Владыка костей (ЛП) - Пирс Эйден - Страница 27

Мое сердце затрепетало от мысли, что он придет мне на помощь, и я представила, как мы снова увидимся и что он со мной сделает.

Не сказав ни слова, он повернулся и пошел прочь, обратно по пути, по которому мы пришли, оставив меня посреди тропы.

— Подожди! — слова вылетели из моего рта, прежде чем я смогла их обдумать. — Раз уж ты здесь, не мог бы ты хотя бы указать мне правильное направление? Пожалуйста.

Он замер, подождал целую секунду, а затем снова повернулся ко мне. За моей спиной я услышала, как растения начали сдвигаться, скручиваясь и скрежеща друг о друга, и когда я оглянулась, то увидела совершенно новую тропу, которой еще несколько мгновений назад не было, и мое сердце подскочило к горлу.

— Не умирай, Рэйвен, — сказал он.

Затем в вихре сверкающей голубой магии он исчез, оставив меня снова одну.

Я уставилась на место, где он был секунду назад, на этот раз чувствуя себя более одинокой и менее напуганной.

Глава 16

Белиал

Я не просто играл с огнем. Я разжигал адское пламя, которое грозило уничтожить все, если не буду осторожен. Хотя, честно говоря, я не против обжечься. Не тогда, когда это означало, что я буду использовать каждое отверстие моей маленькой воровки, чтобы погрузить в него свой член.

Происходящее, должно было быть просто игрой. Но очень быстро превратилось в нечто большее. Она превращалась в нечто большее.

Я хотел поиграть с моей маленькой смертной, вселить в нее надежду, чтобы потом разбить ее. Завоевать ее доверие, чтобы потом его разрушить. Я хотел стать ее гибелью, ее разрушением.

Но теперь…

Теперь я ходил по кабинету, вертел между пальцами крошечную серьгу-кинжал и ждал, когда она позовет меня с помощью ее пары. Ждал, чтобы вернуться к ней в лабиринт и помочь ей в обмен на свободное пользование ее телом.

Ждал, когда она будет нуждаться во мне.

Часами я наблюдал за ней в лабиринте, как она пыталась, но не могла продвинуться ни на шаг. Это не должно было быть так забавно, как было на самом деле. Но… я мог бы смотреть на нее вечно.

Я ожидал, что она позовет меня почти сразу же, как только дал ей серьгу. Она была безнадежно потеряна, бесконечно расстроена, но так и не позвала. Она пыталась что-то доказать? Показать мне, насколько она сильна? Или она так не хотела, чтобы я пользовался и поклонялся ее телу?

Упрямая женщина.

Каждая ее попытка была тщетной. Она никогда не сумела бы разгадать запутанные пути лабиринта. Никто не смог, хотя и не многие пытались. Только я знал его секреты, потому что именно я создал его много веков назад. Я зачаровал его, ухаживал за ним, кормил трупами, чтобы он был счастлив.

Моя маленькая воровка отчаянно пыталась сбежать из темных, бесконечных коридоров, но это было бесполезно. Абсолютно бесполезно.

А когда ее время закончится, она станет моей… хотя она и так уже была моей. По крайней мере, так она сможет принять этот факт, когда потерпит неудачу.

А пока позволю ей ползти ко мне за помощью, думая, что у нее есть союзник в лице перевозчика в маске.

Не могу дождаться, когда она сломается, узнав правду.

Я мог бы сделать это сейчас, поддаться безумному огню в своих венах и вытащить ее из лабиринта. Я мог бы нарушить наше соглашение и провозгласить ее своей королевой, отказавшись от плана психологических пыток.

Но она была так прекрасна, когда страдала. Так потрясающа, когда проклинала и плакала. Когда ее эмоциональная крепость рушилась, и она погружалась в полное и абсолютное отчаяние. Знание того, что я был единственной причиной всего этого, делало все еще более сладким.

Кроме того, возможно, я и был бездушным, черствым монстром, как утверждали многие, но я был монстром, держащим слово. Я мог набраться достаточно терпения, чтобы дождаться, пока ее время истечет.

Три дня — ничто по сравнению с тем, как долго моя маленькая воровка будет принадлежать мне. Мгновение по сравнению с вечностью.

