Он. Глубинные аспекты мужской психологии - Джонсон Роберт Алекс - Страница 5

Иногда на психотерапевтической сессии мужчины на меня рявкают, если я прошу их сделать что-нибудь необычное или вызывающее у них затруднение: «За кого вы меня принимаете? За дурака?» А я им отвечаю: «Да». И это помогает.

Получается, что какое-то невинное или даже дурацкое занятие дает возможность человеку встать на ноги. Он лишь должен быть достаточно кроток и терпим к юной, невинной, подростково-глупой части своей личности, чтобы найти в ней истоки для исцеления раны, полученной Королем-Рыбаком.

Далее миф уводит нас от страданий раненого Короля-Рыбака к истории родившегося в Уэльсе безымянного мальчика. В те времена родиться в Уэльсе означало родиться где-то далеко, на самом краю света. Здесь можно вспомнить отрывок из комментария к Священному Писанию: «Чего хорошего можно ожидать из Назарета?» Оказалось, что и Уэльс, и Назарет находятся в самом низу в списке ценностей коллективного человеческого сознания. Разумеется, именно оттуда и появился наш герой. Он, призванный спасти страждущих, и приходит с той стороны, откуда его меньше всего ждут. Несколько позже мы узнаем, что его зовут Парсифаль (то есть «невинный дурак»). Это имя содержит и более глубокий смысл: «тот, кто соединяет и совмещает противоположности в одно целое», – и тем самым предписывает юноше роль исцелителя. Значение этого имени в чем-то сходно со смыслом китайского слова «дао».

Но Королю-Рыбаку в поисках своего спасения унизительно полагаться на наивность Парсифаля. Нечто похожее мы видим в евангельских строках: «Будьте как дети, и вам откроется Царство Небесное». До тех пор, пока вы не станете доверять существующему внутри вас Парсифалю, у вас не появится ни малейшей надежды на исцеление. Это очень тяжелый момент для взрослого мужчины и его мужской гордости, когда он теряет свое достоинство.

В связи с этим Юнг вспоминал о тяжелой ситуации в своей жизни, когда ему пришлось искать в себе эту детскую наивность. Между ним и Фрейдом возникли большие разногласия в отношении природы бессознательного. Фрейд считал, что бессознательное – это вместилище несущественных для сознания элементов, не представляющих для человека никакой ценности. Все, что не находит применения в реальной жизни, обесценивается и вытесняется в бессознательное. Юнг же настаивал на том, что бессознательное – это материнская среда, из которой, как через артезианскую скважину, может забить фонтан креативности. Фрейд никак не мог с этим согласиться. Из-за этого разногласия их пути разошлись. Для Юнга этот разрыв был очень тяжелым и тревожным, ибо мог иметь весьма плачевные последствия. Он был молодым, неизвестным, еще не имевшим никакой репутации, а потому вполне мог бы завершить свою карьеру, практически не успев ее начать.

Но по возвращении домой Юнг решил: если он действительно убежден в том, что креативность может фонтанировать из бессознательного, то будет верен этой идее до конца. Поэтому он заперся в комнате и стал ждать проявления бессознательного. Незадолго перед этим он как-то играл на полу с детьми. Это привело его к воспоминаниям о своих детских фантазиях, которые он решил воспроизвести через игру прямо сейчас, будучи взрослым. Несколько месяцев он трудился в своем саду, строя из камней крепости, города и деревни, которые видел в своих детских фантазиях. Через свой детский опыт он нашел дорогу к проявлению коллективного бессознательного, концепция которого легла в основу всей юнгианской психологии. Великий человек смог прийти к смирению и стать достаточно приземленным, чтобы довериться своему внутреннему Парсифалю.

Парсифаль (мы будем называть его так несмотря на то, что в мифе он получил это имя значительно позже) жил вдвоем с матерью, которую звали Разбитое Сердце. Его отец умер, и мальчик ничего о нем не знал. У него не было ни братьев, ни сестер. Он не имел ничего лишнего, только самое необходимое. Мальчик носил домотканую одежду, не ходил в школу и не учился никакому ремеслу. Он никого ни о чем не спрашивал и был наивным и полным невеждой. Мифологический герой-освободитель часто вырастает одиноким, в бедной семье и без отца.

