В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel" - Страница 27

Но тут я заметил что-то, что заставило меня напрячься. На ее спине, чуть ниже лопатки, что-то темное.

– Нина… – позвал я, стараясь держать голос ровным.

Она обернулась, вопросительно подняв бровь.

– Ты только не кричи... – сказал я медленно, хотя понимал, что такими словами только раззадорю ее тревогу.

– Вилен? Что такое? – ее голос дрогнул, а я заметил, как она чуть напряглась. Не такая уж ты смелая, да?

– Говорил же, не плавай у кустов, – пробормотал я, поднимаясь.

Черт, пиявка. Небольшая, но все равно неприятная. Она прикрепилась к ее коже, и я уже представлял, как она начнет паниковать, если увидит это сама. Девки всегда орут, как не в себя, когда видят этих тварей.

И что-то мне казалось, что Нина в данном случае канон поддержит.

Я подошел ближе, пытаясь сохранить спокойствие. Пиявка, конечно, мелочь, но для нее это вероятно станет проблемой. Тем более снять ее со спины сама Нина все равно не сможет. Ну, и, судя по напряженной позе, она уже начала что-то подозревать.

– Что там? – Нина изогнулась, пытаясь разглядеть, о чем я говорю, но я быстро остановил ее:

– Не двигайся, – сказал я и аккуратно положил руку ей на плечо, чтобы удержать на месте. Опустился на корточки позади нее.

Ее сорочка облепила кожу и через намокшую тонкую ткань вытянутое тельце этой пакости, в смысле пиявки, отчетливо выделялось.

– Вилен, ты меня пугаешь, – пробормотала девушка, но все же замерла, косясь на меня через плечо.

– Это всего лишь пиявка, – спокойно ответил я, надеясь, что уточнение "всего лишь" ее успокоит.

– ЧТО?! ПИЯВКА?! – ее голос взлетел на пару октав, и она тут же попыталась вскочить.

– Тише! – я крепче прижал ее плечо, чтобы она не дергалась. – Дай я уберу ее. Если сама попробуешь содрать, она отрыгнет всю кровь тебе в рану, получишь инфекцию. Сделаешь только хуже.

– Хуже?! – она повернула голову так, что наши взгляды встретились. Ее глаза были широко распахнуты, лицо покраснело, а пальцы нервно сжали подол сорочки. – Вилен, убери ее! Немедленно!

Я подавил усмешку. Мужиков гонять она не боится, а сосуна этого испугалась. Тварь-то на деле вполне безобидная. Неприятно, конечно, но никак не смертельно.

– Сиди спокойно, – я потянул ткань вверх, обнажая ее белую кожу… Прямо молочная… Правда сейчас она вся покрылась мурашками. Я старался держать лицо спокойным, хотя, признаться, вид этот меня немного… кхм… взволновал.

Хорошо, что сижу в прохладной водице.

Когда задрал ткань достаточно высоко кровопийца предстала во всей красе. Длинная такая штуковина, черная, блестела на солнце довольно обвиснув. Присоска надежно впилась в кожу.

Нина вся напряглась, и я чувствовал, как ее мышцы под моей рукой дрожат. Да вся она дрожит. Трусиха.

– Неужели так страшно? – я попытался отвлечь ее, уж больно напряженная.

– Не люблю все, у чего нет лапок. А когда оно еще и может к тебе присосаться, подавно… – она едва заметно передернула плечами.

– А я уж думал, ты ничего не боишься.

– Я и не боюсь, просто неприятно.

Ага, хорохорится теперь. Еще и нос задрала. А сама белая, как полотно.

Я поднял тварюшку за хвост, но та сидела прочно.

– Погоди, – я поднялся, оглядываясь.

– Ты куда? – вот и паника прорезалась. Я лишь хмыкнул в ответ и отошел к берегу. Сорвал с дерева несколько листьев, а на земле приглядел полезную травку, ее тоже прихватил.

Вернувшись к Нине, снова присел и подлез краем листа под присоску. Осторожно, чтобы не повредить ничего, подцепил пиявку. Та быстро поддалась, и я уже пальцами ее подхватил и кинул в сторону. Бульк. Дело сделано.

– Фу, – пробормотала Нина, передернула плечами. – Спасибо.

– Погоди, от них кровь долго идет, – я размял в кашицу другой листок и замазал им ранку. Зелень смешалась с выступившей кровью, но я добавил еще один размятый лист. – Вот теперь все.