А пока я буду ждать, пока она не станет умолять меня о помощи. Я ей помогу. Взамен — буду использовать ее, играть с ней, пробовать ее на вкус. Она будет готова. Впервые я трахну живую женщину. Ту, которая не будет съеживаться и рыдать при виде меня.

Мои пальцы сжали серьгу, лезвие прорезало мою плоть. Выругавшись, я сунул палец в рот, чтобы слизать кровь.

— Должно быть, у тебя сейчас чертовски тяжелый период, раз ты сосешь собственные части тела, брат, — прошипел голос за моей спиной. Я обернулся и увидел мужчину с угловатыми щеками, зеленой чешуйчатой кожей и змеиными глазами, который гневно смотрел на меня из зеркала в углу.

Черт. Обычно я накрывал это чертово зеркало простыней, чтобы мои братья не могли со мной связаться, но после разговора с Асмодеем я забыл вернуть ее на место.

Конечно же, один из них связался со мной, когда я хотел побыть наедине со своими мыслями. Когда увидел, кто это, меня охватило раздражение.

— Чего тебе нужно, Левиафан?

Он рассмеялся зловещим смехом, который разнесся по комнате, как шипение змеи, вызвав у меня чувство беспокойства.

— Почему я должен чего-то хотеть, чтобы поговорить с тобой?

Мои прищуренные глаза светились злобой.

— Ты — Владыка Зависти. Ты всегда чего-то хочешь.

— Справедливо, — прошипел он, двигаясь в зеркале. За ним я видел кусочек темной, влажной пещеры, со свисающими с потолка сталактитами. Между его словами слышалось слабое, ровное капание воды. — Маленький упырь сказал мне, что ты устраиваешь вечеринку в канун Дня всех святых и что я приглашен. Я был немного расстроен, что не получил личного приглашения.

Черт. Я должен признать, что был настолько поглощен восхитительными страданиями своей маленькой воровки, что почти забыл о своей сделке с Асмодеем. В обмен на возвращение Хольги я должен был устроить вечеринку. Маскарад.

По-видимому, весть быстро разнеслась по слоям ада.

— Ах, — сказал я, прочищая горло. Я ненавидел всех своих братьев, это правда. Но были двое, с которыми мне было легче общаться, чем с другими. Левиафан, несмотря на его эгоизм и хитрость, был одним из тех, с кем мне не было неприятно разговаривать. Обычно. По крайней мере, он не ругал меня за то, что я появился в своей «слабой» форме. Если бы это был Асмодей или Бельфегор, я бы никогда от них не отделался. — Да, что-то в этом роде. Мои глубочайшие извинения, брат. Я был немного… занят.

Я не упустил из виду, как его желтые глаза загорелись при моих словах, и дьявольскую улыбку, исказившую его лицо.

— Если не обязанности, то, что же может занимать столько твоего времени? — Прежде чем я успел ответить, в животе зародилось предчувствие беды, и Левиафан не стал ждать ответа. — Может быть, ты нашел себе новую маленькую зверюшку?

Я замер, мысленно благодаря маску, которую носил. Асмодей явно был занят тем, что рассказывал моим братьям о том, что я снова призвал Хольгу.

— Не твое дело, чем я занимаюсь, — твердо ответил я, пытаясь скрыть резкость в голосе, но безуспешно.

Улыбка Левиафана только расширилась.

— Ты не учишься на своих же ошибках, да?

Он не спрашивал ничего, о чем я бы не спрашивал себя сам. Все они предупреждали меня раньше, когда речь шла о Катрин. Они думали, что я повторяю те же ошибки. Мне не нужны были их учения. На этот раз все было по-другому.

Я нашел королеву, которая хотела меня, даже если мне пришлось извращать и мучить ее, чтобы заставить признаться в этом.

— Надеюсь, ты приведешь свою маленькую любимицу на маскарад, — продолжил он, игнорируя мое молчание. — Я не видел живой души уже тысячелетие. Не уверен, что смогу удержаться, чтобы не вонзить в нее свои клыки.

Его слова вызвали во мне ярость, и я, повинуясь гневу, сделал несколько шагов к зеркалу. Меня охватила слепая ярость при мысли, что кто-то из моих братьев, любой из них, может прикоснуться к ней. Они не могли умереть, но я мог заставить их страдать. Она была моей, и только моей. Любой, кто осмелится посмотреть на нее не так, как надо, поплатится за свою дерзость.