Убийственный аромат - Евдокимова Юлия - Страница 4

– Я подумал, что вам будет интересно, дотторе…

– Карло.

– Да, конечно, Карло. Пришел отчет о вскрытии. Жертва, в смысле, маэстро Макс – был отравлен. Гликозоиды.

– Растительные или синтетические?

– Этого в заключении нет. Мы устанавливаем, как яд мог попасть в организм, в желудке лишь кофе, какое-то спиртное и оливки. К сожалению мы опоздали, не сможем исследовать ни бокал, ни чашку, все давно вымыто.

– Получается, что он выпил яд незадолго до смерти, а значит, это случилось в пансионе мыш… Брианы. Иначе умер бы гораздо раньше.

– Не обязательно. Следов рвоты не обнаружено, значит, доза оказалась не слишком большой, но сердечная система все же отреагировала. Не думаю, что девушка его отравила. Скорее он почувствовал себя плохо и толкнул дверь, оказавшуюся открытой, потом просто вошел в комнату и упал на кровать на автопилоте. Странно лишь, что почувствовав недомогание он не пошел в отель, а отправился вглубь деревни.

– Это я как раз могу объяснить… – пробормотал Бальери. – Если оценить всю картину происшествия, скорее всего маэстро Макс от кого-то убегал. И в пансион он вошел не из-за плохого самочувствия, а чтобы отделаться от преследователя. – И тут же пожалел о своих словах, ведь доказательств не было, а объяснить свою, не вовремя проснувшуюся, интуицию он не мог.

Но полицейский из Позитано поблагодарил, а потом помялся, но все же напомнил об обещании.

– Даже не сомневайтесь – честно ответил Бальери.– Мне совершенно не интересно это расследование.

Он отправился за компьютер, чтобы сесть, наконец, за рукопись, но в дверь постучали.

Да что ж это такое, второй день никакого покоя!

За дверью стояла Бриана Росси. Щеки раскраснелись, глаза горели.

– Это убийство! – Вместо приветствия сообщила девушка.

– И какое это имеет ко мне отношение? – Поинтересовался Бальери и собрался захлопнуть дверь перед носом мышки, но та уже протиснулась в холл.

– Вы же не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным! Вы должны его поймать!

– Делом занимается полиция Позитано. Вот пусть…

– Полиция Позитано? – Ух, сколько в ней страсти, какая же это мышка, настоящая donna italiana! – Вы это серьезно? Да они ни разу в жизни не сталкивались с убийством!

Бальери неожиданно развеселился. И огонек снова загорелся в глазах.

– Дело в том, дорогая синьорина, что я дал слово не вмешиваться в это дело. А я не нарушаю обещаний.

На лице Брианы нарисовалось такое разочарование, что Бальери хмыкнул. – Но я знаю того, кто обещания не давал.

Пока итальянский юг замер в ожидании туристического сезона, в центре застрял антициклон и жара уже в мае стояла невыносимая. Что же будет в июле и августе, спрашивали себя жители, задыхаясь от духоты.

Саша сто раз пожалела, что приехала к подруге Соньке в Эмилию-Романью. В Тоскане хотя бы в погребе замка прохладно, а винодельня семьи Россетти арендовала под склад своего ламбруско погреба соседей. Не придешь, не попросишься отсидеться пару часиков.

Сонькиным близнецам жара нипочем, носятся по двору и виноградникам, домой не загонишь. А во взрослых уже и вино не влезало, лишь сок, разбавленный водой. Кондиционеров в старинном каменном доме не было, оставалось лежать на кроватях, ленясь даже шевелиться, и болтать о каких-то незначащих вещах. Лишь вечером, когда спускалась темнота и приезжал с работы Марко, муж Сони, они выползали в аркаду дома поужинать и слегка оживали.

«Надо было лететь с Лапо в Америку» – грустила Саша, забывая, что не полетела именно потому, что не способна на длительные перелеты. Да и у Лапо – командировка по винным делам, зачем мешать. Но зной она не выносила еще сильнее и теперь кручинилась и ругала себя. Но не сильно, на сильные эмоции сил не было – жара!

В таком состоянии ее и застал неожиданный звонок.

