В пирогах Счастье (СИ) - Каплунова Александра "Laverel" - Страница 2

– Ты что, головой ударилась?

– Нет, – я усмехнулась.

Разве ж вежливость это плохо?

(леди детектив - dMtZxU89 )

– Ну доброго тогда, коль не шутишь, – что ж она такая настороженная? – завтракать будешь?

Ну вот, пара добрых слов, и мы уже сменили гнев на милость.

Я прислушалась к себе и поняла, что голодна. Кивнула.

– В кухню пошли, пока Вилен спит.

Не знаю, кто такой был этот Вилен, но в кухню я пошла.

Женщина, тяжело ступая, отправилась вперед по коридору, махнув мне рукой. Смотреть тут особо было не начто… Доски грубо сколоченные тянулись и по полу и по стенам и по потолку. Ни картинок тебе на стенах, ни каких других украшательств.

Пол вот грязный, подошвы аж залипали кое-где, словно тут пол столетия не мыли. Под ногами моей провожатой он натужно скрипел, будто вот-вот провалится.

Я шагала за ней, стараясь не дышать полной грудью – запах кислятины становился только сильнее по мере того, как мы углублялись в этот деревянный лабиринт.

– Чего с тобой вчера-то приключилось? – спросила женщина, кинув на меня взгляд через плечо. – Говорят, как чумная была, чуть не рухнула, когда тебя приволокли.

– Приволокли? – Я вопросительно выгнула бровку. – Кто приволок?

Она оглянулась снова, прищурившись, словно я задала самый глупый вопрос на свете.

А похоже у новой меня очень интересная жизнь.

– Да ты чего, Нинка? Сама что ли не помнишь? Вилен тебя и притащил! Кто ж еще? Злой был, как черт, говорят. – Она все же остановилась и снова уперла руки в свои пышные бока. Оглядела меня с сомнением. – Хотя… ты странная сегодня. Совсем странная.

Я не успела ответить, потому что звуки, доносившиеся из коридора, заставили замереть нас обеих. Тяжелые, глухие шаги. Они раздавались сверху, с лестницы, возле которой мы стояли теперь. И перемежались с каким-то грохотом, словно кто-то еще и в стену долбил время от времени.

Моя новая знакомая тотчас сбледнула и зашипела на меня:

– Быстро на кухню! И молчи, поняла? Молчи, как мышь!

Не дожидаясь моего ответа, она схватила меня за локоть и толкнула вперед. Мы свернули за угол, и я увидела дверь, ведущую в небольшую кухню. Она буквально втащила меня туда, захлопнула дверь, еще и заперла на засов.

– Сиди здесь и не рыпайся, – прошептала она, бросив на меня странный, почти жалостливый взгляд. Пихнула за островок со столешницей в центре помещения. – Если он тебя найдет здесь, мне хана. Да и тебе тоже.

– Кто он? – прошептала я в ответ, но она уже отвернулась, приникнув ухом к двери.

Шаги остановились прямо за порогом. Сердце у меня заколотилось, как бешеное. А после на дверь обрушился стук. Да такой силы, что, казалось, дом содрогнулся.

– Дульсинея, открывай! – и голос такой сиплый, злой.

Больше не задавая вопросов, я нырнула за шкаф в дальнем конце кухни, и притаилась.

Украдкой-то я, конечно, все равно поглядывала из-за угла. А то мало ли Дульсинее помощь какая пригодится? На стене вон и сковороды чугунные висят.

– Вилен, ты успокойся сперва, потом уж открою, – заискивающим тоном отозвалась женщина.

– Она у тебя! Я видел! Нина! Ну-ка вылезай!

Так значит, это он меня ищет?

Нахмурилась.

Это что ж такое вчера произошло, что этот мужлан на меня такую злобу затаил? Как там Дуся сказала, приволок он меня вчера, словно бесноватая была? А, нет… чумная.

Покусала губу, поразмыслила я, да вышла из своего укрытия. Начинать новую жизнь вот в таком тоне я совсем не желала.

– Уйди! – Дульсинея замахала на меня руками, чтоб я на место, значит, вернулась. А я лишь кухню взором обвела…

Скалка или сковорода?

Всякое в пекарне случалось… и порой гостей нежданных в той, прошлой своей жизни, я встречала в одиночестве. А за любимое место всегда горой стояла. Ну, и за себя, само собой. Когда детей одна растишь, привыкаешь невольно, что ты и за мать, и за отца.

