Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 53

Старуха встала, опираясь на трость с серебряным набалдашником.

— Девочки, проводите меня в Синюю гостиную. Нужно проверить, как идёт подготовка к завтрашнему приёму.

Свита горничных двинулась за ней, и нам ничего не оставалось, как выйти из кабинета.

— Даже поговорить не дала, — пробормотала Полина.

Я заметил молодую служанку лет восемнадцати, которая осталась убирать кабинет. Девушка с русыми косами и испуганными глазами старательно протирала пыль с подоконника.

— Сударыня, — обратился я к ней, — не подскажете, где можно найти главную прачку? У нас вопрос по поводу… пятен на одежде.

Девушка вздрогнула и обернулась.

— Главная прачка в подвале, господин. Но… — она огляделась и понизила голос, — если речь о сложных пятнах, лучше к Людмиле Петровне. Она у нас специалист по деликатным тканям.

— А Мария Никитична всегда так… строга? — мягко спросила Полина.

Служанка нервно теребила передник.

— Раньше была помягче и справедливее. А как князь отказал в повышении жалования… — она осеклась. — Простите, я не должна.

— Ничего страшного, — успокоил я её. — Мы никому не расскажем. Что случилось с жалованием?

Девушка снова огляделась.

— Три с половиной месяца Мария Никитична просила князя повысить оплату. Мы действительно работаем с рассвета до полуночи, а платят… — она покачала головой. — Князь не только отказал, но ещё и выговор ей сделал. При всех. Сказал, что если девки недовольны, могут искать место в другом доме.

— И многие ушли? — спросил Тимур.

— Дайте подумать. Человек пять точно. А Мария Никитична… она с тех пор словно подменённая. Злая стала, придирчивая. И странности начались.

— Какие странности? — насторожилась Василиса.

— Она теперь сама следит за бельём князя. Раньше это старшая горничная делала, а теперь — только Мария Никитична. Говорит, молодые девки небрежны, могут плохо прополоскать или накрахмалить неправильно.

Мы переглянулись. Постельное бельё — идеальный способ для контактного яда.

— И никто больше не прикасается к княжескому белью? — уточнил я.

— Только она и две её доверенные помощницы — Глафира и Степанида. Они при ней уже лет двадцать служат. Остальным запрещено даже близко подходить.

— А где хранится это бельё? — спросила Полина.

— В особой комнате рядом с княжескими покоями. Под замком. Ключ только у Марии Никитичны.

Служанка вдруг побледнела, глядя за наши спины.

— Анфиса! — раздался резкий голос.

В дверях стояла пожилая женщина в чёрном платье — одна из приближённых гофмейстерины.

— Что ты тут делаешь? Болтаешь вместо работы?

— Я… я только… — девушка залилась краской.

— Марш отсюда! И чтобы к вечеру весь второй этаж блестел!

Анфиса схватила тряпку и ведро, торопливо выбежала из комнаты. Женщина окинула нас подозрительным взглядом.

— А вам что здесь нужно? Мария Никитична не принимает.

— Вы будете диктовать княжне, где можно и нельзя находиться? — я вопросительно изогнул бровь.

Незнакомка смешалась и опустила голову.

— Мы уже уходим, — холодно бросила Василиса.

В коридоре княжна сжала кулаки.

— Эта старая карга имеет исключительный доступ к белью отца. И у неё есть серьёзная обида.

— Контактный яд через постельное бельё… — задумчиво произнёс Тимур. — Медленное воздействие, постепенное накопление в организме. Очень похоже на наш случай.

Покинув апартаменты гофмейстерины, мы направились в медицинское крыло. Доктор Семён Аркадьевич Ложкин принимал в небольшом кабинете, заставленном склянками и медицинскими фолиантами. Невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти с залысинами и нервными движениями.

— Княжна! — он вскочил, увидев Василису. — Я… я не ожидал…

— Садитесь, доктор, — я жестом указал на кресло. — У нас есть вопросы о здоровье князя.

Целитель забегал глазами.