Они давно не общались с Бальери, поздравляли друг друга с праздниками, вот и все общение. Саша следила за его писательской карьерой, вздыхала, вспоминая свою глупую влюбленность и печалилась, что от некогда блистательного Лиса на фотографиях осталась лишь тень. Становилось ужасно грустно, ведь осознание того, что какая-то часть жизни ушла безвозвратно, всегда вызывает грусть. Ах, каким он был, неподражаемый, ироничный, харизматичный, невероятно умный и элегантный Лис!

И вдруг – он звонит. Душное оцепенение пропало как по взмаху волшебной палочки, стоило увидеть номер на дисплее телефона. Лет восемь назад она бы многое отдала за этот звонок…

– Жарко? Привет, Аликс, как вы там терпите этот ужас?

Никто больше не называет ее так…

– А вы не терпите? – Вместо приветствия поинтересовалась Саша.– В Риме не прохладнее.

– А я не в Риме, я в очаровательной деревне под названием Позитано, о которой вы непременно слышали. За балконом бескрайнее море, воздух пахнет апельсинами и – вот как раз сейчас – белые яхты скользят по синей глади.

– Я смотрю, писательство въелось в вашу кровь, то-то вы выражаетесь так образно! Так и вижу и море, и яхты. Но если вы позвонили, чтобы потравить душу человеку, изнывающему от сорока трех градусов выше нуля среди виноградников Романьи, то…

– Я позвонил совсем не за этим, хотя надеялся, признаюсь, что описание пейзажа тронет вашу душу. Тьфу, я и правда разучился выражаться нормальным языком. Аликс, я хочу позвать вас в Позитано, если супруг не будет возражать. Скажите, что я беру на себя всю ответственность!

– В посягательстве на мою честь вы никогда не были замечены,– фыркнула Саша. -Так что… Но с чего вы решили меня пригласить?

– Я предлагаю сменить жару и скуку на морской бриз, южные пейзажи и небольшое расследование. Совершенно неопасное, я присмотрю за вами.

– Расследование? Это по вашей части!

– Уже нет, Аликс. И потом, я дал слово… я никоим образом не могу вмешиваться в работу местной полиции. Вы – другое дело. Как вы всегда говорите – обычному человеку рассказывают больше, чем полиции. Так я могу надеяться? Хотите я сам позвоню вашему мужу.

– Который уехал по делам в Америку аж на две недели. И я с удовольствием приеду, как минимум есть повод убежать от жары.

– Вы будете жить в очаровательном пансионе с балконом на море.

И Саше захотелось немедленно оказаться на том балконе! Сонька не обидится, за два дня они поболтали обо всем, что пришло в голову, а что не пришло – на то все равно не было сил.

– Вы будете жить в нашей лучшей комнате! Принцесса. – Худенькая светловолосая девушка бежала впереди Саши и все пыталась отнять у нее чемодан. Два часа назад Бальери встретил ее на вокзале в Риме, повезло быстро добраться без пробок.

– Principessa… – Снова повторила девушка, покатав на языке непривычное слово, за всю жизнь ни с одной принцессой она и рядом не стояла.

– Давай договоримся, мы на «ты» и никаких принцесс. Это титул мужа, я тут совсем не причем. И кстати, у меня тут наше лучшее вино, «Липпина», так что давайте откроем бутылку и потом ты мне все расскажешь. В принципе дотторе Бальери ввел меня в курс дела.

Вино разлили на террасе. Легкий морской ветерок шевелил белую скатерть, смешивал аромат апельсинов с морской солью. Адское пекло осталось позади и Саша впервые за последние дни почувствовала зверский голод, организм требовал наверстать упущенное.

Бриана поставила на стол глиняное блюдо с шариками фрикаделек польпеттини, лоснящимися в лимонном соусе, густом, как золотое море на закате. На блюде взрывались алым пламенем дольки помидор с серебристыми анчоусами – солеными, тающими на языке, как морская пена на горячем песке.

Из глиняного кувшинчика полилось оливковое масло, зеленое, тягучее; хрустит корочка еще теплого хлеба, крошки падают в тарелку, оставляя масляные лужицы, но новый ломоть хлеба подбирает их дочиста. Саше показалось, что пальцы пахнут морем, солнцем и счастьем. Она жмурилась, впитывая восхитительный вкус, боясь открыть глаза и увидеть, что все это лишь снится и она снова умирает от жары.