Вот и сейчас… выбор пал в пользу скалки. Длинная, увесистая. Я ее в руку-то взяла, сама усмехнулась.

Дуся икнула, явно не привычная к такому моему поведению. Ну да ничего, пущай заново привыкают.

– Отойди-ка, – велела я ей, отодвигая от двери.

С той стороны загрохало снова.

Не дожидаясь, пока стук прекратится, я отперла засов…

Мужчина, непонятного такого возраста, небритый весь, помятый какой-то, ввалился в дверной проем. Похоже, он стоял, опираясь одной рукой и стуча другой, потому что равновесие его явно подвело. Бедолага едва лицом в пол не улегся.

– Ну-ка, – я перехватила его за ухо, чего болезный никак не ожидал. Тут же лицо такое несчастное сделал, зашипел от боли-то, а сам едва ль не на корточки присел, за руку мою хватаясь.

А я в довесок перед лицом его скалку сунула.

– Ты орать-то прекращай, господин хороший, – я уставилась ему прямо в мутные глаза. Сейчас, когда он чуть присел, мы оказались аккурат на одном уровне.

– И дом громить почем зря.

– Да ты ополоумела совсем, девка? – зашипел мне в лицо, обдавая запахом перегара…

Вот упертый.

Я ухо-то ему еще подкрутила, от чего он крякнул сдавленно, да потащила за собой. Два шага понадобилось, а после я его прямо головой в бочку с водой сунула.

За ухо-то когда тянешь, особенно ежели правильно ухватить, мало кто устоять сумеет. А я этой техникой владела преотлично.

Тут главное теперь в воде не выпустить.

Дульсинея, кажется, снова икнула, но я пока на нее не оборачивалась. Надеюсь, она его защищать не полезет.

Потянула голову хмельного на свет божий. После студеной водицы он воздух ртом хватать принялся и отфыркиваться. А сам еще краснее на глазах становился.

– Еще разок, – поняла я, и снова его в воду ухнула.

Он то пытался руку мою от головы своей отнять, то до меня дотянуться, но я ему за это под зад скалкой наподдала. Рыпаться еще будет, вот гад!

– Охолонился? – спросила, когда он во второй раз из воды вынырнул.

На меня смотрели злющие синие глаза. Молодой он кстати оказался. Лет тридцать, наверное.

И протрезвел, похоже. То-то же.

– Да, – рыкнул сердито, но больше на меня брыкаться не пытался. Глядел только чуть прищурившись, да морду кривил.

– Поговорим?

– Ну, давай, Нина…

Мы прошли к островку со столешней, я уселась на стул. Вилен занял место напротив, потирая пострадавшее ухо.

Дульсинея подала ему полотенце… Ну, или что-то, что им когда-то было. Сейчас оно скорее напоминало видавшую виды тряпку. Впрочем, Вилена сие не смутило. Он обтер сперва лицо, а затем и волосы, с которых прямо за ворот стекало. Я едва удержалась, чтобы не поморщиться брезгливо.

Уставился на меня. Взгляд хмурый, сам сидит, вперед на локти опершись. Небритый вот. Глаза не то синие, не то голубые. Симпатичный вполне, ручищи вон сильные. При большом желании он бы точно сумел из моей хватки вырваться… Но что-то в нем не так было. Только что именно, пока понять не сумела.

– Дульсинея сказала, что ты меня вчера откуда-то… приволок, – я начала разговор первой. Вилен фыркнул и головой покачал. И уставился так с подозрением, голову чуть к плечу левому склонил.

– Это последний раз был, так и знай, – и пальцем в меня тычет. – Больше не стану.

– Ты на вопрос-то ответь, – усмехнулась я.

– Слушай, Нина, я в эти игры…

– Нет никаких игр. Не помню я ничего, что до сего дня было. – Я решила не уточнять причину, и уж тем более говорить, что я не та Нина, которую они знали. Но вот понять, кем была прошлая владелица тела, будет не лишним.

– Ой, Нинка, скажешь тоже, – Дульсинея, что возилась у плиты с туркой под кофе, обернулась. На ее лице весьма четко обозначился скепсис…

– Скажу. И повторю еще раз, – решила я настоять на своем. – Ничегошеньки не помню. Так что случилось вчера?