Меч тени и обмана (ЛП) - Дарк Люсинда - Страница 19

Регис стонет, но, зная меня так долго, не может быть, чтобы он не осознавал мою полную серьезность в этом вопросе. — Хорошо, — ворчит он. — Заканчивай собираться, и я встречу тебя снаружи. Карета должна быть здесь, чтобы отвезти нас в Академию с минуты на минуту.

— Ты поедешь?

Он кивает. — Ты смотришь на своего очень преданного старшего брата, дорогая, — говорит он. — Если мне когда-нибудь понадобится встретиться с тобой и нас заметят, мы же не хотим, чтобы это выглядело слишком подозрительным. Кроме того, я слышал, что многие семьи приходят попрощаться с теми, кого принимают как Терру. Было бы странно, если бы смертные пришли, и никто не пожелал бы им удачи. — Он стучит один раз в деревянный дверной косяк, выходя. — Поторопись.

Я вздыхаю и возвращаюсь к своим вещам. Хотя складывать в мои сумки особо нечего, мы пробыли в магазине мадам Брион чуть больше недели, и благодаря ее высокой оценке нашей кулинарии появилось еще несколько маленьких безделушек. В этом, конечно, нет необходимости, но я не возражаю против маленьких дополнений — веточек трав, кожаного браслета с единственной плоской металлической подвесной и, что самое ценное, украшение для волос, которое можно вставить в узел, и оно одновременно служит оружием. Я беру тонкую палочку, проверяю, что нож в ножнах правильно закреплён, прежде чем запихнуть её в сумку и закинуть её через плечо.

Через несколько минут я спускаюсь по лестнице, а мадам Брион нигде не видно. Я бросаю последний долгий взгляд на пыльный магазин, который она так и не убрала, и улыбаюсь, понимая, что Регис, скорее всего, продолжит оставаться здесь после моего ухода. Мысль о нем, одиноком, в доме, полном грязи, приносит мне такую неподдельную радость, что я улыбаюсь, выходя из магазина и встречая его на улице.

Регис поднимает глаза, когда я выхожу, и хмуриться, увидев мое лицо. — Мне не нравится это выражение, — говорит он. — Перестань улыбаться, это жутко.

Я закатываю глаза. — Ты отлично играешь роль брата, — говорю я ему, продолжая улыбаться.

— Я серьезно, Кайра, — говорит он. — Эта улыбка заставляет меня думать, что ты что-то планируешь, особенно что-то, имеющее отношение ко мне.

— Правда? — небрежно спрашиваю я, направляясь к дверце ожидающего экипажа. Остановившись снаружи, я снимаю с плеча свою сумку и бросаю ее внутрь у дальней стены. В экипажах Богов обычно есть место сзади или на крыше для перевозки тяжелых сумок, но, к сожалению для нас, мы не Боги. Нам приходится довольствоваться гораздо более узкими и жёсткими дорожными каретами и экипажами, предназначенными для низшего класса Анатоля.

Я забираюсь в экипаж и сажусь спиной к кучеру. Регис вскоре следует за мной, занимая место напротив меня, когда дверь за ним закрывается, а ступеньки задвигаются под кабину, прежде чем кучер занимает свое место.

— Поговорим о плане? — Спрашивает он.

— В этом есть необходимость? — Я прислоняюсь к стене рядом с дверью и, моргая, смотрю на него. — Все просто. Вошел. Убил цель. Вышел.

Регис поджимает губы и проводит рукой по своей белокурой макушке. При этом он развязывает кожаный ремешок, связывающий более длинные пряди в пучок волос на затылке. — Клиент не слишком охотно делится информацией, — говорит он, собирая волосы в кулак и обматывая их кожаной лентой, затягивая ремешок с явным разочарованием. — Офелия обеспокоена тем, что это ловушка.

— Если бы она была так обеспокоена, то пришла бы сама или отправила другое сообщение, в котором просила бы меня отказаться от работы, — указываю я. Это опасно? Да, но так же обстоит дело и с любой работой, которую мы когда-либо выполняли. Я не могу отрицать, что эта миссия более важна из-за возможности того, что она может принести мне свободу. Какой бы… полезной ни была Гильдия Преступного мира и мое обучение на ассасина, с обещанием четырех миллионов денза приходит осознание того, что я действительно смогу бросить все это. Я смогу остановиться. В любое время, когда захочу. Я бы не стала ассасином исключительно ради выживания. Хотя я не могу представить, что еще я могла бы делать, одного факта, что у меня был бы выбор, достаточно, чтобы у меня потекли слюнки от надежды.

