В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel" - Страница 28

Я знала, что должно дальше произойти. Это было очевидно. Даже слишком очевидно.

И все равно не могла заставить себя отвести взгляд или пошевелиться. Сказать хоть что-то.

Его руки упирались по обе стороны от меня, не оставляя никакой надежды на то, что я смогу выкрутиться. Я ощущала тепло, которое исходило от них…

– Ты… – я попробовала снова, но голос дрогнул, и я осеклась.

Вилен чуть приподнялся, перемещая весь свой вес на руки, хотя ноги все еще оставались вытянуты вдоль моего тела, а одно колено и вовсе устроилось между моих…

Он не торопился подняться, оставаясь все еще слишком близко. Его взгляд скользнул к моим губам. И от этого мое бедное сердечко пропустило удар.

– Я… – он тоже начал говорить, но умолк, видимо, и сам не знал, что сказать.

Мы снова замерли. Эта странная тишина повисла между нами. Затянулась в затаенном дыхании, в биении пульса, в созвучном стуке сердец…

И, когда, казалось, он все же вот-вот подастся ближе, чуть в стороне послышался громкий плеск, а после и мальчишечьи голоса раздались.

Это внезапно привело в чувства нас обоих. Вилен подскочил, как ошпаренный.

Правда прежде чем сумел встать, пару раз распластался по мне всем весом.

Я тоже засуетилась, пытаясь выбраться из-под его объятий.

Мы знатно взбаламутили воду, запыхались и едва сумели расцепиться, как голоса зазвучали совсем рядом.

– Давайте, завтра еще увидимся! – это был Гасти. Похоже, ребята возвращались.

Ему что-то ответили. Но, признаться, я уже не могла разобрать, что именно. Потому что припустила в свое лиственное укрытие, чтобы скорее переодеться и привести себя в порядок.

Ну, вернее мысли свои в первую очередь в порядок привести.

Что это вообще было?

– Наплескались? – голос Вилена послышался с той стороны дерева. Похоже, он тоже уже вышел из воды.

– Ага! Водичка отличная!

– А где Нина? – Боди беспокоится…

– Переодевается. Давайте, что ли, костер разведем, уже темнеть скоро будет…

Я же тем временем, как настоящая трусиха, согнувшись, пыталась отдышаться. Сердце все еще колотилось, как у школьницы… Недалеко ушла, ничего не скажешь.

Я принялась развязывать тесемки на мокрой своей сорочке, только теперь осознав, на что вообще подбила Вилена. Ведь еще пара витков, если бы он только позволил себе, я бы ему и грудь обнажила. Вот дуреха беспутная!

Но он ведь не позволил себе лишнего…

Да и что вообще это было? Почему я так отреагировала? Да, он был близко. Очень близко, но ведь это вышло случайно!

И все же щеки горели, а внутри трепетало странное тепло.

Я старалась сосредоточиться на переодевании и голосах мальчишек, которые радостно шумели и рассказывали Вилену последние новости от друзей.

– Все, Нинок, успокаивайся, – пробормотала себе под нос, по быстрому скидывая сорочку. Обтерлась подолом платья и натянула его на себя. Придется без исподнего походить…

Когда лицо все же перестало пылать, дыхание стало ровным, а мысли я-таки сумела рассовать по полочкам, то выбралась из своего укрытия.

Костерок еще не разожгли. Вилен, как ни в чем не бывало, хитро складывал для него сухие ветки.

– Я сказал, я буду разжигать! – громко заявил Гасти, сжимая в руках кремень.

– Ага, как в прошлый раз, когда ты себе штаны поджег! – хохотнул Малик, ловко уворачиваясь от тычка в бок.

Я улыбнулась, глядя на них. Этот шум, эта жизнь вокруг – казалось, что все снова стало на свои места. Вот только странное напряжение внутри меня все никак не отпускало.

– О, вот и ты, – он по мне просто взглядом мазнул, словно и не было ничего.

Ну… наверное и правда ведь не было?

– Ага, – кивнула и на лицо улыбку накинула. Подошла к ребятам и полезла в свою корзину, намереваясь и подстилочку из нее вытащить, и снедь всякую.

– Все нормально? – продолжил Вилен между прочим. И вот вроде тон спокойный, но взгляд такой пристальный.

