Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн" - Страница 17

Но физика сделала своё дело: мы заходили на полный оборот, апогей которого, по моему расчету, должен был закончиться в вагоне.

Мы полетели по широкой дуге, и вот оказались вдвоём уже…

— Правее! — закричала она уже в верхней точке своего полёта.

Я дернул её вправо, так что хрустнуло сломанное в схватке с игнитом ребро.

Ленский, видя, что у него краткий миг преимущества в борьбе с гравитацией, упёрся ногами в ледяной упор, который вырос у него под ботинками, и рывком потянул нас обоих на себя.

Новый вектор силы изменил нашу траекторию движения, и мы кувырком влетели в вагон.

Девушка своей хрупкой фигуркой влетела прямо в меня.

Я распластался на спине, а она оказалась сверху. Я почувствовал, как бешено колотится её сердце. Она приподнялась, уперевшись руками мне в грудь. Светлые спутанные волосы обрамляли её лицо, спускаясь вниз.

Она тяжело дышала, смотря прямо в глаза. Наконец она нервно улыбнулась и выдохнула. Плечи её начали трястись. Слёзы закапали из её глаз, и она, попытавшись подавить смех, прыснула и громко рассмеялась прямо мне в лицо. А я даже и не думал сдерживаться — меня взорвало от смеха.

Я видел такое с участниками тех случаев, которые я предпочел бы забыть. Организм сбрасывал накопившееся нервное напряжение как умел.

Смех накатывал на нас волнами. Мы то замолкали, то начинали заново. Измученные, мы смеялись как в последний раз.

Наконец мы вроде бы смогли наконец остановиться. А то ещё немного и я был уверен, что меня разорвет.

Ленский, который просто задыхался, обессиленно рухнул на спину рядом и на последок рассмеялся глядя в потолок. Девушка же нависшая надо мной не выдержала и вновь заразилась его смехом. Её руки подкосились, и, смеясь, она рухнула прямо на меня.

Поймав покинувшее её дыхание, она поднялась на руках. Её раскрасневшееся лицо, было прямо напротив меня. Зелёные глаза блестели от слёз, а на лице не увядала улыбка.

Тут она прищурилась и посмотрела на меня неожиданно серьёзно и, также неожиданно прильнув ко мне, поцеловала прямо в губы. Я почувствовал, как затрепетало сердце в её груди.

— Спасибо, что не бросил меня, — отдышавшись, сказала она и улыбнулась.

Я улыбнулся в ответ:

— Не мог же я тебя там оставить, так и не узнав, как тебя зовут?

Она рассмеялась:

— И всего-то?

— Мне кажется, этого достаточно, — ответил я.

Она смутилась.

— Алёна.

— Вова.

Слева от нас раздалось покашливание.

— Не хотел, конечно, мешать, — ехидно сказал Ленский, — но, кажется, мы приехали.

Действительно. Поезд больше не несся, как канатоходец по узкому мосту. Нас теперь плотно отступил густой лиственный лес. Локомотив подал сигнал, и состав начал, скрипя тормозами, замедляться.

Подъезжающий к перевалочной станции состав уже встречала россыпь мерцающих сигнальными огнями машин. Военные, медики и те, в красных куртках которых я безошибочно узнал огнеборцев.

Все они только и ждали, когда состав остановится, чтобы начать выполнять свою работу.

— Я пойду к локомотиву, в командный вагон, — сказала Алёна, глядя на снующих по платформе людей. — Надо доложить начальнику поезда, что жертв нет.

Она на секунду задумалась, и лицо её помрачнело.

— По крайней мере у нас… — тихо произнесла она.

— Мы бы поняли, если бы в поезде был другой игнит, — успокоил я девушку. — Безбилетников же быстро вычисляют.

Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

— И то верно. Я тогда пойду — провожать не нужно. Лучше найдите вашего проводника и составьте протокол на утерю багажа… А то…

Она на миг замешкалась в нерешительности, смутилась и развернулась, чтобы уйти прочь. Но Ленский положил руку ей на плечо.

— Дорогуша, тут такое дело…

Он сделал короткую паузу, подбирая слова.

— Не могла бы ты в своём докладе не упоминать наше участие в этом всём?

Алёна посмотрела на него непонимающе, заморгав.

