком же.

– Что говорили в городе?

– О смерти этого человека? Легенды множились со скоростью света. Одни говорили, что он был шпионом, другие – беглым преступником, третьи – перешел дорогу бандитам. В девяностые годы случалось и не такое. – Кошелев с улыбкой развел руками. – Вот так и родилась идея создать музей, привнести, так сказать, в эти стены дыхание прошлого.

– Хотела вас спросить… – Стерхова с трудом подавила улыбку. – Почему в названии отеля на фасаде вместо «Пасифик» написано «Расифик»?

– Заметили?.. – Кошелев чуть-чуть стушевался. – Видите ли… Мы с матушкой долго обсуждали на каком языке заказывать надпись. Ну, и я перепутал первую букву. Матушка, разумеетя, рассердилась, но надпись уже смонтировали. В целях экономии решили ничего не менять. А что?! – он хлопнул себя по торчащему животу: – Так даже оригинальнее!

Из коридора послышались шаги и в зале появился Стас Вельяминов, раскрасневшийся от быстрой ходьбы.

– Анна Сергеевна, пора на просмотр. Конкурсный показ начнется через десять минут.

Стерхова в последний раз посмотрела на витрину, потом на хозяина отеля.

– Спасибо, Виктор Петрович. Вы были правы, экскурсия была интересной.

Кошелев любезно поклонился.

– Уверен, еще увидимся.

Анна и Вельяминов вышли из музея. За окнами по-прежнему бушевал тихоокеанский тайфун. Ливень хлестал по стенам здания, порывы ветра с силой ударялись о стекла, на миг отступали – и снова били с удвоенной яростью. В пустых вентиляционных шахтах стонал и скрипел металл. Временами звук превращался в протяжный вой. Казалось, загнанная в ловушку стихия, металась в замкнутых трубах. Ее искаженный голос не утихал ни на секунду.

Вестибюль, еще утром наполненный постояльцами, теперь был пуст и казался слишком просторным. У стойки ресепшн девушка-портье раскладывала буклеты и карты. Она работала так неторопливо, что казалось, была частью интерьера.

С каждым шагом Анна все острее ощущала, что воздух становится плотнее и гуще. Как будто отель жил своей, тайной, особенной жизнью. Вой в шахтах, запахи кофе и моющих средств – все это сливалось в тревожную симфонию, которую обычно чувствуют кожей.

Вельяминов говорил о расписании, фильмах, о том, что на днях приедет кто-то важный из Владивостока. Но Стерхова не слушала. Слова скользили мимо, как дождевые капли по стеклу. Поворот. Коридор. Еще несколько шагов, и они вошли в двойные двери конференц-зала.

Остаток дня Анна провела за просмотром фильмов. Члены жюри и зрители из числа постояльцев смотрели конкурсные фильмы один за другим.

Но как бы Стерхова ни старалась сосредоточиться, ее мысли снова и снова возвращались к запаху дорогого мужского парфюма в ее номере. К тонкому следу на запотевшем стекле.

Тайфун принес с собой не только ветер и шторм, но и нечто необъяснимое. То, что притаилось и ждет.

Всю ночь бушевал шторм. Оконные стекла дрожали в рамах, ветер зловеще завывал в шахтах лифта. Утром не спавшие постояльцы не спешили спускаться к завтраку. Анна Стерхова сидела за столиком у окна, задумчиво помешивая кофе, и смотрела в окно. Сквозь него проникал тусклый свет, отражаясь в бокалах, фарфоре и начищенных до блеска кофейниках.

Шторм поутих, но все еще клубился где-то на горизонте. Серые волны, тяжелые, как свинец, бились о каменную набережную, оставляя белую пену, похожую на слюну разъяренного зверя. Небо висело низко, почти касаясь воды. И в этом сдавленном пространстве между небом и океаном носились быстрые чайки. Их крики резали воздух, как скрип заржавевших петель.

Стерхова поднесла чашку к губам. Кофе был крепкий, горьковатый, с едва уловимым привкусом кардамона.

В ресторан, запыхавшись, вошла Румико Хирано. В легкой куртке, с мокрыми, прилипшими к щекам волосами. Заметив Анну, она улыбнулась и скинула куртку.

– Наконец добралась! – Она села за стол. – Во Владивостоке ливень. Здесь тоже льет.

– Ночь провели в пути? В такую-то погоду? Сочувствую.

– Автомобиль едва не снесло с дороги. Это не погода, а настоящее светопреставление.

Анна подозвала официанта, и он тут же принес еще одну чашку.

– Чемодан так и не нашли? – поинтересовалась она.

Румико безразлично махнула рукой, взяла кофейник и налила себе кофе.

– И не найдут. В Москве на багажной ленте был сбой, и чемодан ушел на другой рейс. Уже написала жалобу. Хотя… Кому это помогало?

– Не повезло, – с сочувствием заметила Анна. – Со мной такое тоже бывало. В такие моменты жалеешь, что не положила пижаму в ручную кладь.

– Слава Богу, что я летела домой. – Заметила Румико. – Все это мелочи. После завтрака вплотную займусь работой.

В глубине зала звякнула посуда. За стойкой зашипела кофемашина, и запах свежесваренного кофе стал ощутимее. Постояльцы отеля заходили в обеденный зал ресторана без лишней суеты, поодиночке и парами. Несколько столиков уже были заняты. Звучали негромкие голоса. Все происходило в рамках заведенного порядка: утро, завтрак, и только потом – дела.

– Кстати, режиссер «Океаниды» уже приехал? – Стерхова посмотрела на журналистку. – Как его… Кажется Воронин?

Румико оживилась и придвинулась ближе.

– Еще не видела. Сегодня утром отправила ему сообщение, но он пока не ответил. Хочу поговорить с ним до показа. – Она склонилась к столу: – Личная история – особая тема. Получится интересное интервью.

Кивнув, Анна посмотрела в окно. Океан еще волновался – рваный, темный, с белыми гребнями.

– Вы правы. Фильм очень личный.

С мокрым зонтом в руке к столу подошел Вельяминов.

– На улице черти что. Хотел прогуляться, да где там! Чуть не смыло вместе с зонтом. – Стас приподнял бровь и обратился к Румико: – Только что видел Воронина.