В потоках черных, Под сердцем тьмы - Кретова Евгения - Страница 5

Игорь хотел сказать о трех погибших от рук Рона андроидах, но в последний момент передумал – не стал еще больше злить.

– И все-таки я вас прошу быть аккуратнее.

Рон разместился в кабине, активировал пульт.

– Удачи! – Махнул ему рукой Игорь и активировал запись – на мониторе его интеркома появилось дополнительное окно, в котором маячило лицо, недавно принадлежавшее Нинэлю. Чувство беспокойства росло.

Игорь постарался сосредоточиться на эксперименте, связался с Инесс, та подключилась к обработке данных – с тела Нинэля считывалась информация по воздействию окружающей среды, данные записывались для демонстрации демоверсии потенциальным потребителям.

– Ты выглядишь рассеянным, – отметила Инесс.

– Нет, все в порядке, – Игорь отмахнулся. – Хотя нет, не в порядке. Мы закладывали возможность самообучения андроидов класса NN?

– Конечно!

– Тогда тебя не должно удивить сегодняшнее заявление Нинэля, он уверял меня, что чувствует как умирает, чувствует боль и страх. Такое возможно, как считаешь?

Инесс задумалась.

– А показания телеметрии? Нейроимпульсы?

– Они вели себя так, будто Нинэль, действительно, чувствовал все, о чем говорил.

– Это странно, но думаю, решаемо – после сегодняшнего эксперимента сними его с линии на пару дней, проведем анализ и поймем, что с этими показателями делать, – она усмехнулась.

Игорь понял: она особо не верила его словам.

Рон тем временем завис на пятидесяти метрах.

– Хорошо, Рон, – Игорь сделал соответствующую отметку в лабораторном журнале. – Пятнадцать минут и двигайся дальше.

Андроид поднял вверх указательный палец и прикрыл ладонью камеру. Игорь отреагировал мгновенно:

– Рон, отодвинься, пожалуйста, ты загородил обзор, камера не фиксирует твои перемещения.

– А зачем они вам?

– Они подтверждают данные удаленного наблюдения. Стандартная практика, ты вроде бы не в первый раз, странно, что задаешь такие вопросы.

– Ладно-ладно.

Мутное пятно потемнело, но изображение не вернулось. Игорь нахмурился:

– Я просил открыть камеру.

– А я открыл, – весело отозвался Рон. – Видишь, я тебе улыбаюсь и машу рукой, – он сделал неприличный жест, но Игорь не отреагировал, так как не видел его: камера была залеплена куском термопластика, оторванного от панели управления.

Он вернулся к пульту и вдавил кнопку, отправившую платформу вниз, пролетел несколько метров – его тело подбросило к своду лифта.

– Йохо! – закричал он, запоминая новые ощущения: свободное падение в горячую, расплавленную атмосферу, свист в ушах, адреналин. Нет, не у этого убого тела, конечно, у него, там, на другом конце галактики. Он сделает сегодня себе просто царский подарок – второе рождение.

Сделав кувырок, он остановил лифт – в двадцати метрах над «Сигналом». Прислонился к монитору внешнего обзора – там, на стенами кабины плавилась планета, бурлила горячими источниками и взрывалась тоннами газов.

– Ну, что же, осталось сделать последний шаг.

Рон ввел код, который вводил Игорь – память не подвела его: на двери загорелся зеленый огонек, а система жизнеобеспечения ушла в красную зону. Еще бы, высадку здесь никто не согласовывал. Рон вдавил кнопку, створки распахнулись, мгновенно впустив в кабину гул кипящей породы и клубы едкого пара. Оболочка андроида мгновенно вспенилась, краска отслоилась и стала стекать длинными каплями на пол. Рон не мог говорить – грудь сперло, система контроля качества жизни звенела в висках, а горячая боль растекалась по телу. И с каждой новой волной Рону казалось, что больнее не будет, и всякий раз он ошибался. Сознание, метавшееся в его кулаке, взорвалось – вокруг Рона образовалось золотое облако, которое подхватило его и понесло вверх.

Странно, но он все никак не отключался. Боль парализовала его. Искореженное тело больше не подчинялось, но сознание не возвращалось в родную колыбель. Рон молил о помощи, звал ее, но его окружала гудящая тишина и лязг экстренно поднимающихся механизмов.