— Князь… князь в порядке. Просто переутомление. Я прописал ему отдых и успокоительные травы…

В отличие от повара и главной над служанками этот человек здесь был один, и я мог действовать открыто. Глядя ему прямо в глаза, приказал:

— Ты будешь говорить только правду. Всю правду.

Императорская воля ударила по его сознанию. Лицо доктора разгладилось, взгляд стал пустым.

— Что с князем? Отвечай.

— Я заметил симптомы отравления три месяца назад, — монотонно заговорил он. — Побледнение кожи, учащённое сердцебиение, металлический привкус во рту, о котором князь упоминал. Классические признаки медленнодействующего яда.

— Ты сообщил ему об этом?

— Нет.

— Но почему⁈ — резко спросила Василиса.

— Князь публично усомнился в моей компетенции на приёме, — продолжал доктор тем же ровным голосом. — Сказал, что я не способен вылечить даже простуду княжича Мирона. При всех придворных. Это было… унизительно. Я решил промолчать. Пусть страдает. Он это заслужил.

Гидромантка ахнула. Тимур покачал головой.

— Но яд не добавляли? — уточнил я.

— Нет. Я только не стал лечить. Говорил князю, что это стресс и возраст.

Я отпустил его сознание. Доктор моргнул, словно очнувшись от сна.

— Что… что произошло?

— Ничего, — ответил я. — Вы просто устали. Отдыхайте.

Мы вышли из медицинского крыла.

— Когда найдём источник яда, нужно будет рассказать твоему отцу и про лекаря. Держать такого человека возле себя чертовски опасно.

Голицына решительно кивнула.

В этот момент на магофон пришло сообщение от Коршунова. Я открыл его, пока мы шли по коридору.

«Информация получена. Яд называется „Тёмная немощь“. Производят только двое в Восточном каганате — мастер Юсуф из Сарай-Батыя и мастер Ахмед из Каракорума. Юсуф последние полгода не продавал в Содружество. Ахмед продал одну порцию в Москву три месяца назад. Покупатель — знатный человек, имя отказался назвать даже за крупную взятку. Сказал только, что боится этого клиента больше, чем моих людей».

Я не удивился скорости, с которой Родион получил нужные данные. Ещё при вербовке я дал ему чёткие указания: расширить деятельность на всё Содружество и создать собственное силовое крыло. За прошедшие месяцы он методично выполнял все поручения, выстроив полноценную разведывательную сеть. Теперь в неё входили торговцы на караванных путях, отставные военные в разных городах, чиновники в приграничных заставах, работники органов внутренних дел.

Все эти месяцы Коршунов методично плёл паутину информаторов, и теперь она начала приносить долгожданные плоды. После нашего последнего разговора о Восточном каганате я расспросил Родиона подробнее о его возможностях в этом далёком краю. Выяснилось, что кроме живущего там престарелого профессора, особенно ценным активом оказался торговец Исмаил, который регулярно совершал деловые поездки по маршруту Сергиев Посад — Восточный Каганат и имел связи среди местных акул среднего звена. Через него Родион мог получать сведения даже из-за пределов Содружества.

Я показал сообщение остальным.

— Три месяца назад, — задумчиво произнесла Василиса. — Как раз когда доктор заметил первые симптомы.

— Знатный человек, которого боятся даже в Восточном каганате, — добавил Тимур. — Это серьёзно сужает круг подозреваемых.

— У нас есть три кандидата с мотивом, — подытожила Полина. — Повар, гофмейстерина и… ну, доктор отпадает. Он только молчал.

— Но как узнать, кто из них купил яд? — Василиса нахмурилась. — Или это вообще кто-то другой?

Я остановился у окна, глядя на вечереющую Москву. Где-то там, в этом дворце, скрывался отравитель. И у нас оставалось не так много времени, чтобы его найти.

— А что, если мы смотрели совсем не в ту сторону? — произнёс я, когда моё подсознание вспомнило один любопытный факт.

— О чём ты?

— Идём.

— Покажи путь в оранжерею, — попросил я Василису.

Княжна удивлённо вскинула брови, но кивнула. Наши шаги гулко отдавались от мраморного пола, когда мы шагали по коридорам дворца. Пара охранников следовали за нами молча, как тени.