Прошло время, и он превратился в подростка. Однажды, играя на улице неподалеку от дома, он увидел, как мимо него проскакали пять рыцарей. До сих пор Парсифалю никогда не приходилось видеть ни одного рыцаря, поэтому он был поражен при виде алого с золотым шитьем облачения и доспехов, блестящих щитов и копий и прочего великолепного, роскошного убранства. Со всех ног он помчался домой и сразу заявил матери, что повстречал пятерых богов. Парсифаля так поразило увиденное, что, не медля ни минуты, он решил броситься вдогонку и присоединиться к пяти чудесным всадникам. Он даже представить себе не мог, что на свете существует такое чудо.

Услышав об этом, мать Парсифаля залилась горькими слезами. Сначала она даже попыталась отговорить его от этой затеи, но, будучи женщиной мудрой, вскоре убедилась, что это совершенно бесполезно: мальчик все равно убежит вдогонку за рыцарями, потому что в его жилах течет кровь его отца. Поэтому она рассказала Парсифалю о том, что его отец был рыцарем и пал в бою, сражаясь за честь прекрасной дамы. Два брата Парсифаля тоже были рыцарями и тоже погибли. Чтобы уберечь сына от судьбы, постигшей его отца и братьев, мать Парсифаля взяла его и уединилась в самое глухое место, скрывая от него, что случилось с отцом и братьями. Но все равно произошло то, чего она так боялась. Все ее надежды рухнули в одночасье. Дальше скрывать от сына то, что произошло раньше, было бессмысленно, поэтому она за него помолилась, провожая его в дальний путь, и дала несколько мудрых советов. Эти советы будут влиять на судьбу юноши и на развитие сюжета всего мифа, поэтому к ним следует отнестись повнимательнее.

Мать благословила Парсифаля и избавила его от своей опеки. Однако она не могла удержаться от прощального напутствия. Первое наставление, которое она дала Парсифалю, – с почтением относиться к прекрасным дамам. Второе – ему следует ежедневно ходить в церковь: если он будет испытывать голод, он всегда может утолить его в церкви. Третье напутствие матери – не задавать никаких вопросов – было особенно ценным для словоохотливого Парсифаля. Но позже мы увидим, что именно оно окажется для него камнем преткновения.

Итак, счастливый Парсифаль отправился на поиски своих пяти рыцарей. Скажем сразу, что тех пятерых он так никогда и не встретил, зато нашел много другого.

Каждому человеку, который попадался ему на пути, он задавал один и тот же вопрос: «Вам не встречались пять рыцарей?» На этот вопрос он получал самые разные ответы, советы и замечания – настолько разные, что среди них не было даже двух одинаковых. В конце концов он совершенно запутался. Этих рыцарей оказалось найти очень трудно: они были везде, или, наоборот, их не было вообще. Если вы посмотрите в глаза 14-15-летнего мальчика, который спрашивает вас: «Вы не знаете, где находятся пять рыцарей, которых я видел?» – и что-нибудь скажете ему в ответ, то поймаете на себе взгляд Парсифаля. В вопросе «Где это взять?» под словом «это» всегда подразумевается что-то неконкретное и неопределенное. В таком взгляде подростка впервые проявляется ценность и смысл пятеричной символики, и большую часть своей взрослой жизни он посвящает поискам адекватного воплощения этого символа. Число пять указывает на завершенность жизни. Оно является одним из корней слова «квинтэссенция» – пятая сущность. Пять означают завершенность. Пять существуют везде, но они совершенно неуловимы. Они везде и в то же время нигде. Может показаться, что слишком жестоко для шестнадцатилетнего юноши увидеть вспышку озарения, указывающую ему путь в поиске воплощения полноты жизни. Но таково истинное влечение к духовной жизни у любого человека. Последний человек, которого он об этом спросил, сказал что-то совсем не похожее на то, что он слышал прежде. Итак, пять рыцарей были везде, и в то же время их не было нигде.