Руки Региса продолжают возиться с кожаным ремешком, когда он затягивает его на затылке. — Ты не ошибаешься, но это не значит, что мы не должны быть готовы ко всем неожиданностям. — Он заканчивает со своими волосами, а затем поворачивается, доставая из своей сумки длинный свиток. Разворачивая его, он кладет пергамент к себе на колени, чтобы я могла его увидеть.

Я наклоняюсь вперед, заинтересованная и впечатленная тем, что он открывает. — Это карта Академии? — Спрашиваю я.

— Да, это тоже стоит немалых денег, но я подумал, что это необходимо для обозначения путей отхода, если они тебе понадобятся, — говорит он.

Я хватаюсь за край страницы одной рукой, а другой хлопаю его по бедру, призывая подвинуться, чтобы я могла пересесть. Он ворчит и придвигается ближе к стене, когда я пересаживаюсь на место, которое он освободил для меня. Тесновато, но никого из нас это особо не волнует, поскольку мы изучаем карту, лежащую у нас на коленях.

— Здесь, здесь и здесь, — говорит он, указывая на различные точки по краям нарисованной чернилами линиям. Каждая точка отмечена буквой «X». — Это главные входы и выходы. Крестики поменьше обозначают только для слуг, а те, что побольше, конечно, предназначены для Богов и Смертных Богов.

— Эта карта не учитывает окна и другие варианты, — говорю я. — При необходимости я могу выбраться через канализацию в экстренной ситуации. — Я бы предпочла этого не делать, но есть одна вещь, которая мне нравится в городах — дополнительные маршруты для побега.

Регис морщится, но кивает в знак согласия. — Будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Сомневаюсь, что это сработает, — говорю я, рассматривая различные другие отметки на карте и названия зданий. Я указываю на башню на северной стороне — самую дальнюю от других выходов. — В уведомлении сказано, что я должна явиться сюда для службы, — говорю я.

Регис чертыхается. — Ну конечно, — бормочет он. — Как можно дальше от обычных путей отхода.

— Должно быть, так и есть по какой-то причине, — говорю я, рассматривая округлую часть стены, отделяющую Академию от остальной части города. — Что мы знаем о самой Академии? Есть ли что-то на северной стороне, что бы препятствовало другим путям побега? Я не вижу там никаких ворот.

Со вздохом Регис сворачивает карту и протягивает ее мне. Я охотно беру ее и засовываю в свою сумку. — Ты скоро увидишь, — фыркает он, — но, отвечая на твой вопрос, да. Северная сторона Академии выходит к океану. Есть несколько тропинок, которые ведут вверх вдоль побережья, но я сам немного покопался, и на них довольно многолюдно. Вот здесь. — Он указывает на место на краю карты, которое почти исчезает со страницы. — Они называют это Точкой Невозврата. Я советую тебе держаться оттуда подальше, если только у тебя не закончатся варианты, потому что единственный выход убраться с того места, прыгнуть со скалы.

— Со скалы? — Я повторяю. — Там нет причала?

Он качает головой. — В этом конкретном месте нельзя ставить причалы, потому что оно выходит на массивный утес. — Он смотрит на меня. — Я полагаю, при наличии нужных припасов ты могла бы спуститься по скале, но у тебя больше шансов выжить при побеге через канализацию. Я подозреваю, что Боги построили Академию на склоне утеса, чтобы возвести свое потомство на пьедестал, чтобы это мог видеть весь Ривьер.

Я выгибаю бровь в ответ на комментарий Региса. Пьедестал? Я сильно сомневаюсь в этом. Боги видят в своих отпрысках не более чем угрозу для собственной безопасности. Если бы не эволюционный аспект, согласно которому убийство собственных детей является табу для всех, я не сомневаюсь, что они сделали бы это давным-давно.

Нет, возведение Академии на обрыве не для того, чтобы выставлять напоказ Смертных Богов — это было для того, чтобы подвергнуть их остракизму со стороны смертных. Разделить их и показать, что они лучше в одних аспектах и… хуже в других. Боги, по крайней мере, недооценивают смертных. Так возникла Гильдия Преступного мира. Эго Богов не позволяет им рассматривать смертных как угрозу. Но Смертных Богов… Божественные Существа достаточно умны, чтобы держать своих отпрысков под замком, учитывая, что единственный способ убить Божественное Существо — это убить его самого или одного из его детей. Они делают то, что сделал бы любой человек в их обстоятельствах — держат своих врагов в ежовых рукавицах.