– Спасибо, – совсем уже расслабившись произнесла она, но тут же встепенулась и заозиралась. – А здесь, на мелководье, их нет?

– Нет, они только у зарослей там, – махнул рукой, – сколько тут купался, ни разу не цеплял. Ты видать вкусная.

Я уже собрался отойти, как вдруг выражение лица ее разительно переменилось.

– Вилен… – еще голос задрожал.

– Что? – нахмурился я, но тут заметил еще одного "гостя". Нина смотрела вниз, на грудь… Благо здесь ткань была плотнее. Но все равно, мать ее, совершенно мокрой! Как вторая кожа!

Пиявка, черт бы ее побрал, прицепилась чуть ниже ее ключицы, прямо на верхней части груди. Я почувствовал, как уши начинают гореть.

– Еще одна, – пробормотал я, отводя взгляд.

Нина подняла руки, вроде как и хотела сама отцепить эту дряннушку, но явно не могла превозмочь отторжение.

– Я не могу! – сказала она, ее голос дрожал от смеси паники и смущения. – Убери ее! Убери, пожалуйста!

Я замер. Вот уж ситуация, которую я точно не планировал.

– Нина, ты уверена? – вроде и спокойно произнес, а горло словно сжало все тисками. Кажется, из нас двоих только я не о том думаю.

– Конечно, уверена! – почти взвизгнула она, закрывая глаза. – Просто сделай это быстрее, иначе я с ума сойду!

Я сглотнул, пытаясь держать себя в руках. Пришлось развязать тесемки спереди, чтобы добраться до проказы.

Сглотнул снова.

Главное, не переборщить с расшнуровыванием. Хотя, мать ее, сорочка почти и так ничерта не скрывала. Надо будет сказать ей все же, что девицы обычно от мужиков отдельно купаются. А то еще с кем-нибудь полезет по незнанию. Или с мальчишками поедет купаться… Вот там-то подростки потешатся.

Когда коснулся ее кожи, она едва заметно дрогнула. А на лице-то страдание, точно не пиявку снимаем, а ногу ампутируем.

– Тише, – шепнул не то ей, не то себе.

Я сосредоточился на пиявке, чувствуя, как ее дыхание сбивается. Не пиявки. Нины.

Кожа под моими пальцами была теплой, мягкой, влажной от воды. И как бы я ни пытался думать только о гадине, эта близость делала это почти невозможным.

– Все, – наконец сказал я, отбросив пиявку в сторону.

Но в этот момент что-то пошло не так. Нина резко дернулась, явно желая посмотреть, но я еще был слишком близко. Мы пребольно стукнулись лбами, а она сама вдруг резко отпрянула.

Еще и вскрикнула, заваливаясь назад.

Я попытался поймать ее, но сам не удержал равновесия, и в следующее мгновение мы оба оказались в воде.

Я рухнул прямо на нее. Вода на мелководье поднялась, обдав нас обоих. Мое лицо оказалось так близко к ее, что я чувствовал горячее дыхание.

Нина замерла натянутой тетивой. Ее глаза широко раскрылись, а губы чуть приоткрылись.

– Вилен… – выдохнула мое имя, но больше ничего не сказала.

Я тоже не двигался. В этот момент все вокруг словно перестало существовать. Только она, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего, ее волосы, раскинувшиеся по воде, точно у речной мавки, и ее влажные губы, которые я почему-то слишком внимательно разглядывал.

Сердце бешено стучало, и я чувствовал, что еще немного – и я потеряю контроль.

Нина

Вода тихонько поплескивалась вокруг нас, а я все лежала на спине. И даже то, что песок уже активно полез мне за шиворот не играло такой роли, как близость Вилена.

Его дыхание обжигало мою щеку, а его тепло грело меня даже через мокрую ткань моей сорочки.

Он был так близко сейчас, что я боялась шевельнуться. Замерла испуганным сайгаком и суетно смотрела на его потемневшее лицо, на волосы черные, что сейчас ко лбу намокшие прилипли, и глаза… Эти шальные глазищи смотрели на меня сейчас так, словно я то еще сокровище. При том на сей раз без сарказма…

– Вилен… – выдохнула, сама не зная зачем.

Он и не ответил. Смотрел только. Да так, что от того взгляда внутри все жалось.