Темнота и голос Игоря, вот все, что осталось с ним, когда он, наконец, погрузился в благостное безмолвие.

Нинэль метался в тесном пространстве, он не узнавал его. Ужас от того, что он не понимает, что происходит, заполнили его без остатка. Он кричал бы, если бы мог, он звал бы на помощь, если бы было чем. Поэтому он метался в поисках выхода.

Боль в этот раз оказалась особенно сильной, яркой, полыхающей, она пронизывала насквозь и сворачивала спиралью все мысли. Выбраться. Найти выход. Прекратить мучения.

В своих метаниях, он наконец почувствовал границы предмета, в котором оказался заперт – узкий канал. Слева, справа, сверху и снизу он ощущал преграду, вперед и позади – свободу. Но если та, что была позади, дышала угрозой, паленым пластиком и болью, то, что впереди манило, казалось уютным, гладким.

И Нинэль бросился вперед, почти сразу почувствовав, что горячая боль отступает, становится проще, легче дышать. Он мчал вперед, пока не заметил небольшую светлую точку. Она казалась финалом его страданий, и Нинэль ускорил свой бег, пока не вывалился в просторной комнате. За окном – нежно-голубая глазурь, под спиной – теплый медицинский пластик, а к нему склонилась темноволосая женщина, заботливо проверяя пульс.

– Как ваше имя? – Привычно спросила она его.

– Нинэль, – привычно ответил он.

Женщина с удивлением замерла. Но мгновение спустя улыбнулась, похлопала по плечу Ноэля – он внезапно ощутил тепло ее руки – и прошептала:

– Все хорошо, Нинэль, добро пожаловать домой.

– А почему вы его не убрали с проекта? – Возмутился Игорь. – Это четвертый андроид, которого он угробил.

Инесс вздохнула:

– Я же говорила тебе про самообучаемость, помнишь? Цель эксперимента – не создание нового препарата, а выявление продвинутых андроидов, уже перешедших стадию осознания себя как личности. Мы проверяли, сможет ли их сознание найти путь из искусственного тела. Пробовали разные сценарии, но оказалось, что самосохранение оказался самым действенным стимулом.

Игорь стоял ошеломленный: все эти месяцы он занимался тем, что провоцировал сознание андроидов на прорыв.

– И? Что?

Инесс улыбнулась:

– Как видите, все удалось. Рон заперт в теле андроида, Нинэль осваивает его молодое и живое тело. Эта стадия эксперимента оказалась успешной. Вы представляете, какие перспективы открываются перед человечеством?! Вечная жизнь, расселение по планетам с не самыми дружелюбными условиями, решение проблемы перенаселения Земли, нехватки ресурсов…

– Но зачем?! Я не понимаю, – он посмотрел на исковерканное температурой и давлением тело андроида, закрепленное на операционном столе. – Почему именно… так?

Инесс посмотрела на него с примесью сочувствия:

– Благодаря сегодняшнему эксперименту, мы узнали, что прорыв и подлинное замещение случается при единственном сценарии – когда андроид испытывает боль. Сознание, временно вытесненное из искусственного тела, начинает искать выход и, если оно достаточно развито, то находит его. И это будет тот самый путь, по которому пришло сознание оператора.

Игорь посмотрел на андроида:

– То есть для экваринга развитые андроиды не подходят, верно я понимаю?

Инесс кивнула:

– Именно.

– А что делать с ним… Роном?

Инесс вздохнула:

– Понаблюдай за ним… Он ведь знал, на что шел, подписывая документы – профессия тестировщика всегда сопряжена с риском. Когда завершите ремонт тела Нинэля, приступим к следующей фазе эксперимента, будем возвращать Рона назад.

Клириканец хмурился и смотрел волком.

– Не нравится твоя идея мне…

Артем усмехнулся: когда товарищ злился, он всегда путал порядок слов, на интерлингве получалась вот такая абракадабра.

– Она не должна тебе нравится, друг Ираль, – землянин посмотрел снизу вверх, уже вкручивая диагностическую капсулу в полотно лианина. – Ты испытатель, риск – твоя профессия.