Меч тени и обмана (ЛП) - Дарк Люсинда - Страница 2

Из своего темного угла в таверне «Черная шляпа» я наблюдаю за комнатой из-под капюшона плаща. Снаружи дождь льет через край навеса, и время от времени в дом заходят новоприбывшие, топая грязными ботинками и стряхивая с голов грозовой дождь.

Мое дыхание стабилизируется до тех пор, пока я не буду уверена, что любой проходящий мимо просто решит, что я заснула здесь, отдыхая между столом и стеной. То есть, если они вообще смогут меня увидеть. Длинные серебристые пряди моих волос были тщательно заплетены в косу и убраны под капюшон. Плащ, который прикрывает остальную часть меня, достаточно велик, чтобы окутать мое стройное тело, скрывая большую часть моих изгибов и рост. К счастью, он также скрывает мой пол. Иначе мне бы уже пришлось иметь дело с несколькими пьяными посетителями таверны.

Я считаю секунды, пока мои мысли снова не начинают блуждать, и как раз в тот момент, когда я собираюсь покончить с этой ночью и подняться в снятую комнату, которая ждет меня, и кровать зовущая меня по имени, стул напротив меня скрипит по полу, когда его вытаскивают из-под стола.

Мои глаза расширяются, и я чертыхаюсь. — Черт, я даже не слышала, как ты подошел, — бормочу я. Бесит, как ему это удается каждый раз, особенно после всех моих тренировок.

Регис усмехается моему хмурому виду, уголки его рта приподнимаются от удовольствия. Его песочного цвета волосы убраны с лица и стянуты у основания черепа тонкой кожаной лентой, но несколько прядей выбились и свисают по бокам его слегка квадратного лица. Регис протягивает руку, рассеянно заправляя одну из прямых прядей за ухо, но она снова выбивается, когда он наклоняет ко мне голову. — Я знаю, — говорит он со своим обычным самодовольством. — Тебе следует обратить на это внимание — слабое место для человека твоей то профессии.

Я хмурюсь еще сильнее, когда он плюхается на свое место. — Никто другой не сможет этого сделать, кроме тебя и Офелии, — указываю я. — Я не думаю, что это так уж плохо за десять лет службы.

— Она была бы первой, кто посоветовал бы тебе, лучше следить за собой, — отвечает он, приподнимая бровь. Он прав. Офелия — строгий надсмотрщик. Регис поднимает руку, подзывая одну из официанток. Долго ждать не приходится — он красив и прекрасно умеет этим пользоваться, когда нужно привлечь внимание. Убедившись, что к нам уже направляются, он опускает руку и вновь поворачивается ко мне. — Я долго заставил тебя ждать?

— Я тут практически чахну от старости, — невозмутимо заявляю я, заслуживая от него еще одну усмешку. — Очевидно, эта новая работа не так уж важна, если ты не торопился посвящать меня в подробности.

— Напротив, — холодно отвечает он, — я думаю, ты обнаружишь, что эта новая работа — это все, на что ты надеялась.

Я хмурюсь. — Если это не погасит мой долг, то сомневаюсь.

Он усмехается. — Ты ведешь себя так, словно ненавидишь Гильдию.

Я ковыряю край стола, где от него откололись деревянные щепки. — Трудно не ненавидеть то, из-за чего чувствуешь себя пленником. — Я говорю это без осоБого жара. Факт в том, что Преступный мир — это одновременно и убежище, и петля на моей шее. Если любовь и ненависть — это две стороны одной монеты, то Гильдия и Офелия — это сама монета.

Регис качает головой. — Даже с клеймом «Кровавого контракта», ты самый привилегированный слуга, которого я когда-либо встречал, — говорит он.

Будто поддавшись инстинкту из-за его слов, я тут же тянусь к месту на своей шее, которое всегда жжёт, когда я использую свою Божественность. Оно гладкое на ощупь, за исключением тонкого шрама, где остался осколок серы, который Офелия вживила в меня, когда взяла меня в ученики и создала метку контракта.

— По сути, ты уже только номинально являешься слугой Гильдии, — продолжает Регис. — Если уж на то пошло, я думаю, Офелия рассматривает тебя как потенциального наследника Гильдии.

