Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн" - Страница 6

И эта способность к утилитарному приспособлению применялась буквально во всех аспектах обычной бытовой жизни этого мира. Начиная от этого автомобиля и заканчивая гаджетом, так похожим на привычный мне смартфон. Но работал он на совершенно иных принципах, настолько таинственных и связанных с вещами, которые мне были совершенно не знакомы, что я даже бросил попытки в этом разобраться, просто приняв это как данность.

И вот, оказавшись в этом мире, в котором, на минуточку, ещё существуют эти сверхъестественные дары, которыми владеют влиятельные аристократические семьи…

Эти дары, судя по рассказам, были не менее опасны, чем проявления Бездны, и не менее удивительными. Они наделяли совершенно немыслимыми способностями казалось бы обычного с виду человека. Одаренные…

За окном, несмотря на серую погоду, мелькали зеленые парки, тщательно вылизанные и чистые, но удивительно пустые. Рабочий день, как никак.

Город был полон монументальной архитектуры, пропитанной историей и прошлым. Гладкие серые стены высотных зданий в стиле напоминающем современную греческую классику скрещенную с тягой к монументализму.

— Барин, вам худо стало? — с водительского спросил Прохор.

Его внимательные глаза смотрели на меня из-под тяжелых бровей. Но на лице было неподдельное беспокойство. Видимо добавлял Владимир Пожарский ему седых волос, на и без того уже седой голове.

— Всё в порядке, — махнул я рукой, — Просто задумался.

Прохор хмыкнул и вернулся к дороге. Видимо мой ответ его устроил. А задуматься действительно было о чем.

Едва я понял, что к чему, как оказался втянут в очень сомнительную историю, связанную как с Бездной, так и судя по всему с влиятельными родами, делящими её ресурсы. С упомянутыми мной дарами, а также демонами, грабителями, семейными проблемами, таинственными людьми в строгих деловых костюмах и, как вишенка на торте — ещё и огнеборцами.

В общем, всё и сразу.

Ладно… Разберусь сначала с тем, что на виду.

По крайней мере, как я понял, огнеборцы занимают в этом обществе особое место, и если я стану одним из них, это мне сильно развяжет руки. Кроме того, я же уже пожарный — бороться с огнём и так моя профессия, спасать людей мне не впервой.

Заодно будет время привести моё нынешнее тело в порядок, разобраться с новоприобретённым даром и способностями, а может, глядишь, и связями обрасту. И уже не буду общаться с Князем Пожарским из подчинённого положения.

Из мыслей о моей текущей жизни меня вырвала резко замедлившая ход машина.

— Приехали, ваше благородие, — развернулся ко мне Прохор. — Южная железнодорожная станция. Билеты у вас в рюкзаке, как и ваша любимая одежда, да и съестное на дорожку. И наличность, по мелочи. Батюшка ваш хоть и… дорожит благосостоянием рода, но всё-таки вы Пожарский. Без гроша в кармане он бы вас ни за что не оставил.

Прохор заглушил двигатель и вышел наружу. Пока я собирался, он подешл к моей двери и он открыл её.

— Прошу вас, барин.

— Спасибо, Прохор, я сам, — коротко ответил я ему и вышел из машины.

Прохор же открыл багажник и протянул мне походный рюкзак оливкового цвета.

— Документы ваши при вас? — спросил меня Прохор.

Я проверил внутренний карман своей кожаной куртки, убедившись, что проездные документы и удостоверение личности были при мне. Не хотелось бы сейчас оказаться в такой ситуации, что надо будет доказывать, кто я есть.

Я утвердительно кивнул.

— Хорошо, барин, — ответил Прохор, — Батюшка ваш просил вам напомнить. Ежели возникнет какая-то проблема в Южном городе живет ваш дядя по матушке Александр Бельский и случае крайней необходимости можете обратиться к нему.

— Вот как?

И почему Князь Пожарский о нем не упоминал? Насколько я знал, родных братьев у него не было.

— Но, я вынужден повторить, — прокашлялся Прохор, — В случае крайней необходимости. Батюшка ваш, не очень доверяет семье Бельских.

— А есть основания? — заинтересовался я.

Похоже тут никто никому не доверяет.