– Конечно, – я натянула улыбку. – А у вас тут чего?

– Угу, – протянул он невпопад, но больше ничего не сказал, возвращаясь к костру.

Мальчишки на нас внимания не обращали. Они, наконец-то договорившись, начали разжигать огонь. Первый маленький язычок пламени появился с легким треском, и вскоре костер разгорелся, освещая наши лица мягким оранжевым светом. На улице уж стало быстренько темнеть.

– Вот это я понимаю, – Гасти гордо сложил руки на груди, будто только что сотворил великое чудо.

– Молодец, – кивнул Вилен, усаживаясь на траву и вытягивая ноги к огню. Он уже и сам оделся, только волосы мокрые поблескивали.

– Надо дровишек побольше, чтобы углей нагорело, – посоветовала им, раскладывая снедь из корзины. – Мне тут сказали, что вы картошку на углях еще и не пробовали.

Ребята переглянулись и послушно отправились искать еще растопку.

Пока мальчишки собирали еще растопку, я намыла картофель здесь же в речке. И остальное поделила… Хлеб, сыр, яблочки…

Вилен все это время сидел напротив, молча наблюдая за огнем. Его задумчивый взгляд, казалось, был прикован к пляшущим языкам пламени, но я чувствовала, что он все так же пристально следит за мной, когда я того не вижу.

Или, может, мне то казалось? Странные чувства.

Я и сама украдкой поглядывала на него.

Ребята вернулись, докинули в костерок дровишек, и мы пока принялись есть то, что не нужно было готовить. А когда углей стало довольно, закопали в них клубни. Все это ужасно забавляло ребят, они и не думали, что можно вот так ее запечь.

Потом пришел черед разных историй… Я слушала их в пол уха. Тараторки перебивали друг друга и стремились рассказать один вперед другого.

Вот вроде из приюта ребята, жизнь нелегкая у них, а давно я себя так уютно с чужими не ощущала. Так бы и слушала их… принимая ту мысль, что сейчас мне так хорошо…

Так спокойно, умиротворенно. В теле приятная усталость после всего дня поселилась. Тепло от костра немного разморило, и я даже стала чуть крениться, жалея, что тут нет удобного креслица.

– Она не сгорит? – Боди не терпелось попробовать картошечку.

Посмеиваясь, я принялась выкапывать ее из углей.

– Похоже, готово.

Пришлось еще и научить их всех, как ее стоит есть. А то все, даже Вилен, недоуменно глядели на черную корочку углей.

Картошечка выдалась на славу. Еще и сама-то она свежая, нового урожая совсем. Я ж озаботилась взять ту, что с рынка сегодня привезли с другими продуктами в запасы.

Бочок слегка потрескавшийся от жара, кожица потемневшая и хрустящая, с ароматной золой против желтоватой мякоти. Я осторожно надрезала несколько клубней, от чего вверх парок поднялся. Эх, еще бы маслица, да лучка зеленого…

Раздала мальчишкам их порцайки и Вилена не обделила. И только после, листом зеленым придерживая клубень, принялась сама кушать.

Первый укус – горячевато, дуешь на нее, но все равно обжигает и язык, и губы. Мальчишки вон, торопыги, и те шипят. Но лопают. Дуют усердно.

Теплый, чуть сладковатый картофель во рту тает буквально, даже жевать не надобно. Хрустящая корочка текстуру такую интересную добавляет. Все равно угольки нет-нет, да в рот попадают, но так еще вкуснее.

Аромат печеной картошечки мешается с дымком от костра, и все это смешивается в сознании и на языке, пропитывая тебя ароматом лета. Пробуждает самые теплые, самые давние воспоминания.

Простая еда, да не во вкусе у ней дело…

Сама жмурюсь от удовольствия. А сопение со всех сторон и причмокивание довольное, вторит моему хорошему настроению.

Когда ж и с картошечкой, и всем остальным было покончено, на небе уже и первые звездочки приняли зажигаться. Небо здесь было ясное, чистое. Глубокая синева казалась невозможно чарующей.

Только вот Гасти, зевая, демонстративно завалился на бок, а Боди с Маликом уже и вовсе тихо посапывали, укрывшись на двоих одним плащом. Когда успели, я и не заметила!