Я фыркаю на это. — Единственная причина, по которой ко мне так хорошо относятся, это то, что я зарекомендовала себя и таким образом я более ценна. Офелия — инвестор, а я ее продукт. — Совсем как он, только у него гораздо меньше возможностей. — Кроме того, у нее есть сын, — напоминаю я ему.

— Карсел? — Регис закатывает глаза. — Он далеко не так хорош, как ты или я. Он определенно не подходит на роль Гильдмастера.

Подходит краснолицая официантка, прерывая мои комментарии. — Что я могу предложить вам, уважаемые джентльмены? — спрашивает она.

Я поплотнее закутываюсь в плащ, натягивая его на грудь. Когда я была моложе, мне казалось оскорбительным, когда меня принимали за мужчину. Теперь, однако, я признаю, что это полезнее всего остального, и, кроме того, я одета соответственно. Особенность моей работы. Легче ходить и убивать людей в штанах, чем в юбках.

Словно прочитав мои мысли, Регис бросает на меня озадаченный взгляд, прежде чем наградить ее своей жемчужно-белой улыбкой и сделать заказ для нас. Он поднимает два пальца. — Два эля, если не возражаете, миледи.

Официантка слегка краснеет от комплимента «миледи». Я даже не пытаюсь удержаться от того, чтобы не закатить глаза. — Это все, чего бы вы хотели? — спрашивает она, отводя руку назад и заправляя выбившуюся прядь мышино-каштановых волос за ухо. Этот намек не ускользнул от внимания Региса.

— Пока, — уклоняется он, не переставая ухмыляться.

Она кивает и убегает, и я снова остаюсь наедине с бабником. — Это действительно было необходимо? — Спрашиваю я.

Он обращает на меня большие круглые глаза и моргает с притворной невинностью. — Что ты имеешь в виду, дорогая Кайра?

Я кашляю в кулак, добавляя явное оскорбление к фальшивому шуму. — Бабник.

Регис смеется и качает головой. — Завидуешь? — он насмехается. — Потому что я мог бы удовлетворить ее, но ты… Ну, тебе не совсем повезло, добрый сэр.

Со скучающим видом я вытаскиваю одну руку из-под плаща и тычу средним пальцем прямо в небо, чем вызываю у него еще один смешок. — Ты можешь забрать свое барахло и убираться восвояси, Регис, — сухо комментирую я.

— О, но если я это сделаю, то как ты получишь информацию о следующей работе, которую Офелия приготовила для тебя? — отвечает он. — Обещаю тебе, за это хорошо заплатят.

Я выгибаю бровь. — Офелия прекрасно знает, кто из нас более профессионален. Если я упущу работу, она поймет, что это никогда не было результатом моей некомпетентности.

Он издает притворный вздох и откидывается назад. — Ты намекаешь, что я некомпетентен? — спрашивает он.

Я моргаю в ответ. — Если ты думаешь, что я намекаю, а не говорю это прямо, то, полагаю, описание подходит лучше, чем я ожидала.

Регис качает головой, когда официантка возвращается с двумя пинтами эля. Она небрежно ставит мой, и пена наверху переливается через край, стекая по полуржавевшему металлу снаружи. Напиток Региса, однако, осторожно ставится перед ним, когда она наклоняется перед ним. Она так резко втягивает воздух, что ее груди плотно прижимаются к ее и без того глубокому вырезу платья. — Если есть что-угодно еще, что я могу для вас сделать, дайте мне знать. — Она делает ударение на «что-угодно».

Регис ласково улыбается. — Конечно, дорогая, — отвечает он. — Я бы никогда не оставил такую леди, как ты, без внимания. Возможно, если ты не будешь работать позже… — Ему даже не нужно заканчивать.

— Я заканчиваю около полуночи, — быстро говорит она.

Со стоном я подношу кружку с элем к губам и пью. Я проглатываю глоток за глотком, наполовину уверенная, что покончу с ним к тому времени, как официантка отойдет от моего собеседника. Регис поворачивается и смотрит ей вслед — или, скорее, он наблюдает, как ее задница покачивается взад-вперед, когда она уходит.

Неужели я назвала его бабником? Я была неправа; он настоящая свинья. К сожалению, свинья со связями и отличной меткостью. Это и тот факт, что он был единственным убийцей, хоть как-то близким мне по возрасту, когда мы росли вместе, — вот единственная причина, по которой я называю его своим другом.