Прохор задумался, видимо взвешивая свои дальнейшие слова.

— Вы знаете какие есть на то основания, барин, — наконец ответил он, — На том я воздержусь от дальнейших комментариев.

Ну что же. Видимо это всё, что я могу рассчитывать узнать от Прохора. Но такая излишняя осторожность Князя Пожарского вместе с тем, что памяти о причине такого настороженного отношения у меня не было, только подогрели мой интерес. Надо будет обязательно навестить родственников. При случае.

— Ну, Прохор, бывай, — хлопнул я его по плечу, — Спасибо, что подбросил.

— Рад служить, барин, — откланялся Прохор, — Берегите себя.

— Непременно, — ответил я и махнул я ему рукой, — И ты себя.

Прохор не смог скрыть удивления, услышав эту фразу. Но выучка взяла своё. Он кивнул и натянул поглубже фуражку. Разернулся и сев в машину, умчался прочь по широкому шоссе, полному снующих туда сюда машин.

Я же оказался на просторной площади перед зданием Южного вокзала. А над головой нависали тяжелые свинцовые тучи.

Но настроение было отличное, даже несмотря на это. Я был жив. Потянувшись, я разогрел затекшие после поездки мышцы. В теле чувствовалась полная легкость и прилив сил. Это чувство когда впереди полный впечатлений и испытаний нырок в неизвестность.

— Молодой человек, ну вы что, не видите — ваш состав задерживается?

Ожидания непременно сталкиваются с реальностью.

Тон женщины, сидящей за толстым бронированным стеклом информационного окошка вокзала, был одновременно и скучающим, и максимально раздражённым. А её уже начавшие выцветать ярко-рыжие короткие волосы и заплывшая фигура дополняли образ, иллюстрирующий собой синдром вахтёра как он есть.

— А вы не подскажете, на какое время перенесли отправление поезда?

Женщина фыркнула сальными губами, её родинка с торчащей из неё чёрной волосинкой нервно дёрнулась.

— Ну, я вам что, бюро предсказаний? — ехидно прокомментировала она и приторно рассмеялась. — Если надо, у оракула спросите. Если вы тут его найдёте.

К сожалению, в тех аспектах, в которых мне совершенно этого не хотелось, этот мир был абсолютно точной копией моего. Хоть что-то остаётся неизменным.

— А оракул не подскажет мне, что нужно сделать, чтобы вы перестали быть такой нестерпимой сукой?

От возмущения у женщины спёрло дыхание. Опешив она открыла рот, очевидно, желая что-то сказать, но слова повылетали из её выцветающей фаянсовой головы. И она сидела хлопая ярко накрашенными губами, как рыба.

А я понял, что здесь ловить больше нечего, и вернулся в центральный зал ожидания.

Я вернулся в монументальный зал со стеклянной витражной крышей где-то на высоте пяти этажей над головой. Сквозь стеклянную крышу было видно серые, нависающие над городом облака, из которых, барабаня по стеклу, сыпались крупные капли дождя.

На стенах были такие же витражные высокие стёкла, которые в более погожий день несомненно позволяли наполнить всё это пространство солнечным светом. Сейчас же сквозь стекло была видна только промозглая осенняя серость.

Сквозь эти окна было видно, как вдалеке, расчерчивая пополам линию горизонта, к небу поднимался густой столб чёрного дыма.

Но картина за окном была не красочнее, чем вокзальные стены из серого гранита, которые были украшены барельефами и серыми мозаичными фресками, изображающими культовые сцены незнакомой мне истории.

Вот батальная сцена, в которой колонна солдат, вооружённая простым огнестрельным оружием и грубо сваренные танки, несутся через пылающее, усыпанное серым пеплом поле. Преодолевая пламя они навстречу стене огня, на фоне которой вырисовываются мрачные силуэты, отдалённо напоминающие те страшилки, которыми в моём детстве всех пугал кинематограф и писатели-фантасты.

Мои шаги эхом разносились по просторному, всё ещё полупустому в столь ранний час залу, хотя уже тут и там начинали перемещаться плотные группы людей в бесцветных одеждах всех тонов серого, белого и чёрного. С кислыми лицами они выгружались из приходящих прямо под крышу вокзала поездов.