— Но почему?.. — спросила она. — Вы же герои…

— Каждое доброе дело наказуемо, слышала о таком? — вкрадчиво объяснил ей Ленский.

Развернувшись ко мне Ленский потянул меня за руку и тихо сказал мне на ухо, так чтобы Алёна не слышала:

— Тебе не кажется, что лучше будет, если мы не будем лишний раз светить твои… выдающиеся качества?

Он был уже третий, кто мне об этом говорил. Или четвёртый. В общем, я уже даже со счёта сбился. И, чёрт возьми…

Я кивнул и обратился к Алёне:

— Да, лучше, если никто не будет знать о нашем участии. Ты отцепила вагоны, и всё обошлось пожаром.

Алёна замерла в нерешительности, на лице её сменяли друг друга сомнения и обеспокоенность. Наконец она набрала побольше воздуха в груди и шумно выдохнула.

— Уверена, у вас есть свои причины… — робко произнесла она. — Хорошо, я сделаю, как вы просите.

Поезд подал ещё один протяжный звуковой сигнал и, скрипя тормозами, наконец остановился.

***

Мы с Ленским сидели на бетонном бордюре. Поезд стоял через перрон и мы ждали пока снующие вокруг него сотрудники железных дорог и огнеборцы не дадут добро на его отправление.

Появление игнита и последующие за ним события, застали всех посреди ночи и сейчас, напуганные пассажиры, одетые наскоро в то, что успели накинуть на себя, со своими вещами толпились перед вагонами.

Медики осматривали пострадавших в давке. Где-то навзрыд плакали дети. Я даже нашел глазами того мальчика с зайцем со Столичного вокзала. Он подняв заплаканые глаза посмотрел на меня. Узнал. Он улыбнувшись помахал ручкой.

Я облегченно выдохнул, когда его вновь увела под руку воркующая мать.

Среди пассажиров серьезно пострадавших не было. И хоть они и были обеспокоены ситуацией, всё обошлось.

Похоже игнит был только один. И угораздило его появится как раз в той части поезда, где находился я. Похоже тут волей неволей станешь параноиком. Слишком много совпадений.

Отрядам охраны и сопровождения поезда повезло меньше. Потому что прямо на наших глазах им всыпали по первое число — как они смогли проморгать очаг на пути следования поезда?

И поэтому сейчас они по одному выходили из строя и проходили в наскоро развернутый тент с цифрой 8 на входном полотне, где должны были дать показания, записать рапорты, чтобы потом это дело подробно, до ниточек, разобралось в подвалах Министерства.

— Ну и дар у тебя, Пожарский! — Ленский внимательно посмотрел на меня, — А говорил — простой пиромант. Правда, теперь понятно, почему ты так интересовался одержимыми. Выглядит это всё будто ты один из них…

— Ты же так не думаешь? — поднял я бровь.

— Ну-у-у… Ты со мной разговариваешь, а не пьёшь кровь из моего черепа, так что это очевидно не так. Ты поэтому просил себя охладить?

— Да. — я развел руками, — Если честно, я и сам до конца не понимаю природы моего дара. Хорошо, что это сработало.

— Да, соглашусь, что тут, откровенно говоря, мало понятного. Я такого не встречал. — покачал головой Ленский, — Понимаю, что ты память потерял. Но может, ты хоть что-то о своем даре знаешь?

— Только с чужих слов.

— Чьих?

Я вспомнил затянутую в чёрную кожу демоницу.

— Неважно… — выдохнул я.

— Ну, как скажешь, — Ленский прищурил глаза и слегка наклонил светлую голову, — А что бы случилось, если бы наш фокус с охлаждением не сработал?

Я задумался. Все-таки а смысл скрывать от него? Уже то, что он увидел, было достаточно, чтобы сдать меня с потрохами в Министерство. А в случае чего Ленский может помочь. Да и на он деле показал, что ему можно доверить спину. По крайней мере пока... А там — время покажет.

— Помнишь, я рассказывал тебе, что меня похитили…

И я рассказал Ленскому про то, что случилось в момент моего похищения, включая пробуждение моей силы и появление демоницы. Опустив то, что я не Владимир Пожарский и оказался в чужом теле по неведомым мне причинам, — пока, я думаю, это выходило за грань реального, даже в этом мире.